Синтез (СИ) - "Токацин"

Гедимин увидел, как они склонились над отверстием в дорожном полотне, посветили внутрь и переглянулись.

— Диверсия, — сказал охранник. — Прямо у нас под носом. Он до кабеля докопался, хотел его разрезать!

— Кабель городской сети? — самка повернула смарт камерой к отверстию. — Грёбаный теск! Так и есть…

«Мартышка» нажала тревожную кнопку, и с поста охраны у озера долетел вопль сирены. Гедимина подняли, вывернув ему руки за спину; сармат не мог ни сопротивляться, ни стоять прямо — сползал по броне на подгибающихся ногах. «Расстреляют?» — после трёх разрядов станнера даже испугаться толком не получалось.

— Что ты тут делал, урод? — охранник встряхнул его, и Гедимин сощурился от боли в вывернутых руках.

— Проверял… целостно… ссть кабеля, — пробормотал он. «Теперь Иджесу вылезать нельзя. Интересно, он что-нибудь слышал?»

— Гедимин Кет? — подошедший охранник в «Шермане» посветил на сармата считывателем. — Опять? В карцер его.

За стеной ремонтного ангара загудела утренняя сирена. Гедимин при всём желании не мог бы выйти на работу, но невольно зашевелился и открыл глаза. Внизу, под зарешёченной галереей, было темно и тихо; приближалась зима, с каждым днём рассветало всё позже, и ремонтники уже несколько дней уходили на работу до восхода солнца. Через несколько минут двери ангара должны были открыться. Гедимин поднялся с пола, разминая затёкшие мышцы. «Если Иджеса до сих пор не привели сюда, он или успешно сбежал… или расстрелян,» — думал он и болезненно щурился — три разряда из станнера, полученные вчера, не прошли даром. Голова отяжелела, во рту пересохло.

Услышав за дверью металлический скрежет, сармат подошёл и постучал, а не получив ответа, с силой пнул бронированную створку.

— Где моя вода и пища?

За окошком, закрытым бронестеклом, что-то мелькнуло. Оно находилось слишком низко для сармата, на уровне груди, — заглядывать в него было удобно людям, но не искусственнорождённым. Засовы заскрежетали, и Гедимин сузил глаза — чинить этот механизм ему не хотелось, но и слушать, как его доламывают, было очень неприятно. «Чинильный рефлекс?» — невесело усмехнулся он.

— Назад! — в приоткрывшийся проём смотрели сопла бластеров, по три на каждой «конечности» экзоскелета. Гедимин отступил на шаг, и к его ногам шмякнулись два полных контейнера.

— Когда меня отпустят? — спросил сармат. Охранник испустил странное бульканье, бластеры качнулись — их сопла сошлись на Гедимине.

— Я делал свою работу, а меня ранили, бросили сюда и держали тут всю ночь, — продолжал сармат; ему удалось высмотреть под прозрачным щитком глаза охранника, и он заглянул прямо в них, прикидывая, сколько секунд человек сможет не отводить взгляд. Охранник вздрогнул.

— Грёбаный теск! Ещё откроешь рот, наглая слизь, и тебя ещё не так ранят, — он ударил кулаком по кнопке, и створка двери с лязгом вошла в пазы. Гедимин пожал плечами и подошёл к ограде галереи. Снизу тянуло холодным воздухом — главные ворота ангара открывались бесшумно. Зажёгся свет. Старший механик, повернувшись лицом к бригаде, распределял посты. Кто-то из ремонтников, увидев наверху Гедимина, помахал ему рукой.

Ворота приоткрылись снова, пропустив ещё одного сармата в оранжевом комбинезоне. Он, ни на что не отвлекаясь, сразу посмотрел наверх и выругался на языке Севера. Гедимин хмыкнул.

— Вчера всё прошло тихо?

— Тише некуда, — угрюмо кивнул Иджес, отходя к стене. Оттуда было лучше видно галерею, а пока в ангаре не начались работы, собеседникам не приходилось слишком громко кричать.

— Ты там цел? — Иджес пристально разглядывал Гедимина. Сармат потёр плечо — от вчерашнего разряда станнера осталось лёгкое покалывание в мышцах.

— Три разряда. Думать нечем, — пожаловался он, потирая висок. Иджес кивнул.

— Если не расстреляли, то выпустят, — сказал он без особой уверенности.

— Пока не выйду, ничего не делай, — предупредил Гедимин. — Меня обвиняют в диверсии. Ничего такого не было, но когда это мешало макакам?!

