Шерли - Шарлотта Бронте

ГЛАВА XXXVII

Заключительная

Да, читатель, пора подвести итоги. Расскажем вкратце, что случилось с героями, с которыми мы познакомились в этой повести, и затем пожмем друг другу руки и на время расстанемся.

Вернемся к нашим любимым младшим священникам, о которых мы так долго не упоминали. Кто из вас самый достойный и скромный — шаг вперед!

Я вижу, Мелоун сразу откликнулся на наш призыв: он тотчас узнал себя по нашему описанию.

Нет, Питер Огест, говорить о тебе нечего, да и незачем. Трогательная повесть о твоих делах и похождениях слишком невероятна, чтобы кто-нибудь в нее поверил. Разве ты не знаешь, что у взыскательной публики есть свои причуды? Неприкрашенная правда не встретит сочувствия, голых фактов никто просто не переварит. Визг живой, настоящей свиньи в наши дни не более приятен, чем и во время оно. И если я поведаю о постигшей тебя жизненной катастрофе, то публика забьется в истерике и раздастся истошный крик: «Скорее нюхательной соли и жженых перьев»![148]

«Не может быть!» — кричали бы одни. «Ложь!» — вторили бы другие. «Неизящно!» — единогласно решили бы все. Заметь хорошенько, Питер! Когда говоришь чистую, неприкрашенную правду, ее всегда называют ложью. От нее отворачиваются, ее гонят прочь, отсылают в сиротский приют, тогда как плод воображения, пустой вымысел, даже просто бред, — примут, приласкают, назовут приличным, милым, необыкновенно естественным; уродливый выдуманный подкидыш получает все ласки, а на долю настоящего родного дитяти остаются одни колотушки. Таковы порядки в этом мире, Питер, и поскольку ты именно такой, настоящий, неотесанный, неумытый и непослушный, то лучше тебе не высовываться вперед.

А теперь дорогу мистеру Суитингу. Вот он идет под руку со своей миссис Суитинг, урожденной мисс Дорой Сайкс, самой великолепной и самой тяжеловесной женщиной во всем Йоркшире. Они поженились при весьма благоприятных обстоятельствах, когда мистер Суитинг начал получать достаточное жалованье, чтобы жить в довольстве, а мистер Сайкс был при деньгах и смог дать за дочерью хорошее приданое. Суитинги жили долго и счастливо, любимые прихожанами и многочисленными друзьями.

Ну, кажется, на сей раз лакировка мне удалась!

Теперь ваша очередь, мистер Донн. Приблизьтесь!

Сей джентльмен, ко всеобщему удивлению, кончил гораздо лучше, чем можно было предполагать. Он тоже женился, причем на весьма практичной, кроткой и благовоспитанной маленькой женщине. Женитьба пошла ему на пользу: он стал образцовым семьянином и весьма деятельным приходским священником — от более высокого сана он сознательно отказался. Церковные чаши и блюда мистер Донн полировал самыми лучшими полировальными порошками, о мебели алтаря и всего храма заботился с рвением обивщика и столяра-краснодеревца. Он воздвиг маленькую школу, церквушку, уютное скромное жилище, — и все это было своего рода совершенством. Если бы единообразие и вкус в архитектуре были тем же, что постоянство и серьезность в религии, то мистер Донн стал бы идеальным пастырем своей христианской паствы! И еще в одном искусстве ни один смертный не мог с ним сравниться — в искусстве выпрашивать деньги. Один, без посторонней помощи мистер Донн выпрашивал столько, что ему хватало на все его сооружения. Действовал он на диво беззастенчиво, без всякого стеснения, просил у всех подряд, и у бедных и у богатых, начиная с босоногого мальчишки-батрака и кончая титулованным герцогом. Он рассылал письма во все концы — и к старой королеве Шарлотте, и к принцессам, ее дочерям, и к наследным герцогам, ее сыновьям, и к принцу-регенту, и к лорду Каслри, и ко всем членам тогдашнего кабинета. Самое замечательное, что от каждой из этих особ он хоть немного, да получал! Говорят, что даже у старой скупой королевы Шарлотты он выклянчил пять фунтов, а у царственного распутника, ее старшего сына — две гинеи.

Отправляясь за добычей, мистер Донн забывал про стыд и совесть. Если вчера вы дали ему сто фунтов, то это еще не значило, что сегодня он не попросит у вас двести. Он говорил это прямо в глаза и почти всегда выманивал у вас еще что-нибудь. Зачастую вы уступали, чтобы только от него отвязаться. Но вообще-то говоря, эти деньги он тратил и на добрые дела, принося посильную пользу ближним.

