Антология советского детектива-38. Компиляция. Книги 1-20 (СИ) - Азольский Анатолий
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ясно, что ни одному нормальному современному человеку, мчащемуся по нескончаемой марафонской трассе за удачей, деньгами и просто благополучием, и в голову бы не пришло читать книгу столетнего академика Снегирева «Спасти арктические снега от таяния — важнейшая задача современного общества». Всю жизнь академик работал над оружием массового уничтожения, был всемирно признанным отцом нейтронного оружия, а на старости лет решил реабилитироваться таким странным образом.
Над этим его желанием подтрунивали многие, а уж когда он попытался выдвинуть свой труд на соискание не только награды ЮНЕСКО, но и Нобелевской премии, сарказму коллег не было границ. Это все равно что нынешний вице-президент США Альберт Гор вдруг начнет агитировать за спасение мира от глобального потепления и получит за это ни много ни мало — Нобелевскую премию мира. В общем, бред, да и только.
— Или вы тоже считаете, что заниматься этим — бред? — с подозрением прищурился Алек.
Соня решительно замотала головой:
— Ни в коем случае! Спасать арктические снега надо! И прямо сейчас! Но ходить с сумкой по офисам? Меня же ни один охранник внутрь не запустит!
Алек поморщился. Ему предстояло решить сегодня куда более важную задачу — как-то блокировать Черкасова. А тем временем Соня еще раз покачала головой и вернула книжку в штабель.
— И в фонд наш никто не захочет вступать. Где программа? Где наша группа поддержки из колледжей и университетов? — Она укоризненно покачала головой: — Алек Савельевич, так дела не делаются!
Отмахнуться от свалившейся с другого конца света дочери папиного старинного приятеля было невозможно, и Алек вымучил улыбку. С американцами нужно разговаривать улыбаясь, тогда они расслабляются. Это правило Алек усвоил еще в период своей первой неудачной эмиграции.
— Софья, не переживайте. В России сейчас многое делается впервые. И наша задача лишь заставить людей думать. Да, пока не все готовы принимать наши идеи. Но мы не торопимся. И не торопим. Но, будьте уверены, придет время, и мы воспитаем общество…
Он говорил и говорил, а Соня слушала, но почему-то не верила. Нет, речи правильные, но действия он предлагал совершенно противоположные тому, о чем только что с такой страстью рассказывал.
То же самое было с ее отцом. Соня полностью соглашалась, что именно в русских ученых нуждается весь мир. Ее отец, уехав от коммунистического режима, бредил Россией. Он вечно твердил, что только их родина может рождать «собственных Платонов и быстрых разумом Невтонов». Ну, с Платоном было более-менее ясно, она не могла понять другого: кто такие Невтоны? И почему именно в России должна появиться реинкарнация древнего философа? У кого хватит ума назвать свое дитя Не-в-тон?
Папе вопросов она предпочитала не задавать, потому что вместо ответа на вопрос можно было попасть на очередную папину пьесу в театре одного-единственного актера — Павла Матвеевича Ковалевского. Но теперь она сама решала свою судьбу.
— И очень хорошо, что вы уже имеете опыт работы в западных экологических и прочих организациях! — восторгался Алек. — Если мы убедим наших западных партнеров, что Россия сегодня друг и партнер, то все будет супер!
Соня тряхнула головой. Напор был чересчур силен.
— Поймите, Соня, я вовсе не планировал заниматься вами круглосуточно! У меня иные, не менее важные, задачи. Вот смотрите, — приподнял Кантарович какие-то огромные листы с отпечатанным текстом. — Это то, о чем я говорил. Энциклопедия! — Он произнес это слово с придыханием.
Соня подошла поближе: ровные строчки, уложенные в столбики, текст мелкий, но очень ровный. Общее впечатление от внешнего вида складывалось приятное. Она не могла различить и прочитать всех предложений и формулировок, но в целом эти таинственные листы, которые Алек Савельевич именовал «гран-ка-ми», навевали уважение.
— Красиво… — не могла не признать Соня.
— Красиво?! — возмущенно пыхнул Кантарович. — И это все, что вы можете сказать?!
Он подхватил гранки и, глянув на них восторженными глазами, попытался крутануться вокруг себя, словно в вальсе. Ясно, что маневр не удался, а Кантарович, споткнувшись о пачки книг, шлепнулся на пол. Из его кармана вылетела и на мгновение в воздухе зависла стеклянная бусинка, и Соня не раздумывая подставила руки.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})— Нет!