Дверь карцера лязгнула снова, ещё громче, чем в первый раз. В проём заглянул «Шерман».

— Выходи, теск. Руки за голову! Дёрнешься — сдохнешь.

Гедимин мигнул. Его выпустили из карцера, но непохоже было, чтобы собирались отпускать на свободу, — в коридоре, кроме «Шермана», стояли двое в лёгких экзоскелетах, и их оружие было направлено на сармата.

— Иди, — подтолкнул его один из охранников, становясь слева от него и опуская стальную «клешню» на левое плечо пленника.

— Гедимин Кет, механик базы «Волчья речка»… — «Шерман» за спиной говорил вполголоса, но сармат хорошо его слышал. — Неблагонадёжность, предельное неуважение к законам Атлантиса, провокации, дерзкое поведение и несколько недоказанных диверсий. Пару лет назад, кусок слизи, тебя пристрелили бы на месте. Но господин президент считает необходимым сохранять таже такие никчёмные жизни. Любая кирка и лопата полезнее и ценнее тебя, теск, но считается, что ты тоже нужен. Мэр Моранси разрешил дать тебе ещё один шанс. Мы переведём тебя в строгий карцер и посмотрим, на сколько часов хватит твоей наглости.

Снаружи разгорался рассвет, серое небо слегка порыжело по краям, напомнив Гедимину виденные в сети фотографии Марса. Роботы-уборщики ползали по улицам, смывая следы недавнего дождя и поглощая опавшие листья. Гедимина вели к обогатительному комбинату, и проходящие мимо охранники и немногочисленные сарматы оглядывались на него с удивлением и опаской.

— Меня пристрелили бы за проверку электрокабеля? — Гедимин хотел пожать плечами, но «броненосцы» держали его слишком крепко. Его толкнули в спину.

— Пошёл!

«Не верят. Странно,» — подумал сармат, сворачивая вместе с сопровождающими к проходной комбината. «Наверное, легенда не очень достоверная. Надо было лучше её продумать.»

Над комбинатом взвыла сирена, и Гедимин вздрогнул и напрягся — этот звук напомнил ему сигналы тревоги. Из проходной во двор, подгоняемые охраной и сторожевыми роботами, выбирались сарматы. Выгнали не всех — тех, кто, прийдя на работу, не успел разойтись по дальним помещениям, куда люди заходить боялись — но Гедимину показалось, что вышел весь комбинат. Он поискал взглядом знакомые лица и увидел в дальних рядах Хольгера. Сармат-инженер смотрел на него и растерянно мигал.

— Поселенцы Ураниум-Сити! — «Шерман» положил тяжёлую «лапу» на макушку Гедимина. — Этот сармат — механик с ремонтной базы по имени Гедимин Кет, внесённый во все красные списки. Любой, кто не совсем туп, сделал бы выводы и начал уважать законы. Но только не он. Вчера он был схвачен во время диверсии. Он пытался перерезать силовой кабель на первой стрит. Мэр Моранси распорядился о сохранении его жизни. Гедимин Кет будет первым сарматом, помещённым на трое суток в строгий карцер. По истечении этого срока мы позволим всем желающим поговорить с ним. Если и это не привьёт вам уважение к законам Атлантиса — начнутся расстрелы. Все меня слышали?

Никто не издал ни звука. Гедимин видел, как темнеют и сходятся в узкие щели глаза Хольгера — впрочем, долго сарматам переглядываться не дали. Ремонтника снова толкнули в спину, и две минуты спустя он стоял перед глухой бронированной дверью. По высоте она больше подходила для человека — сармат мог бы войти в неё, только сильно нагнувшись.

— Снимай комбинезон, — приказал «Шерман». — Медленно и без фокусов! Вы, двое, следите за ним!

— У меня и так ничего нет, — буркнул Гедимин. — Зачем у меня отняли бумагу и ручку? Они не взрываются.

Удар стальной «клешни» швырнул его лицом в стену, и сармат еле успел подставить руки.

— Делай, что сказано!

Дверь открылась; беглым взглядом ремонтник оценил её толщину и прочность — вышибить её было бы непросто даже из ручного ракетомёта. Сармата втолкнули внутрь, и он едва не налетел на дальнюю стену. Между ней и порогом было всего два метра, и два — от стены до стены. Макушка Гедимина коснулась потолка, едва он выпрямился. Три стены и дверь, узкие щели для вентиляции под потолком, ни светильников, ни подстилки на полу, — холодная гладкая ниша.