Эльфийский клинок - Ник Перумов

Утро застало их на берегу быстрой Исены. Перевалив через вторую гряду, они уперлись в густую стену невысокого молодого леса; гномы взялись было за топоры, но Фолко, вновь повинуясь какому-то наитию, схватил друзей за руки.

— Погодите! Мы же собираемся в подвластный энтам Лес! Как же можно рубить живые деревья!

Гномы повздыхали и вслед за хоббитом полезли в непроходимое сплетение гибких молодых ветвей и стволов. Они пробирались очень медленно, однако зеленые тенета наконец расступились, и они оказались на плоском дне широкой долины. Прямо перед ними в узком русле с крутыми обрывистыми берегами шумела Исена; между зарослями и берегом реки через высокий кустарник вела неширокая дорога, уходящая на север. Оказавшись на ней, друзья увидели, что это не обычный проселок, а остатки когда-то очень широкого, вымощенного камнем тракта. Ныне его обочины скрывала густая зелень, плотно пригнанные друг к другу плиты раздвинула настырная трава; свободного пространства оставалось едва для того, чтобы на дороге могли разъехаться три всадника. Подумав, хоббит предположил, что это и есть тот самый Саруманов Тракт, которым когда-то скакал к Исенгарду отряд короля Теодена; тогда Всадники увидели совсем иную картину… Выжженная трудами Сарумановых орков земля вновь жила и зеленела.

Друзья зашагали по дороге, которая вела прямо к подножию исполинского Метедраса. Холмы становились все выше, их склоны все круче, и вскоре по обе стороны долины вздыбились неприступные стены серых утесов. Лес по обоим берегам стал темнее, гуще и старше.

Торин решил рискнуть и пойти напрямик — если у хоббита еще остались силы. Как ни странно, вторая ночь пути далась Фолко много легче первой — словно чья-то незримая рука поддерживала его ношу, приняв на себя часть ее тяжести.

Дважды им приходилось укрываться в придорожных зарослях от роханских конников, проезжавших туда и обратно большими, хорошо вооруженными отрядами. Предупреждал гномов об их появлении опять же Фолко — после происшествия с синим цветком его чутье на опасность заметно обострилось. Хоббит не раз и не два размышлял об этом случае — и не находил иного объяснения своей способности ощутить приближение опасности.

Шли часы, солнце поднялось в зенит, становилось жарко и душно. В замершем воздухе Нан Курунира не ощущалось ни малейшего дуновения; Малыш мрачно заявил, что к вечеру не миновать грозы.

По пути Фолко пытался разглядеть остатки черного столба с Белой Рукой; он помнил, что саму Руку разбили энты, но столб должен был сохраниться; однако лес вокруг них стал настолько густым, что увидеть что-либо оказалось невозможно.

Тракт оборвался неожиданно, намного раньше, чем выходило по расчетам хоббита; спереди потянуло дымком, и они поспешили укрыться в густом подлеске. Освободившись от тюков, они осторожно поползли вперед, но вскоре хоббит шепотом заявил гномам, что этак они поднимут на ноги всю заставу и что дальше он пойдет сам. Торин поворчал, но вынужден был уступить.

Пробираясь ползком, хоббит вскоре очутился на краю зарослей. И первое, что бросилось ему в глаза, — сплошная стена лесных исполинов, взметнувших в поднебесье подобные зеленым облакам кроны примерно в полумиле от него. Из зеленого тоннеля вытекала Исена, гигантские ветви окунали в воду свою листву, образуя нечто вроде решетки, перегораживающей русло протекающего под крепостной стеной ручья. Лес заполнял всю долину, перед ним на небольшом участке чистого берега стояла сторожевая застава Всадников — несколько небольших домов, огороженных частоколом; ровной струйкой в небо поднимался голубой дымок, несколько лошадей бродили, неспутанные, возле ограждения. На сторожевой вышке виднелась фигура дозорного.

Хоббит хотел уже отползти назад, но не смог сразу оторвать взгляд от Сторожевого Леса. Гигантские стволы замерли, словно строй воинов; их подножия утопали в седом мху, с коры свисали бурые лишайники — вокруг них не было никакого подлеска. Казалось, чей-то исполинский нож отрезал край старого леса, обнажив его глубину. Хоббит долго скользил взглядом по коричнево-серым стволам, и постепенно в нем ожили опасения Малыша. Сторожевой Лес не казался мирным. Напротив, кое-где в траве виднелись черные пятна, оставленные огнем, — словно пламя подбиралось с травы к древесным корням, но всякий раз останавливалось, встречая на своем пути сырые, напоенные влагой мхи. На заставе все было спокойно; но как проскользнуть мимо зоркого ока роханских стражей? Фолко долго ломал себе голову, но, так ничего и не придумав, вернулся к нетерпеливо ожидавшим его товарищам.

— Днем до леса не добраться, — доложил гномам Фолко. — Всадники начеку, и с вышки далеко видно. Все кусты они повырубили, не проползешь. Надо ждать ночи.

— Чтобы я полез в этот ваш лес еще и ночью?! — вознегодовал Малыш. — Знаю я эти леса — либо в яму какую-нибудь свалишься, либо деревья тебе сами голову-то открутят!

— Ты ж с нами через столько лесов прошел? — удивился Торин.

— Так то какие леса были! — шепотом отвечал Малыш. — Не видишь, что ли, что этот — живой?! Пришельцев он не любит. А мы еще и с топорами. Придавят нас там, клянусь Морийскими Молотами!

— А я клянусь бородой Дьюрина, что прежде придавлю тебя сам, если ты не перестанешь трястись! — зашипел Торин. — Зря мы себе ноги ломали? Зря с волчьими всадниками резались? Зря, что ли, про «хозяина» узнали?! Молчал бы ты лучше или дал бы пива, в горле пересохло. Мы должны пройти — и мы пройдем к Исенгарду!

— Ну, а не пройдем, так что — в Морийский Ров кидаться, что ли? — огрызнулся Малыш. — У нас что — Кольцо Всевластья? А перед нами — Роковая Гора? Не много ли мы на себя берем?!

— Ладно, Малыш, — махнул рукой Торин. — Вижу, тебе Лес и впрямь не по нраву. Ну так оставайся здесь! Посторожишь наши тюки, еще и лучше будет — мы с Фолко налегке пойдем.

Маленький Гном подпрыгнул, словно его ударили по лицу.

— Это вы что же — без меня пойдете?! — яростно зашептал он. — И ты решил, что я останусь позади только потому, что мне не нравится этот Лес?! Ну уж нет, друг мой Торин! Строри пойдет за тобой повсюду! И уж если повернет назад — то только вместе с тобой!

Глаза Малыша горели, губы дрожали, он был вне себя, и Фолко не сразу понял, что тот, кого он всегда называл не очень приятным прозвищем, имеет имя — Строри…

— Не горячись, друг, — опустил глаза Торин. — Конечно, мы пойдем вместе.

Они вышли на рассвете, когда над Исеной еще лежал необычайно густой и плотный туман, живо напомнивший хоббиту то недоброе утро возле Волчьего Камня. Ночью они пробудились лишь один раз — когда южный ветер, чуть рассеявший затхлость воздуха в долине, принес им далекие отзвуки волчьего воя. Ползком, не рискуя поднять голову, они двинулись вдоль самой воды, где молодая осока могла дать хоть какое-то укрытие, однако главную надежду хоббит возлагал на туман.