Соня отшатнулась.
— Дайте это сюда!
Соня послушно протянула руку. На ее розовой ладошке лежала крохотная капсула. От падения и резкого нажима крышка приоткрылась, и наружу вылез маленький листочек голубой бумаги.
— Ох, Соня, — укоризненно покачал головой Алек.
Аккуратно заправив голубой лоскут в капсулу, он прикрыл ее крышкой, сунул в карман и лишь тогда с облегчением вздохнул:
— Все, Соня, извините. Мне сейчас очень некогда. Идите. Попробуйте работать. До завтра.
Соня попыталась возразить, но Кантарович буквально вытолкал ее за дверь чердачной каморки.
— У-ф-ф-ф! — выдохнула она и озвучила первое сравнение, которое пришло ей в голову: — Кро-ко-дил.
Почему-то именно этого зубастого хищника, многократно виденного Соней на болотах Флориды, куда папа вывозил их раз в год «полюбоваться природой», напомнил ей сейчас издатель Алек Кантарович. Честное слово, она не видела принципиальной разницы между флоридскими аллигаторами и зубастыми рептилиями нового русского бизнеса.
Соня тряхнула огненной гривой; косичка безнадежно расплелась, волосы требовали воды, шампуня и гребенки, а ей еще предстояло успеть сделать хоть что-нибудь полезное.
Агент
Положа руку на сердце, это было незаконно… пока незаконно. Однако прослушка телефонных разговоров гражданки США С.П. Ковалевской дала результат мгновенно. Едва получив инструктаж у Кантаровича, Соня принялась долго и страстно рассказывать Артему Павлову о невыносимых условиях, в которые она попала в России, и уж Павлов был само внимание.
— И что вы теперь думаете делать? — интересовался у Сони бывший выпускник Высшей школы КГБ, а ныне отучившийся в Штатах преуспевающий адвокат.
Полковник Соломин превратился в слух.
— Схожу в рекомендованные мне места встречи деловых людей, — отвечала как на духу потенциальная связная ЦРУ.
— Это где ж такие? — рассмеялся Артемий Андреевич.
Соня принялась перечислять, но у Павлова этот перечень вызывал только задорные смешки.
— А что вы там смеетесь? — возмутилась в конце концов американка. — Или вы можете предложить мне что-нибудь лучшее?
— Могу, — уверенно заявил Павлов.
Соломин так и застыл с карандашом наперевес.
— Я могу предложить вам совместный ужин, — уже нимало не стесняясь, рассмеялся в наушниках Павлов, — скажем, в уже намеченной вами к акту благотворительности жертве — ресторане «ОБ ЖОРА», часам к восьми-девяти.
«Надо же! Уж не клеит ли он ее?!» — хохотнул Соломин.
— Ну, не знаю… — засомневалась американка, — мне столько надо успеть…
— Там я и расскажу вам о тех особенностях российского менталитета, о которых не знают эмигранты во втором поколении.
— Обещаете? — как-то игриво поинтересовалась американка.
«Ух ты! — подумал Соломин. — Да она ведь не против…»
Насколько он знал женщин, такая игривость в голосе могла означать многое, очень многое. Но это же означало, что американка, кто бы она ни была, утратит сегодня бдительность втрое. Ну, и Павлов тоже…
«Рискнуть?»
Встреча этих двоих в ресторане однозначно помогла бы раскрыть каждого из них чуть больше, чем известно сейчас. Главное, чтобы рядом, пока будет длиться встреча, был третий — некто незримый. Да, это еще не было законным, но сегодня — Соломин глянул на часы — подписать разрешение он просто не успевал.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})«ОБ ЖОРА»
Популярный столичный ресторан «ОБ ЖОРА» получил свое столь же смешное, сколь и успешное название благодаря своему владельцу Жоре Обрубкову. Сложенное из имени и первых букв фамилии, оно отыскало самый живой отклик в сердцах отечественных олигархов, и теперь самый короткий путь к этим сердцам лежал через «ОБ ЖОРУ». Однако сегодня в «ОБ ЖОРЕ» вот уже четверть часа происходило нечто невероятное: симпатичная рыженькая девушка с легким акцентом пыталась подвигнуть жующих бизнесменов делать взносы в пользу пострадавших от различных вооруженных конфликтов детей.
