Синий мир. (Сборник) - Джек Вэнс

— Пункт, имеющий отношение к экономии в использовании металлов и металлических инструментов.

Додкин кивнул.

— Я помню их все.

Это заставило Люка изумленно обернуться.

— Вы помните эти пункты?

— Конечно. Это же, если можно так сказать, одна из моих маленьких интерполяций. Личное наблюдение, которое я включил в другой материал.

— Не будете ли любезны объясниться?

Объясниться Додкин был только рад.

— На последней неделе у меня была возможность посетить старого друга по Клакстонскому аббатству, прекрасного конформиста, хорошо устроенного и общительного, несмотря на то, что он, увы, как и я, Подсобный Разнорабочий. Конечно, я не имел в виду неуважение к доброму Дэви Эвансу, который, подобно мне, готов хоть сейчас на пенсию — хотя мало оснований рассчитывать на это сегодня...

— Интерполяция?

— Да, конечно. По пути домой по транспортной ленте — на подуровень двадцать два, как я говорил, — я увидел рабочего с каким-то оборудованием — возможно, электротехника, — который по пути со смены бросил несколько инструментов. Я подумал, что это неряшливое действие — нехорошо! Предположим, человек забыл, где он спрятал инструменты? Они потеряются! Наши запасы необработанных металлических руд очень малы — это общеизвестно, — и с каждым годом морская вода становится беднее и жиже. Этот человек не заботится о будущем Организации. Нам нужно беречь наши природные ресурсы, вы не согласны, сэр?

— Я согласен, естественно. Но...

— В любом случае, я вернулся сюда и сделал маленькую вставку в текст, который шел наверх в Отдел Документов. Я подумал, что, возможно, индексный клерк обратит на это внимание и скажет слово кому-нибудь, кто имеет влияние — возможно, старшему клерку. Естественно, я постарался придать ей вес, ссылаясь на неизбежность уменьшения наших природных ресурсов.

— Я вижу, — сказал Люк. — И часто вы делаете такие вставки в информацию?

— Бывает, — сказал Додкин, — И иногда, я рад это сказать, люди важнее меня принимают мои взгляды. Только три недели назад я потерял семь минут на пути между Клакстоном и Киттисвиллем на подуровне тридцать. Я сделал замечание об этом, а неделю спустя заметил, что началась постройка новой восьмилинейной транспортной ленты между этими двумя точками, — действительно великолепное и современное предприятие. Месяц назад я заметил группу бесстыжих девочек, размалеванных, как дикарки, косметикой. Это не годится, сказал я себе, это тщеславие и глупость! Я многозначительно намекнул на это в маленьком сообщении, и оказалось, что я только один из многих, кто так думает, потому что два дня спустя Секретарем по Образованию было выпущено генеральное предписание, ограничивающее пользование косметическими средствами.

— Интересно, — проворчал Люк. — Действительно интересно. Как вы делаете эти «интерполяции» в информацию?

Додкин быстро заковылял к контролирующей машине.

— Вывод из хранилища проходит здесь. Я печатаю кусочек на пишущей машинке и вкладываю туда, где его увидит Помощник клерка.

— Удивительно, — выдохнул Люк. — Человек с вашим уровнем интеллекта должен бы иметь более высокий ранг по Статусному листу.

Додкин спокойно качнул старой седой головой.

— У меня нет ни амбиций, ни способностей. Я пригоден только для этой незаметной работы, и то с великим трудом. Я мог бы начать получать пенсию хоть завтра, только Старший клерк Отдела Документов просил меня задержаться немного, пока он не найдет человека на мое место. Но кому понравится тихо сидеть здесь.

— Возможно, вы получите свою пенсию скорее, чем думаете, — сказал Люк.

Люк неспешно шел по тоннелю. Впереди было движение, блеск металла, бормочущие голоса. Вся бригада Тоннельной группы номер три лениво стояла и отдыхала.

Федор Мискитмен потирал руки с необычной горячностью.

— Грогач! На место! Ты подводишь всю смену! — Его тяжелое лицо сделалось розовым. — Мы уже на четыре минуты вне расписания.

Люк не торопясь приближался.

— Кошмар! — бушевал Мискитмен. — Что ты думаешь, тебе здесь променад на свежем воздухе?

Люк вообще остановился. Федор Мискитмен нагнул большую голову и мрачно сконцентрировал на нем взгляд. Люк спокойно стоял перед ним.

— Где твоя лопата? — спросил Федор Мискитмен.

— Не знаю, — заявил Люк. — Я здесь, на работе. Это твое дело — обеспечить меня инструментами.

Федор Мискитмен недоверчиво уставился на него.

— Ты не взял ее со склада?

