Неоконченные предания Нуменора и Средиземья - Джон Толкин

Денетору помогало — несмотря на то, что ему приходилось иметь дело с самим Сауроном, — еще и то, что Камни куда легче повиновались тем, кто пользовался ими по праву: в первую очередь истинным «наследникам Элендиля» (например, Арагорну), но также и тем, кто, подобно Денетору, унаследовал право на них, — чем Саруману или Саурону. Недаром и последствия были разные. Саруман подпал под власть Саурона и стал желать ему победы, или, по крайней мере, перестал противостоять ему. Денетор же остался неколебимым врагом Саурона, но поверил, что его победа неизбежна, и потому впал в отчаяние. Несомненно, причины этого различия коренятся прежде всего в том, что Денетор был человеком могучей воли и оставался самим собой до тех пор, пока его не сразил последний удар: смертельная (по–видимому) рана единственного оставшегося в живых сына. Он был горд, но ни в коем случае не себялюбив; он любил Гондор и свой народ и считал, что сама судьба предназначила ему управлять страной в это страшное время. Но дело еще и в том, что анорский Камень принадлежал ему по праву, и ничто (кроме благоразумия) не препятствовало ему воспользоваться им в час нужды. Он, должно быть, догадывался, что итильский Камень оказался в руках Врага, но не боялся встречи с ним, полагаясь на свои силы. И нельзя сказать, что эта уверенность оказалась совершенно беспочвенной. Саурону не удалось подчинить его своей воле, он мог влиять на Денетора, только отводя ему глаза. Вероятно, сперва Денетор не обращал взгляд в сторону Мордора и довольствовался «дальним обзором» через Камень; отсюда его удивительная осведомленность о событиях в дальних краях. Вступал ли он в контакт с Камнем Ортанка и Саруманом, нигде не говорится; вероятно, вступал, и с немалой пользой для себя. Саурон не имел возможности вмешаться в их беседы: «подслушивать» мог только тот, кто смотрел в главный Камень Осгилиата. Когда два Камня «выходили на связь», третьему они не отзывались[331].

Должно быть, короли и наместники сохранили в Гондоре немало сведений о палантирах и передавали их своим наследникам, хотя Камнями более не пользовались. Камни были дарованы Элендилю и являлись неотъемлемой собственностью его наследников, единственных людей, которым они принадлежали по праву; но это не значит, что с ними мог иметь дело только один из этих «наследников». Камнями на законном основании мог пользоваться любой, кому они были поручены «наследником Анариона» или «наследником Исильдура», т.е. законным королем Гондора или Арнора. На самом деле ими в основном и пользовались такие доверенные лица. У каждого Камня был хранитель, в обязанности которого входило «смотреть в Камень» через определенные промежутки времени, или по приказу, или при необходимости. Другим лицам также могло быть поручено пользоваться Камнями, и королевские министры, отвечающие за «разведывательную деятельность», смотрели в них в установленные часы либо при необходимости, передавая полученные сведения королю и Совету, либо королю лично, в зависимости от обстоятельств. Позднее, когда в Гондоре возросло значение должности наместника и она стала наследственной, так что у короля был как бы постоянный «дублер», способный при необходимости подменить его, Камни, по–видимому, почти полностью перешли в руки наместников, и с тех пор предания о свойствах и использовании палантиров хранились и передавались в их роду. Поскольку должность наместника стала наследственной с 1998 года[332], право пользоваться Камнями и дозволять пользоваться ими другим Денетор унаследовал по закону и оно принадлежало ему в полной мере[333].

Однако стоит заметить, ссылаясь на «Властелин Колец», что, помимо и сверх такой доверенности, даже полученной по наследству, любой «наследник Элендиля» (т.е. его признанный потомок, по праву рождения владеющий престолом или княжеской властью в одном из нуменорских королевств) имел право пользоваться любым палантиром. Так, Арагорн предъявил права на ортанкский Камень потому, что этот палантир в данное время не имел владельца или хранителя, а также потому, что Арагорн с юридической точки зрения являлся законным королем Гондора и Арнора и мог, буде пожелает, с полным правом потребовать обратно все то, что было передано и пожаловано его предшественниками.

«Предание о Камнях» ныне забыто, и может быть восстановлено лишь частично, по догадкам и по сохранившимся записям. Камни представляли собой идеальные шары. Когда они пребывали в бездействии, казалось, что они сделаны из сплошного черного стекла или хрусталя. Меньшие Камни имели около фута в диаметре, а большие, например, камни Осгилиата или Амон–Сула, были так велики, что их нельзя было поднять в одиночку. Первоначально палантиры держали в помещениях, соответствующих их размеру и предполагаемому использованию; их размещали на специальных подставках, невысоких круглых столах из черного мрамора с чашей или углублением посередине, на которых их можно было вращать руками. Эти очень тяжелые, но абсолютно гладкие камни нельзя было разбить, уронив или сбросив со стола — ни случайно, ни по злому умыслу. Их вообще нельзя было уничтожить никакими средствами, доступными людям в те времена, хотя некоторые считали, что сильный жар, — например, пламя Ородруина, — может расплавить их, и предполагали, что именно это произошло с итильским Камнем при падении Барад–дура.

Палантиры имели постоянные «полюса», хотя никакими знаками они не обозначались, и на своих подставках Камни устанавливались «вертикально», так, чтобы линия, соединяющая полюса, была направлена к центру Земли, и нижний полюс находился внизу. «Видящая» поверхность Камня располагалась вдоль «экватора». Она воспринимала изображение и передавала его наблюдателю, находящемуся на противоположной стороне, так что тот, кто хотел посмотреть на запад, должен был встать к востоку от Камня, а если он хотел потом взглянуть на север, он должен был перейти налево, к югу. Но второстепенные Камни, например, ортанкский, итильский, анорский и, вероятно, Камень Аннуминаса, имели фиксированное направление, так что, к примеру, западная сторона смотрела только на запад, а в другом направлении ничего не показывала. Если Камень смещался, его возвращали в прежнее положение методом проб, вращая его в разные стороны. Но если палантир был снят с подставки, как это произошло с ортанкским Камнем, найти нужное положение было не так–то просто. Так что это оказалась «чистая случайность», как называют это люди (сказал бы Гэндальф), что Перегрин, возясь с Камнем, установил его на земле более или менее «вертикально» и, сидя к западу от Камня, посмотрел сквозь него на восток в нужном направлении. Главные Камни не были так строго зафиксированы: их можно было вращать вокруг вертикальной оси как угодно, и они могли «видеть» в любом направлении[334].