BRONZA - Ли Майерс

Оуэн повернулся к мальчику и взгляд его слегка потеплел. Не понимая, чем не угодил хозяину, тот не сводил с него виновато-просящих глаз.

– В твоем возрасте мальчишки такие несносные! Все время дерзят! Спорят! Всюду суют свои любопытные носы! И вечно ищут приключений на свои тощие задницы, и некоторые… находят! – Оуэн подошел к нему, потрепал по щеке. – Давай, дружок… попробуй еще раз!

Мальчик, наконец, понял, что от него хотят, кивнул головой. Взъерошив себе волосы, засунул руки в задние карманы джинсов, задиристо вздернул плечи.

– Без проблем, чувак! – ответил нахально, презрительно сплюнув на пол.

– Браво, браво! Очень похоже… – Оуэн лениво похлопал в ладоши. – Только больше не плюй на мой абиссинский ковер… Ладно, дружок? – попросил очень ласково, легким движением заправив за ухо прядь волос. И ледяным осколком в мочке уха сверкнул голубой бриллиант.

Нахальный тинэйджер тут же преобразился в примерного пай-мальчика, уловив в его тоне яд сарказма. На блестящем черном паркете не было никаких ковров. Мрачновато-унылый дизайн кабинета заставлял вспомнить об инквизиции – хотелось упасть на колени и молить о пощаде. Зато хозяину его кабинет нравился. Посетители не задерживались здесь надолго. И лишь стоящие на письменном столе старинные часы нарушали холодный декаданс интерьера.

Бронзовые гончие с азартом травили лисицу. Маятник, неустанно отмахивая время, отбивал в такт ударам его сердца. Погладив одну из фигурок, Оуэн сел в высокое кожаное кресло и взял со стола лист бумаги.

– Я написал для тебя небольшую, но очень прочувствованную речь! – он протянул листок мальчику.

Тот внимательно пробежал текст, запоминая наизусть.

– Представляю себе лицо брата, когда он услышит это из твоих уст! Не думаю, что у него найдется что-нибудь, кроме междометий! Ха-ха-ха!

Реагируя на его смех, мальчик позволил себе злорадно усмехнуться.

– Я заказал вам столик у окна, в «Пиноккио». Там подают восхитительный десерт. Уверен, нашему сладкоежке понравится… – продолжил Оуэн с лукавой искоркой во взгляде, – очень, знаешь ли, романтическое место! Его облюбовали влюбленные парочки… Оттуда открывается чудесный вид и хорошо видно, как садится солнце… – он улыбнулся, но многозначительность его улыбки явно предназначалась не мальчику. – На закате ты сделаешь свое «черное дело» и… пока Марк, собираясь с мыслями, будет мычать что-нибудь нечленораздельное, ты оставишь его одного. Выбежишь на улицу, поймаешь такси и исчезнешь! Когда машина завернет за угол, ты будешь волен развлекаться в этом мире, как тебе заблагорассудится, до тех пор… – замолчав, он любовно погладил фигурку гончей, что почти схватила лисицу за хвост.

Мальчик тоже посмотрел на гончую и глаза его недобро сверкнули.

– Ну, с богом, дружок! Или, в нашем случае, лучше сказать: с чертом! – взмахом руки отпустил его Оуэн.

– С вашего позволения, милорд! – откланявшись не менее учтиво, Имонн Байя направился к дверям.

Хозяин кабинета смотрел ему вслед, и взгляд его становился все более задумчивым. По-особенному задумчивым.

– Подожди! – остановил он уже взявшегося за ручку двери мальчика, тот повернулся и застыл в ожидании. Оуэн глянул на часы. Стрелки на круглом циферблате с римскими золотыми цифрами показывали только четверть седьмого утра, а маятник продолжал отбивать в такт нетерпению его сердца.

– Почему бы нам не поухаживать друг за другом? – сказал он, вешая пиджак на спинку кресла. Движения Оуэна обрели мягкую крадучесть зверя. Глаза хищно замерцали.

– Если такова ваша воля…

– Такова, такова… – проявляя недовольство, перебил его Оуэн и поманил к себе. Запуская пальцы в мягкие пушистые волосы мальчика, заметил:

– Пожалуй, тебя стоит переодеть и немного причесать…

Байя застегнул молнию на джинсах, натянул ядовито-оранжевую футболку с типичной для бунтующих подростков надписью и прислушался. Из душа доносилось пение. Имонн скривился, как от кислого. Это означало, что наступило утро. Со вздохом долготерпения заглянул в ванную. Пение и шум воды стали громче.

– Марк! Ну, хватит уже реветь тут раненым верблюдом! Давай брейся скорей, и пойдем завтракать! – позвал он.

Пение прекратилось. Раздался веселый смех. Запотевшая изнутри перегородка отодвинулась, Марк шагнул из душа мокрый, голый, с него ручьями стекала вода.

– Ты так немилосердно суров к моему таланту, отрок! Неужели тебе совсем не нравится, как я пою?! – жизнерадостно спросил он.

– Может, кто и поет…

– Что ты сказал?

– Ничего! – буркнул мальчик, швыряя ему полотенце.

Марк замотал полотенце вокруг бедер и, вытирая другим голову, подошел к зеркалу. Слегка прищурился, разглядывая себя. «Сейчас начнет строить рожи своему отражению…» – снова вздохнул Имонн.

– Не знаю, может, ты готовишься к роли египетской плакальщицы, но если не поторопишься – я действительно умру здесь от голода! Тогда твои завывания тебе еще пригодятся… На моих похоронах! – воскликнул он сердито. Его терпение иссякло.

– Иди! Я быстро! – встрепенулся Марк, поспешно выдавливая на ладонь гель для бритья.

Байя закрыл за собой дверь в ванную. «Пока дождешься эту копушу, точно помрешь с голоду!» Он решил заказать завтрак в номер (молодой, растущий организм требовал пищи) и, уже было потянувшись за телефоном, замер. В номере что-то было не так. Входная дверь приоткрыта, оттуда тянуло сквозняком, а посреди комнаты стояла тележка официанта. С завтраком. От вкусных запахов сразу заурчало в животе. Имонн удивился, но, посмотревшись в зеркало, удивился еще больше. Его отражение тоже было каким-то неправильным.

«Что это я какой-то прилизанный и одет, будто на похороны? И с чего бы это у меня такой злобный взгляд?» Конечно, он злился на Марка, но не до такой же степени! Проверяя, ткнул пальцем в зеркало. Серебряная амальгама вдруг стала плавиться прямо у него на глазах, трескаться по краям, лопаясь и выгорая изнутри черными обугленными дырами. Его отражение шагнуло из рамы, с ехидной ухмылкой оно протянуло к нему руки. И темнота обняла Байю.

– Пора вставать, соня! Пропустишь все самое интересное! – донесся из темноты, поглотившей Имонна, презрительно-насмешливый голос, и он сразу же очнулся.

У окна, по-хозяйски заняв кресло Марка, сидел Оуэн. Он смотрел на подростка с откровенной неприязнью. Имонну не пришлось гадать, что тот делает в их номере.

– Где Марк? Что ты с ним сделал?! – кубарем скатившись с кровати, с криком бросился к нему Байя. Вцепился в него. – Куда ты его дел, мерзавец?

– Не так прытко, дружок! – Оуэн легко оторвал его пальцы от лацканов своего пиджака. – И не дерзи взрослым. За это можно дорого заплатить! – пообещал он, улыбнувшись ласково. Положил ногу на ногу и полез в карман за сигаретами.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});