Мир, которого нет (Пирамиды Астрала 3) - Виктор Кувшинов

– Тогда я начну, – гостья глубоко вздохнула и сказала. – Вчера вечером мой батюшка поставил мне условие: или я ему назову имя жениха в течение двух дней, или он выдаст меня замуж, сообразуясь только со своими интересами. Так вот, сегодня я назову ему твое имя…

– Но он же никогда не даст согласия! – горячо, с отчаянием в голосе воскликнул Саша.

– Не даст. И поэтому, я здесь. Подожди немного. Мне нужен твой искренний ответ на один вопрос. Только ответь на него, пожалуйста, от всего сердца, не принимая в расчет ни моих родственников, ни учебу, ни денежные проблемы, – Шура помолчала и шепотом спросила. – Ты любишь меня?

– Да!

– Подожди! Ты любишь меня такой, какая я есть, без папиных капиталов, без этих нарядов, иногда взбалмошную, иногда капризную и строптивую, с головой, поехавшей на рисовании картинок и слушании твоей скрипки? Будешь ли ты любить меня, когда я буду много работать, пополнею, вынашивая наших детей, сможешь ли ты смотреть на меня каждый день в домашней обстановке?.. Да… можешь не отвечать… – Шура растерянно остановилась, видя, как подернулись мечтательной поволокой глаза Саши, а на его лице все больше расплывалась блаженная улыбка. Она, смутившись, тихим голосом договорила. – Прости, я такая нахалка – пришла тут и женю тебя на себе почти без спроса. Но у меня нет выбора…

Незадачливый кавалер вдруг плюхнулся перед ней на колени, взял ее ладошку в свои руки и торжественным голосом произнес:

– Александра Черкасова я, Александр Левашов прошу твоей руки и сердца, и предлагаю свою руку и сердце… или нет, я предлагаю всего себя, я готов за тебя жизнь отдать!

– Спасибо! – счастливо рассмеялась Шурочка. – Я принимаю твою руку и сердце, и тоже отдаю тебе всю себя. Только не надо за меня умирать – я не Родина, а всего лишь девушка, к тому же с этого момента, простая и бедная девушка, поэтому ты мне нужен живой, – и, перейдя на шепот, добавила. – Вернее, с этого момента я твоя, и только твоя, жена, подруга, любимая… делай со мной, что хочешь!

– С этого момента я весь твой! Приказывай и повелевай, моя королева! – после "официального" предложения он перешел к более ярким выражением чувств и, не сходя с коленей, обнял девушку за ноги. Ощутив под руками ее прекрасное тело и вдыхая непередаваемый аромат тонких духов, он почувствовал, что все поплыло у него перед глазами, затопляемое горячей волной совсем не платонических чувств.

– Сашенька, любимый! – он почувствовал ее руки, теребящие его волосы. Шурочка вдруг сама встала пред ним на колени и, взяв его голову в руки, внимательно и ласково посмотрела в глаза. – Ты еще не понял, для кого я так нарядилась, надев лучшее платье, самое красивое нижнее белье, приняв ванну со всякими ароматами?

Все это для тебя!

– Но… – жалобно промямлил неопытный ухажер. – Мы же еще не венчались…

– Сегодня вечером может случиться что угодно, папенька может рассердиться так, что посадит меня под домашний арест, сошлет в деревню и выдаст насильно замуж…

Поэтому я в любом случае хочу стать твоей и только твоей! Я надеюсь, ты не откажешь в этой просьбе своей девушке? – Шура шептала и, не отрываясь, смотрела в его глаза.

– Я… просто умираю от желания, – откровенно признался Саша. – Но мне страшно к тебе прикасаться – ты такая… изящная, великолепная, такая воздушная!

– Как ты не понимаешь! Вся эта красота так и ждет быть истисканной и измятой твоей страстью – она ведь для этого и создана.

– Мне стыдно признаться…- прошептал юноша, краснея. – Так получилось… я еще никогда… не был с женщиной. Я не умею…

– Милый! Как я счастлива! – Шурочка крепко обняла его за шею и горячо прошептала.

– У мужчин этого не спрашивают и не требуют, но ты не представляешь, как я рада, что буду у тебя первой, а может и единственной! Как и ты у меня! Мы подарим себя друг другу! Только прошу тебя, будь осторожен – я ведь боюсь. Говорят, это может быть больно…

– Я буду очень осторожен, – ответил Саша и почувствовал, как Шурочка встает с колен и тянет его тихонько за руку к кровати. Поднявшись на слегка подрагивающие от переживаний ноги, он увидел, как девушка занавесила окно.

– Я немного стесняюсь, – объяснила она. – Если честно, мне хочется, чтобы ты "разорвал меня на кусочки", но мне страшно. Давай будем постепенно снимать по одной детали одежды. По крайней мере, начнем с моего платья – его надо сохранить в целости, – Шурочка подошла к кровати и повернулась к Саше спиной. – Помоги мне с этими застежками…

И начался долгий марафон нежных ласк и ухаживаний. Девушка была удачно освобождена от платья, а вот дальше все начало мешаться в горячих и неумелых ласках. Саша еще что-то соображал, помогая Шурочке снять с себя рубашку, но когда дело дошло до снимания тончайших чулок, он начал по-настоящему сходить с ума. Все-таки чулки благополучно оказались на полу, а он страстно покрывал поцелуями ее восхитительные стройные ноги, начиная снизу и подымаясь все выше.

Девушка, сама теряя контроль под нежными любящими руками, тихонько постанывала от избытка чувств:

– Милый, как хорошо! Как я люблю тебя…

Когда, плывя в мареве чувств, он вдруг наткнулся на испуганно расширенные глаза любимой, Саша на мгновение осознал, что она увидела его без одежды. Он нерешительно замер, оглядывая прекрасное девичье тело и поняв, что без порванных деталей одежды все-таки не обошлось.

– Прости, любимый. Я просто неопытное дите! – Шура потянулась, одной рукой обняв парня за плечо, а второй, украдкой, страшно стесняясь, стала ласково исследовать мужское тело. Наконец она прошептала. – Я готова… только я немного боюсь…

Они провели на узкой кровати несколько часов. И оказалось, что не только сжигающая страсть самое прекрасное. Тихая, нежная ласка, ощущение единения и наполненности чувствами после взрыва любви может быть еще лучше и светлее, давая подлинное ощущение счастья с любимым человеком.

– Ты знаешь, – шептала Шурочка, прижавшись к Сашиному плечу и перебирая пальцами его волосы. – Я так счастлива. Я знаю, что сделала правильный выбор. Я вчера так сильно молилась и просила Господа вразумить меня. Я ведь хорошая и послушная дочь. И родители меня любят, особенно мама. И папа по-своему любит. Я пыталась понять: права ли я, уходя к тебе и бросая родительский дом? И я поняла, что Христос заповедовал нам любовь, и поэтому я должна выбрать в жизни путь любви, а не выгоды и денег. Ведь любовь папы ко мне немного, как к вещи, как к его капиталам. Он якобы старается для детей, но дети в его понимании это куклы без души и стремлений, которые должны выполнять родительскую волю. Он ведь ни разу не поинтересовался моими занятиями живописью. Мне больше всего жаль маму – она всю жизнь слушалась отца. Не знаю, любила ли, но меня она точно любит.