Ваше благородие. Дилогия (СИ) - Северюхин Олег Васильевич

Глава 65

Попрощавшись с родителями ААА, мы отбыли на вокзал и уже через двое суток я стучал в дверь родительского дома. Все были рады моему приезду, и я поближе познакомил родителей с моей женой.

Побыв пару дней в губернском центре, я зашёл к воинскому начальнику, встал на военный учёт, и отбыл в деревню своего деда под названием Векшино на реке Филипповка в районе села Пыжа Просницкого уезда.

Деда с бабушкой давно уже не было, но дом стоял, хотя и с заколоченными окнами, но вполне пригодный для жилья. От дома до реки не более пятисот метров, так что мы подумали, ставить нам палатку у реки или не ставить. Если поставить, то обязательно туда попрутся векшинцы, чтобы полюбопытствовать, кто и что, а это для нас лишнее беспокойство. Зато люди в доме моего деда – это люди свои и их не надо беспокоить. На хозяйственном дворе мы нашли два вполне пригодных велосипеда, чтобы на них съездить и на реку, подальше от деревни и в лес на берегу той же реки километрах в двух от дома.

Две недели отпуска промелькнули как один день. С утра на реку, загорать и на рыбалку. Места отменно рыбные и рыба клюёт так, как будто только и меня дожидалась с моими удочками. Уху варили в предпечке на тагане. Хлеб покупали в деревенском магазинчике. У сельчан покупали масло, сметану и молоко. Дедовский погреб хорошо сохранял все продукты. Один раз съездили по ягоды. Земляника крупная, но я с детства не любил собирать мелкие ягоды, да и ААА тоже не горела желанием сидеть внаклонку целый день, зато деревенские ребята с удовольствием снабжали нас свежей ягодой за деньги, естественно. И им приработок, и нам хорошо. До чего же вкусна ягода‑земляника с деревенской сметаной и маленькой толикой сахара. Пальчики оближешь.

ААА посмотрелась в зеркало и ахнула:

– Ты посмотри, в кого я превратилась? Это же просто ужас.

А чего мне смотреть, я её видел каждый день. Ладная девка, кровь с молоком и загорелая как креолка. Такие сокровища нужно хранить особенно тщательно.

В четверг третьей недели около дедова дома стали потихоньку собираться мужики, присаживаясь на корточки у плетня на противоположной стороне улицы. Причём, мужики все в возрасте, солидные, кое‑кого я помнил по временам, когда дед с бабкой были живы. Обычно так делают, когда хотят поговорить с кем‑то, однако ни у кого нет повода, чтобы зайти в дом или пригласить на беседу.

Я успокоил ААА, что всё нормально, но на всякий случай перезарядил её пистолет и проверил свой тульский тридцать восьмого калибра. Как говорится, бережёного и Бог бережёт.

Степенно выйдя из дома, я поприветствовал мужиков и начал поправлять скамейку под окнами дома. Проверив скамейку, я пригласил деда Максима, который служил в армии вместе с дедом, присесть на скамейку, а то ему неудобно с больными ногами сидеть невесть где. Дед Максим аж расплылся в улыбке. Смотрите, внук моего товарища какое уважение мне оказывает. Ещё одного старика мы пригласили на эту скамейку. Я им предложил по сигарете и дал прикурить. Другие мужики подтянулись поближе на лужайку перед домом.

В деревне знали, что сам дед стал дворянином уже после смерти и что все старшие дети у него тоже дворяне, а внук так офицер и ещё с царём вместе работает.

– Как, Ваше благородие, – спросил дед Максим, – деревня вам наша кажется?

– Да всё такая же, дед Максим, – сказал я. – Только ребятишки, ровесники мои, уже семейными стали, от родителей отделились, а чем больше детей будет, тем деревня больше станет. А как по нынешним временам урожай ржи будет? Я, конечно, не такой специалист, как вы, но пудов по двадцать на круг выйдет.

Мужики начали мотать головами, как бы посчитывая урожай, а дед Максим сказал:

– Ежели такая погода продержится ещё месяца полтора, то по двадцать пять на круг возьмём.

– А гречиха как? – спросил я. – Я тут видел огромные жёлтые поля.

