Ведьмины камни - Елизавета Алексеевна Дворецкая
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Сам Эскиль тоже, конечно, не мог не думать о том, что уже вот-вот предстанет перед новым конунгом, предлагая ему не только свой меч – для борьбы против прежнего хозяина, – но и себя самого в родню, причем расчистив это место путем убийства. Поневоле он глядел на себя глазами родичей Хельги и впервые в жизни беспокоился, порадует ли их это зрелище. Никогда раньше он не сомневался в себе – в глазах хирдманов, чье мнение для него только и было важно, все решала его отвага и воинское искусство, а родство с конунгами, пусть и сомнительное, тоже шло на пользу. Но, лишь приблизившись к старинному уважаемому роду, живущему близ могил многих своих предков, он осознал, как беден тем, что для таких людей важно.
Теперь, когда исполнение его обета стало делом решенным, ему стоило бы ликовать, но положение его оставалось неопределенным и тревожным, и вместо радости в душе росли сомнеия. Не смеются ли над ним норны?
Хельга часть пути проделывала в лодке с братьями, часть – с Эскилем, но им почти не удавалось поговорить. На стоянках же Эскиль никак не мог остаться с ней наедине. Спала она в окружении братьев, но и днем было не легче: как Эскиль подозревал, Хедин с братьями поделили сутки на стражи и по очереди наблюдали, чтобы он не подходил к ней близко. Хельга тоже это заметила и бросала на Эскиля сочувствующие взгляды, но с братьями не спорила.
– Когда ты увидишься с Эйриком и вы договоритесь, будет полегче, – шепнула она ему на третий вечер их путешествия. – Если они увидят, что Эйрик готов тебе поверить, то и сами поверят.
Уже стемнело, часть людей устроилась вокруг костров спать. Эскиль и Хельга еще сидели на бревнах, а напротив сидел Сигурд, дожидаясь, когда пора будет провожать сестру в шалаш.
– Хельга… – нерешительно начал Эскиль. – С Эйриком я, может, договорюсь. Но ты… я все думаю…
– Что ты думаешь? – Хельга заглянула ему в лицо, где отражалась непривычная задумчивость.
– Ко мне Фрейр был очень милостив, но я думаю: а что хорошего мой обет принесет тебе? Мой дед… Ну, бабка Уна и правда рассказывала, что это был Хроальд сын Рагнара, но нет никаких свидетельств, что это правда. Той золотой гривны, которую он ей якобы подарил, даже мой отец не видел. У меня от греческой добычи еще осталось кое-что, но этим можно осчастливить какую-нибудь дочку бонда, а не такую, как ты. Твой первый муж… хоть он и был пискун изрядный, но со временем ему исполнилось бы и двадцать пять, и тридцать. А во всем остальном он был лучше меня. Он-то был законным внуком конунга, не то, что я. Если все выйдет, как ты говоришь, и мой обет исполнится, тебе-то он принесет какое-нибудь счастье?
Хельга вздохнула, глядя на него. Ей было приятно, что он заговорил об этом, но она хотела его успокоить. Да, все так, но если бы это зависело от нее, она не желала бы вернуть Видимира. Наоборот: ее жизнь с Видимиром, в то время казавшаяся ей вполне благополучной, теперь виделась ей временем неволи и тоски. В то время ее не покидала глубоко скрытая тревога, ощущение близости с человеком, любви которого она по-настоящему не доверяет. Ни разу при взгляде на Видимира она не чувствовала прилива счастья просто от того, что он есть и она его видит. С Эскилем все было иначе. С каких-то пор он, с его пятном ожога на щеке, с его сосредоточенным, пристальным взглядом серых глаз под светлыми бровями стал ей близок, как никогда не был Видимир, хоть она и знала его намного дольше и он во всем ей подходил. Каждый взгляд на его лицо приносил ей живую радость. Она чувствовала себя и Эскиля частями одного целого, и быть с ним стало для нее главным условием благополучия. Две зимы назад ее ужасала мысль все покинуть и уехать с ним в Киев; сейчас она не затруднилась бы с решением ни на миг. В Киев? В Миклагард? В Багдад? Ну что ж, и там люди живут. Зная, что связана с Эскилем, Хельга чувствовала себя сильной, как богиня.
