Наследие. Трилогия (ЛП) - Нора Кейта Джемисин

— Что ж, я все сказала, что собиралась.

Неммер поднялась и стала потягиваться. Тут я заметила то, что прежде скрывала ее расслабленная поза: Неммер вся состояла из пружинистых мышц и двигалась с ловкостью акробатки. Сидя неподвижно, она выглядела слишком обычной для шпионки и убийцы, но стоило шевельнуться — и все оказалось при ней.

— Ты уж поосторожнее, меньшой братец, — сказала она. — Подумала о чем-то и добавила: — И ты тоже, сестренка.

— Погоди, — выпалила я, так что оба с удивлением на меня оглянулись. — Что ты намерена сообщить ордену?

— Я им уже кое-что сообщила, — ответила она твердо. — А именно, что лучше им впредь никогда не пытаться убить богорожденного. Они не в состоянии понять, что теперь им приходится иметь дело вовсе не с Итемпасом. Мы и сами не знаем, чего ждать от нынешних Сумерек. И, кстати, никто в здравом уме не станет допытываться. И да поможет Вихрь всему царству смертных, если они когда-либо навлекут на себя гнев Тьмы…

— Я… — начала было я и растерянно смолкла, не в силах уразуметь, о чем вообще она толкует.

Сумерки — понятно; речь идет о Сумеречной госпоже. Тьма… может быть, Повелитель Теней? И что она подразумевала, говоря, что ордену приходится иметь дело вовсе не с Итемпасом?..

— Тратят время на всякие глупости, — отрывисто произнес Сумасброд. — Размениваются на ничтожные мелочи, вместо того чтобы в самом деле попытаться найти убийцу нашей сестры! Самих поубивал бы за это…

— Только не сейчас, — улыбаясь, проговорила Неммер. — Ты знаешь правила. К тому же через двадцать восемь суток у нас Судный день…

Этого я тоже поначалу не поняла, но потом вспомнила сказанное кудрявой богиней в том переулке Южного Корня: «У вас тридцать дней…»

И что же должно случиться, когда минует этот срок?

Неммер посерьезнела.

— Вообще-то, все куда хуже, чем тебе представляется, младшенький. Новости скоро до тебя дойдут, так что лучше я скажу прямо сейчас: еще двое наших родичей бесследно пропали.

Сумасброд вздрогнул, а за ним и я. Еще я подумала о том, что у Неммер, похоже, были отличные источники, раз уж она обо всем узнала даже прежде подручных Сумасброда — и определенно не из городских слухов.

— Кто? — горестно спросил он.

— Ина. И Оборо.

Об этом последнем я кое-что знала. Он был в некотором роде богом-воителем, сделавшим себе имя на незаконных боевых рингах города. Он нравился людям, потому что вел бои честно и даже проиграл несколько раз. Что касается Ины, то о ней я ни разу прежде не слышала.

— Они… умерли? — спросила я.

— Тел не нашли, и никто из нас не ощутил прекращения их жизней. Впрочем, мы не почувствовали и ухода Роул…

Неммер помедлила, замерев в постоянно окутывавшей ее тени, и я вдруг поняла: она в ярости. Шутливая манера вести разговор до поры до времени прятала это, но на самом деле она гневалась ничуть не меньше Сумасброда. Немудрено: это ведь ее братья и сестры пропадали неизвестно куда… а может, и умирали. Я бы на ее месте тоже сходила с ума!

И тогда до меня с запозданием дошло: какое «бы» — я и была на ее месте. Если кто-то охотится на богорожденных и убивал их, значит все боги в городе подвергаются опасности. В том числе Сумасброд. И Солнышко — если его еще следовало принимать в расчет.

Я встала на ноги и приблизились к Сумасброду. Он прекратил метаться; когда я с судорожной силой стиснула его руки, он посмотрел на меня с удивлением. Я повернулась к Неммер и сказала, тщетно пытаясь унять дрожь в голосе:

— Леди Неммер, спасибо тебе, что все это рассказала. Ты позволишь нам с Сумасбродом перекинуться словечком наедине?

Казалось, вопрос застал ее врасплох, но потом лицо озарилось волчьей улыбкой.

— А она положительно нравится мне, Сброд! Какая жалость, что она смертная… И — да, госпожа Шот, я с радостью оставлю вас двоих наедине… при условии, что ты больше не будешь называть меня «леди Неммер»! — И она затряслась в показном ужасе. — Я сразу начинаю чувствовать себя такой старой…

— Хорошо, ле… — Я вовремя прикусила язык. — Хорошо, Неммер.

Она подмигнула мне, помахала рукой Сумасброду и испарилась.

Как только она исчезла, я повернулась к нему:

— Я хочу, чтобы ты покинул Тень.

Он покачался с носков на пятки, недоуменно глядя на меня:

— Ты… что?

— Кто-то здесь убивает богорожденных. Ты будешь в безопасности только в царстве богов.

На несколько мгновений он лишился дара речи и только смотрел на меня, приоткрыв рот.

— Не знаю даже, то ли мне смеяться, то ли за порог тебя выставить, — сказал он наконец. — Вот, значит, как плохо ты обо мне думаешь! Ты в самом деле считаешь, что я предпочту пуститься в бега, вместо того чтобы найти сволочей, которые…

— Да засунь ты куда подальше свою гордость! — Я еще крепче стиснула руки, пытаясь заставить его слушать. — Я очень хорошо знаю, что ты не трус! И то, что ты хочешь найти убийцу сестры, — тоже знаю! Но если кто-то охотится на младших богов и никто из вас не знает, как остановить этого убийцу… Сброд, что плохого в том, чтобы укрыться? Помнишь, ты мне то же самое советовал из-за ордена?.. Ты целые эпохи прожил в царстве богов, а здесь — несчастные десять лет. Какое вообще тебе дело до того, что у нас происходит?

— Какое мне дело, говоришь… — Он стряхнул мои руки и сам сгреб меня за плечи, его глаза горели. — Ты что, с ума спятила? Стоишь тут и спрашиваешь, отчего я не брошу тебя на произвол судьбы, не оставлю на съедение орденским Блюстителям и одни боги знают кому еще? Если ты в самом деле так…

— Пойми, им не я нужна, им нужен ты!.. Если ты скроешься, я пойду и сдамся. Я расскажу, что ты отправился в свой мир, и пусть делают выводы. Потом…

— Потом они тебя убьют, — сказал он, и эти слова заставили меня умолкнуть. — А ты как думала, Орри? Нужно же им будет на кого-то все повесить ради восстановления всеобщего порядка? Люди горюют из-за смерти Роул — смертным не нравится думать, что их боги тоже могут погибнуть. И конечно, им хочется, чтобы ее убийца получил по заслугам. И ордену придется, скажем так, кинуть им кость. А ты останешься совсем без защиты, если я пущусь в бега.

Это была святая правда от первого до последнего слова: я нутром чувствовала, что так оно все и случится. И мне было страшно. Очень страшно. И все же…

— Если ты погибнешь, я этого не перенесу, — сказала я тихо.

Я не могла смотреть ему в глаза. По сути, я говорила то же самое, что он мне сказал несколько месяцев назад, когда решил со мной порвать; произносить это было так же больно, как и выслушивать.

— Я всяко потеряю тебя, когда умру, но это… это другое. Это естественно… правильно в некотором смысле… соответствует порядку вещей… А вот так…

Я ничего не могла поделать с собой — воображение уже нарисовало мне его тело в том переулке. Вот меркнет сине-зеленое сияние, уходит телесное тепло, а кровь марает мои пальцы… И пустота, пустота, пустота на месте знакомого силуэта…