– С гречихой будем, – зашумели мужики, – вот сейчас улья там поставим и обсеменим гречиху. Гречиха‑то кормилица наша, она нам ещё и медку принесёт.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

– А вот, Ваше благородие, вопрос к вам, – сказал дед Максим и все насторожились, в том числе и я. Эти люди просто так без вопросов не приходят, – можно ли нам хмель ободрать в усадьбе у деда вашего. Вон он тут растёт и каждый год всё впустую, а дед‑то ваш мастером по пиву был. Мы его не под корень драть будем, а как положено.

– Да, конечно, дед Максим, – сказал я, – пользуйте его на благо общества, и деду моему на том свете приятнее будет.

– А правду бают, что вы генералом были, замирение с китайцами подписали, и бунт в Хабаровске успокоили? – спросил один мужик.

Вот оно и главное, зачем мужики пришли и хмель – это просто так, чтобы разговор начать.

– А кто это так говорит? – спросил я.

– Федьки мельника сынок в Пыже в управе конторщиком работает, вот он и слышал, как господа вас обсуждали. Типа, говорят, не почину на себя шинель напялил, – сказал один мужичок. И тут же на него все зашикали, – ты чего несёшь‑то, дурень, наше благородие он не только генералом может быть, но и самим фельдмаршалом, если с ним президент китайский за ручку здоровкался. Ребятишки в газетах вычитали. И ещё генерал‑губернатора с должности снял и командира дивизии. Вот так.

– Тихо, мужики, – сказал я. – Всё было. Зато войны у нас нет, но к войне надо готовиться. Вот погодите, настанет время, когда в каждой деревне у каждого крестьянина свой трактор будет, он и землю вспашет, и в село на ярмарку съездит, выращенное продаст и вообще станет зажиточным мужиком. Крепкий мужик – это основа государства.

– Ты вот тут сказки рассказываешь, Ваше благородие, – сказал дед Максим, – а вот мужики вот наши кумекают, участвовать им в бунте против властей или не участвовать?

– В каком бунте? – не понял я.

– Да ты что, радио не слушаешь? – изумились мужики. – Да по всей России бунты идут, власть свергают. Хватит мироедам нас обворовывать.

– И давно это началось? – спросил я.

– Да почитай уже с неделю всё бурлит, – сказал один из мужиков.

– Интересно, – сказал я, – а в отношении участия я вам скажу так, если хотите, чтобы всё оставалось так, как оно есть, то сидите дома и варите себе пиво из хмеля моего деда. Ну ладно, время позднее, вам рано вставать, не то что мне отпускнику. Спасибо, что пришли, просветили, спокойной всем ночи.

Я попрощался с каждым мужиком за руку и вошёл в дом.

Всё‑таки есть у меня какое‑то чутье в отношении того, как будет развиваться та или иная ситуация.

Глава 66

В доме меня с нетерпением ожидала ААА.

– Ну как? – спросила она.

– Как я и предполагал, из хабаровской искры возгорелось пламя, – сказал я. – Что будет делать правительство, одному Богу известно. Либо гражданская война и распад страны, либо взвешенная политика и огромная Россия, но с территориальными потерями. Третьего пути нет. А по какому пойдёт власть, не известно. Мне кажется, что она выберет самый проигрышный вариант. И мужики, которые сейчас приходили, думают, участвовать им в бунте или не участвовать.

– А мы что будем делать? – спросила ААА.

– А мы сейчас попьём молока и ляжем спать, – сказал я. – Завтра я тебе покажу такое место, какое бывает только в сказках. Река, песчаный пляж, а сзади буйный лес. И там на изгибе ловятся вот такие голавли и мы там будем варить уху и на второе жарить белые грибы, а ночью будем спать в лесу и слушать, как тяжело шумят старинные деревья.

– Ты просто Кот‑баюн, сказала ААА, – ты меня усыпляешь своими словами и мне хочется лежать рядом и слушать, как ты что‑то рассказываешь. Неважно, что, но главное, чтобы рядом звучал твой голос и всё остальное так далеко для меня.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

– Ты сама киса‑патрикеевна, – засмеялся я, – замурчишь, коготочки выпустишь и любой кот поднимет хвост трубой, и будет расхаживать вправо со сказкой, а влево с песней. Спи.

Утром мы сели на велосипеды и укатили в то место, о котором я рассказывал. Оно находилось недалеко от деревни. Сначала нужно доехать до леса по дороге, а потом свернуть влево и по опушке ехать метров пятьсот до изгиба реки. Там берег несколько повыше и начинается самый густой лес.