Пожалуй, здесь не лишнее упомянуть, что после преждевременного и неожиданного исчезновения Мелоуна, — вы не узнаете, как это случилось, читатель, вам придется поступиться своим любопытством ради любви к прекрасному и приятному, — его место в Брайерфилдском приходе занял другой младший священник, тоже ирландец, некто мистер Макарти. Я счастлива сообщить вам, — в полном соответствии с истиной, — что этого джентльмена в округе настолько же уважали, насколько презирали Мелоуна, что он проявил себя человеком столь же порядочным, скромным и добросовестным, сколь Питер показал себя непристойным, буйным и… последний эпитет лучше опустить, чтобы не выдать его тайну.

Макарти усердно трудился. Обе школы прихода, воскресная и ежедневная, расцвели и разрослись под его руководством, как благородные оливы. Конечно, как и у всех смертных, у него были недостатки, однако это были слабости столь приличные, простительные и понятные, что многие назвали бы их добродетелями. Случай, когда он обнаружил, что его пригласили на чашку чая вместе с каким-нибудь диссидентом, мог на неделю выбить его из колеи; вид квакера, не снявшего шляпу в церкви, или мысль о некрещеном создании, похороненном по христианским обычаям, могли совершенно расстроить его здоровье и нарушить душевное спокойствие. Во всех других отношениях это был вполне здравомыслящий, старательный и милосердный человек.

Я не сомневаюсь, что любящая справедливость публика давно уже обратила внимание на то, что автор с преступной небрежностью ни словом не обмолвился о розысках, поимке и достойном наказании злодея, чуть не убившего Роберта Мура. Это было бы прекрасной возможностью показать моим доброжелательным читателям поучительный и одновременно волнующий спектакль с участием закона, религии, суда, тюрьмы и, наконец, виселицы. Вам, читатель, этот спектакль, может быть, и понравился бы, но мне нет. Я могла бы серьезно поссориться с моим сюжетом, и тогда бы все пропало. Поэтому я радуюсь, что сами факты избавили меня от столь тяжкого выбора. Убийца так и не был наказан по той простой причине, что он не был пойман, а это произошло оттого, что его и не разыскивали. Члены магистрата хлопотали и суетились, словно были полны решимости и отваги, но так как сам Мур, вместо того чтобы подстегивать и направлять их, как бывало прежде, все еще лежал на своей узкой постели, посмеиваясь исподтишка над всеми их усилиями, — каждая черточка его бледного, странного лица выражала иронию, — они передумали и после выполнения необходимых формальностей благоразумно решили считать дело оконченным.

Мистер Мур отлично знал, кто стрелял в него, и весь Брайерфилд тоже. Это был не кто иной, как Майк Хартли, полупомешанный ткач, о котором мы уже упоминали, — неистовый сектант-антиномист в религии и убежденный левеллер в политике. Через год после покушения на Мура бедняга скончался от белой горячки, и Роберт дал несчастной вдове гинею на его похороны.

Зима прошла; за нею быстро промелькнула весна, то ясная, то пасмурная, то солнечная, то дождливая. И вот мы в самом разгаре лета, в середине нюня 1812 года.

Палящая жара. Небеса — бездонная лазурь и червонное золото. Эти цвета отвечают духу времени, отвечают настроению народов. Юнец-исполин, девятнадцатый век, резвится; молодой Титан для забавы играет утесами, для разминки двигает горы. Этим летом Бонапарт на щите: он идет со своей ратью по русским лесам и полям. С ним французы и поляки, итальянцы и дети Рейна всего шестьсот тысяч солдат. Он движется на древнюю Москву, но под стенами древней Москвы его ждет суровый русский мужик. Это дикий и непреклонный воин! Он бесстрашно ожидает неотвратимую лавину. Он верит в снежные тучи своей зимы. Безбрежная пустыня, ветры и метели уберегут его; Воздух, Огонь и Вода помогут ему. Кто они? Три грозных Архангела, самые грозные из всех когда-либо стоявших перед троном Иеговы. Закутанные в белое, подпоясанные золотыми поясами, они поднимают чаши, наполненные Божьим гневом. Их час час отмщения, их клич — клич повелителя духов, гремящий подобно Божьему гласу.

— Вторгся ли ты в царство снега? Узрел ли сокровища, которые я сберег во дни смуты, войны и сражений? Иди своим путем, опрокинь на землю чашу Божьего гнева!

Так и сбылось: земля потрескалась от огня, моря покраснели от пролитой крови, острова потонули, горы сровнялись с землей.

В тот год лорд Веллингтон возглавил армию в Испании: ради своего спасения испанцы сделали его генералиссимусом. В том же году он взял Бадахос, сражался на полях Виттории, овладел Памплоной, штурмовал Сан-Себастьян и в том же году захватил Саламанку.