– Послушай. – Она придвинулась к Эскилю и ласково коснулась его обветренной руки. – Фрейр принял твой обет. Я думаю, он обратился к своей сестре, а она – к норнам, они нашли мою нить и привязали к твоей. Теперь это наша судьба. Я ничем другим не могу это объяснить, но я хочу исполнения твоего обета не менее сильно, чем ты. «Довольно ль вам этого?» Если нет, ничего другого я не могу добавить. Ты спрашиваешь, что я выиграю. Если благодаря тебе мы сумеем спасти Мерямаа от войны с Ингваром или хотя бы не проиграть эту войну, значит, ты богат удачей, которая важнее золота и знатности рода. Помнишь, той зимой в Хольмгарде ты однажды мне сказал, что ты удачливый человек?
– Ну… не помню, но я мог это сказать.
– А еще, помнишь «Речи Хникара»? Ты рассказывал эту сагу в гриднице Сванхейд: что одних любят за красоту и учтивость, а других – за отвагу и доблесть? Мне теперь кажется, я тогда влюбилась в тебя…
При этих словах в глазах Эскиля вспыхнула радость, губы тронула чуть заметная улыбка. В тот далекий вечер он рассказывал «Речи Хникара» именно для того, чтобы произвести впечатление на Хельгу – и вот когда ему довелось узнать, что он преуспел в этом!
– Твоей отваги достаточно, чтобы заслужить любовь, это всякий признает, – продолжала она. – Я рада, что в этой части света я – единственная женщина, подходящая для твоего обета!
Эскиль наклонился и поцеловал ее, не беспокоясь, понравится ли это ее братьям. Главное, что это нравилось ей самой.
На следующий день передовой дозор Эскиля встретился на реке с передовым дозором Эйрика. Обе дружины высадились неподалеку, и Хельга с братьями повела Эскиля и Гримара к Эйрику. Он ждал их, сидя на корме своей лодьи, величавый и уверенный, будто на резном престоле, и движением руки предложил им забираться к нему. Люди Эйрика стояли плотной стеной, наблюдая за этой встречей, которая могла заметно изменить к лучшему участь каждого из них.
– Вот, конунг, это Эскиль Тень, – сказал дяде Хедин. – Бывший человек Ингвара, но теперь он желает служить тебе.
– Для тени он изрядный здоровяк! – усмехнулся Эйрик. – Я опасался, что увижу бледное создание.
– Дядя шутит, – пояснила Хельга.
– Вижу, моя дорогая, твой поход удался! – сказал Эйрик Хельге, когда она подошла его обнять. – Думаю, мало кто из валькирий приводил к Одину столько народу одновременно. Ну, и ты иди сюда. – Эйрик кивнул Эскилю. – Забирайся. Поговорим пока в этой палате, а потом, быть может, у нас будет и более подходящее помещение.
Эскиль забрался на лодью, Хельга села рядом с ним на ту же скамью. Эйрик окинул их взглядом не без мысли, хорошая ли выйдет пара; при всем несходстве их наружности в них угадывалось нечто общее, некая согласованность, говорившая о том, что они считают себя одним целым, хотя еще не были даже обручены по-настоящему.
– Здравствуй, Эйрик конунг, – сдержанно сказал Эскиль. – Рад видеть тебя в добром здравии и надеюсь, что мы поладим.
С тайным волнением Эскиль рассматривал человека, который должен был стать его повелителем и старшим родичем. Если бы они не поладили, то участь его была бы совсем печальной: этой встречей он окончательно отрезал себе возможность вернуться к Ингвару. Перед ним сидел муж, которого никто не постыдился бы признать своим владыкой: рослый, еще сильный, несмотря на седину в потускневших рыжих волосах и бороде. Эйрик даже
