Земля обетованная - Барак Обама

"Надеюсь, вы не против моего вопроса, ваше величество, — сказал я, — но как вы успеваете содержать двенадцать жен?"

"Очень плохо", — сказал он, устало покачав головой. "Один из них всегда завидует другому. Это сложнее, чем ближневосточная политика".

Позже Бен и Денис зашли на виллу, где я остановился, чтобы обсудить окончательную редакцию каирской речи. Прежде чем приступить к работе, мы заметили на каминной полке большой дорожный чемодан. Я отстегнул защелки и поднял крышку. С одной стороны была большая сцена пустыни на мраморном основании с миниатюрными золотыми фигурками, а также стеклянные часы, работающие от изменения температуры. С другой стороны, в бархатном футляре, лежало ожерелье длиной в половину велосипедной цепи, инкрустированное рубинами и бриллиантами на сотни тысяч долларов, а также кольцо и серьги. Я посмотрела на Бена и Дениса.

"Кое-что для хозяйки", — сказал Денис. Он пояснил, что другие члены делегации обнаружили в своих номерах кейсы с дорогими часами, ожидавшими их. "Видимо, саудовцам никто не сказал о нашем запрете на подарки".

Поднимая тяжелые драгоценности, я подумал, сколько раз подобные подарки незаметно оставляли другим лидерам во время официальных визитов в королевство — лидерам, в странах которых не было правил, запрещающих принимать подарки, или, по крайней мере, они не соблюдались. Я снова подумал о сомалийских пиратах, которых я приказал убить, всех мусульман, и о множестве таких же молодых людей, как они, живущих по соседству в Йемене и Ираке, в Египте, Иордании, Афганистане и Пакистане, чьи доходы за всю жизнь, вероятно, никогда не сравнятся со стоимостью этого ожерелья в моих руках. Радикализируйте всего 1 процент этих молодых людей, и вы получите полумиллионную армию, готовую умереть за вечную славу или, может быть, просто попробовать что-то лучшее.

Я положила ожерелье и закрыла футляр. "Хорошо", — сказал я. "Давайте работать".

-

В столичном регионе Большого Каира проживает более шестнадцати миллионов человек. Мы не увидели ни одного из них во время поездки из аэропорта на следующий день. Знаменитые хаотичные улицы были пусты на многие мили, за исключением полицейских, расставленных повсюду, что свидетельствовало о чрезвычайной хватке египетского президента Хосни Мубарака за свою страну — и о том, что американский президент был заманчивой мишенью для местных экстремистских групп.

Если монархия Саудовской Аравии, основанная на традициях, представляла один путь современного арабского правления, то автократический режим Египта — другой. В начале 1950-х годов харизматичный и яркий полковник армии по имени Гамаль Абдель Насер организовал военное свержение египетской монархии и установил светское однопартийное государство. Вскоре после этого он национализировал Суэцкий канал, преодолев попытки военной интервенции со стороны британцев и французов, что сделало его глобальной фигурой в борьбе против колониализма и самым популярным лидером в арабском мире.

В дальнейшем Насер национализировал другие ключевые отрасли промышленности, начал внутреннюю земельную реформу и запустил огромные проекты общественных работ, все с целью ликвидации пережитков британского правления и феодального прошлого Египта. За рубежом он активно продвигал светский, неопределенно социалистический панарабский национализм, вел проигранную войну против израильтян, помог создать Организацию освобождения Палестины (ООП) и Лигу арабских государств, а также стал уставным членом Движения неприсоединения, которое якобы отказалось принимать чью-либо сторону в холодной войне, но вызвало подозрения и гнев Вашингтона, отчасти потому, что Насер принимал экономическую и военную помощь от Советов. Он также безжалостно подавлял инакомыслие и создание конкурирующих политических партий в Египте, в особенности против "Братьев-мусульман" — группы, которая стремилась создать исламское правительство путем мобилизации политических сил на низовом уровне и благотворительной деятельности, но также включала членов, которые иногда прибегали к насилию.

Авторитарный стиль правления Насера был настолько доминирующим, что даже после его смерти в 1970 году ближневосточные лидеры стремились повторить его. Однако, не обладая изощренностью Насера и его умением находить контакт с массами, такие люди, как Хафез аль-Асад из Сирии, Саддам Хусейн из Ирака и Муаммар Каддафи из Ливии, сохранили свою власть в основном за счет коррупции, покровительства, жестоких репрессий и постоянной, хотя и неэффективной кампании против Израиля.

После того как преемник Насера, Анвар Садат, был убит в 1981 году, Хосни Мубарак захватил власть, используя примерно ту же формулу, с одним заметным отличием: Подписание Садатом мирного соглашения с Израилем сделало Египет союзником США, в результате чего сменявшие друг друга американские администрации не замечали растущую коррупцию, нарушение прав человека и периодический антисемитизм режима. Получая помощь не только от США, но и от саудитов и других богатых нефтью стран Персидского залива, Мубарак так и не удосужился реформировать стагнирующую экономику своей страны, в результате чего целое поколение недовольных молодых египтян не смогло найти работу.

Наш кортеж прибыл во дворец Кубба — сложное строение середины XIX века и один из трех президентских дворцов в Каире, и после церемонии приветствия Мубарак пригласил меня в свой кабинет для часовой беседы. Ему было восемьдесят один год, но он все еще был широкоплечим и крепким, с римским носом, темными волосами, зачесанными назад со лба, и тяжелыми глазами, которые придавали ему вид человека, одновременно привыкшего и слегка утомленного собственным командованием. Поговорив с ним об экономике Египта и попросив высказать предложения о том, как оживить арабо-израильский мирный процесс, я поднял вопрос о правах человека, предложив шаги, которые он мог бы предпринять для освобождения политических заключенных и ослабления ограничений на прессу.

Говоря на английском с акцентом, но вполне сносно, Мубарак вежливо отклонил мои опасения, настаивая на том, что его службы безопасности преследуют только исламских экстремистов и что египетская общественность решительно поддерживает его жесткий подход. У меня осталось впечатление, которое станет слишком знакомым в моем общении со стареющими автократами: Замкнутые во дворцах, каждое их взаимодействие опосредовано жесткими, угодливыми функционерами, которые их окружали, они были не в состоянии провести различие между своими личными интересами и интересами своих стран, их действия не имели более широкой цели, чем поддержание запутанной паутины патронажа и деловых интересов, которые удерживали их у власти.

Каков же был контраст, когда, войдя в Большой зал Каирского университета, мы увидели переполненный зал, который просто кипел от энергии. Мы настояли на том, чтобы правительство открыло мое выступление для широкого круга египетского общества, и было ясно, что одно только присутствие студентов университета, журналистов, ученых, лидеров женских организаций, общественных активистов и даже некоторых видных священнослужителей и деятелей "Братьев-мусульман" среди трех тысяч присутствующих поможет сделать это событие уникальным и донести его до широкой мировой аудитории по телевидению. Как только я вышел на сцену