— Да, — подтвердил Люк. — Я оставил ее там. Если хочешь, иди и получи...

Федор Мискитмен открыл рот. Он прорычал:

— Вон с работы!

— Как скажешь, — согласился Люк. — Ты начальник.

— И не возвращайся! — ревел Мискитмен. — Я подам на тебя рапорт еще до конца дня. Ты не получишь у меня повышения статуса, я тебе говорю!

— Статус? — Люк рассмеялся. — Пошел ты. Срежь меня до Подсобного Разнорабочего. Думаешь, я испугался? Нет. И я скажу тебе, почему. Надо кое-что сделать. А когда произойдут важные перемены, вспомни меня.

Люк Грогач, Подсобный Разнорабочий, прощался с уходящим на пенсию Додкином.

— Не благодари меня, не за что, — сказал Люк. — Я здесь по собственной воле. Хотя на самом деле это все неважно. Иди наверх, сиди на солнышке, наслаждайся воздухом.

Наконец, Додкин, со смешанным чувством радости и сожаления, проковылял последний раз мрачным переходом к мерно стучащей транспортной дорожке.

Люк остался один в камере передачи. Вокруг него почти на пределе слышимости жужжали устройства, передающие потоки информации. От задней стены шло ощущение миллиона перекликающихся реле, соединенных проводами в сложную сеть каналов передачи. Вывод из контролярующей машины шел на бобину с широкой желтой лентой. Рядом скучала пишущая машинка.

Люк уселся. С чего бы начать? Свобода для нонконформистов? Начальник тоннельной группы должен носить инструменты для всей бригады? Увеличение расчетного счета для Подсобных Разнорабочих?

Люк встал на ноги и потер подбородок. Власть... должна быть тонко приложена. Как он мог бы ее использовать? Обеспечить богатый доход для себя? Да, конечно, окольными путями это будет обязательно сделано. Но что еще? Люк подумал о миллионах мужчин и женщин, живущих и работающих в Организации. Он посмотрел на пишущую машинку. Он мог вертеть их жизнью, менять их мысли, дезорганизовать Организацию. Было ли это благоразумно? Или справедливо? Или хотя бы забавно?

Люк вздохнул. Мысленным взором он видел себя стоящим на высокой террасе и обозревающим город. Люк Грогач, председатель Совета. Возможно, полностью исполнимо. Немного времени, правильные интерполяции... Люк Грогач, Председатель Совета. Да. Это для начала. Но необходимо действовать осторожно, с величайшей деликатностью.

Люк уселся за пишущую машинку и приступил к набору своей первой интерполяции.

УБЕЖИЩЕ УЛЬВАРДА

Брухам Ульвард пригласил на ланч на своем ранчо троих друзей: Теда и Равелин Сиихо и их дочь-подростка, Юджен. После радостной встречи Ульвард предложил гостям поднос пищевых таблеток, составлявших его богатство и приносивших ему немалый доход.

— Чудесно, — сказал Тед. — Правда, слишком много. Мне хватит одной. Водоросли абсолютно волшебны.

Ульвард с улыбкой легонько взмахнул рукой.

— Они настоящие.

Равелин Сиихо, довольно приятная молодая белолицая женщина восьмидесяти или девяноста лет, добралась до таблеток.

— Мне стыдно, но я, кажется, готова съесть все. Синтетику, которую мы получаем, с трудом можно назвать водорослями.

— Это проблема, — признал Ульвард. — Однако, мы с друзьями купили маленький кусочек моря Росса и выращиваем все свое собственное.

— Спасибо, — воскликнула Равелин. — Это же ужасно дорого?!

Ульвард сжал губы.

— Хорошие вещи в жизни достаются дорого. Мне повезло, я способен чуть-чуть угостить своих друзей.

— Что я все время говорю Теду, — начала было Равелин, но запнулась, натолкнувшись на обращенный к ней острый предупреждающий взгляд мужа.

Ульвард загладил неловкость.

— Деньги — это еще не все. У меня есть плантация водорослей, мое ранчо; у вас есть ваша дочь — я уверен, вы бы не торговались.

Тед похлопал Юджен по руке.

— Когда ты заведешь собственного ребенка, ламстер[4] Ульвард?

— Время пока еще не пришло. В списке передо мной тридцать семь биллионов.

— Жаль, — с чувством сказала Равелин Сиихо. — Ведь вы можете дать ребенку так много возможностей.

— Когда-нибудь, когда-нибудь, пока я еще не слишком стар.

— Стыдно, — сказала Равелин. — Что так должно быть. Другие пятьдесят биллионов людей, как и мы, не имеют никакой собственности! — Она с восхищением оглядела комнату, которая использовалась единственно для приготовления пищи.