Опыт доктора Окса : романы, повести и рассказы - Жюль Верн

Но Пенеллан не последовал совету Васлинга; он снова взобрался на холм и стал всматриваться в ту сторону, куда только что глядел помощник капитана. То, что он увидел, произвело на него совсем иное впечатление.

— Слава тебе, господи! — радостно воскликнул он.

На северо-востоке он заметил поднимавшийся к небу дымок. Сомнений не было — там находились люди. Услышав радостный возглас Пенеллана, все выбежали из хижины и собственными глазами убедились, что рулевой сказал правду. Не теряя ни минуты, позабыв о голоде, на свирепом морозе, все, нахлобучив капюшоны, быстрыми шагами направились к северо-востоку, где виднелся дымок. Им предстояло пройти по крайней мере миль пять. Было чрезвычайно трудно придерживаться намеченного направления. Внезапно дымок исчез, а впереди не было ни одного возвышения, которое могло бы служить ориентиром среди ледяной пустыни. Как тут не сбиться с пути?

— Вот беда — не на что нам ориентироваться, — сказал Жан Корнбют. — Придется вот что сделать: Пенеллан пойдет впереди, за ним в двадцати шагах — Васлинг, я — в двадцати шагах от Васлинга. Таким образом я сразу увижу, если Пенеллан отклонится от прямой линии.

Так шагали они добрых полчаса. Вдруг Пенеллан остановился и стал прислушиваться.

— Вы ничего не слышите? — спросил старик, когда товарищи подошли к нему.

— Решительно ничего, — ответил Мизон.

— Как странно! — продолжал Пенеллан. — Мне показалось, что я только что слышал какие-то крики, — они доносились вон с той стороны.

— Крики? — воскликнула молодая девушка. — Так, значит, мы недалеко от цели.

— Это ровно ничего не значит, — ответил Андрэ Васлинг. — На крайнем севере при сильном морозе звуки слышны на большом расстоянии.

— Что бы там ни было, — сказал Жан Корнбют, — идемте вперед, а не то мы замерзнем.

— Нет, — возразил Пенеллан. — Постойте минутку и прислушайтесь.

В самом деле, в этот момент издалека донеслись слабые, но совершенно отчетливые крики. Казалось, это были вопли страдания и тоски. Они повторялись вновь и вновь. Можно было подумать, что кто-то взывает о помощи. Потом крики затихли, и воцарилась мертвая тишина.

— Я не ошибся, — сказал Пенеллан. — Вперед!

И он бросился бежать в том направлении, откуда доносились крики. Так он пробежал около двух миль. Каково же было его удивление, когда внезапно он увидел перед собой человека, лежащего на снегу. Пенеллан подбежал к лежавшему, приподнял ему голову и в ужасе поднял руки к небу.

В следующий миг подбежали Андрэ Васлинг и матросы.

— Это один из наших! Матрос Кортруа! — крикнул Васлинг.

— Он умер, — проговорил Пенеллан. — Замерз…

Когда подошли Жан Корнбют и Мари, труп уже успел заледенеть. Все лица выражали отчаяние. Погибший был одним из спутников Луи Корнбюта!

— Вперед! — крикнул Пенеллан.

Еще полчаса путники шли в мрачном молчании. Но вот вдалеке показалось какое-то возвышение, очевидно, то была земля.

— Это остров Шаннон, — заявил Жан Корнбют.

Пройдя еще милю, они увидели дымок, поднимавшийся над снежной хижиной. Вскоре можно было разглядеть в стене хижины деревянную дверь. Тут все стали громко кричать. На их крики из хижины выбежали двое мужчин. Пенеллан сразу узнал Пьера Нукэ.

— Пьер! — воскликнул он.

Нукэ стоял в каком-то странном оцепенении, как будто не понимая, что происходит вокруг него.

Андрэ Васлинг с беспокойством всматривался в спутника Пьера Нукэ; в глазах его блеснула радость: это не был Луи Корнбют.

— Пьер! Это я! — кричал Пенеллан. — Посмотри, здесь твои друзья! Наконец Пьер Нукэ опомнился и в порыве радости бросился в объятия своего старого товарища.

— А мой сын? А Луи? — вскричал Жан Корнбют, и в голосе его прозвучала смертельная тревога.

ГЛАВА 12

ВОЗВРАЩЕНИЕ НА КОРАБЛЬ

В этот момент из хижины вышел человек. Пошатываясь от слабости, он побрел по снегу навстречу путникам, у него был вид умирающего. Это был Луи Корнбют.

— Сын мой!

— Любимый мой!

Эти два восклицания раздались одновременно. Луи Корнбют упал без сознания, но Жан Корнбют и молодая девушка успели его подхватить и, втащив Луи в хижину, привели его в чувство.

— Отец! Мари! — пробормотал Луи Корнбют. — Все-таки я увидел вас перед смертью.

— Ты не умрешь! — сказал Пенеллан. — Ведь с тобой друзья.

Как видно, Андрэ Васлинг крепко ненавидел Луи Корнбюта, он даже не протянул ему руки.

Пьер Нукэ не помнил себя от радости. Он обнимал всех подряд. Затем он подбросил в печку дров, и вскоре в помещении стало значительно теплее.

В хижине находились еще двое незнакомцев. Это были норвежские матросы, Джокки и Харминг, только они и уцелели из экипажа «Фрейерна».

— Друзья мои! Так, значит, мы спасены, — проговорил Луи Корнбют. — Отец! Мари! Сколько лишений вам пришлось перенести, дорогие мои!

— Мы ничуть не жалеем об этом, Луи, — ответил Жан Корнбют. — Ты знаешь, твой бриг «Юный смельчак» прочно засел во льдах милях в шестидесяти отсюда. Мы вернемся туда все вместе.

— То-то обрадуется Кортруа! Он скоро вернется, — оказал Пьер Нукэ.

Слова его были встречены гробовым молчанием. Затем Пенеллан сообщил Пьеру Нукэ и Луи Корнбюту о гибели их товарища, которого они нашли замерзшим на снегу.

— Знаете что, друзья мои, — сказал Пенеллан. — Нам придется обождать, пока спадут морозы. Есть у вас провизия и топливо?

— Пока что есть. Мы топим печку обломками «Фрейерна».

Оказывается, шхуну «Фрейерн» отнесло в сторону острова Шаннон. Затем корабль был раздавлен плавучими льдами, и потерпевшие крушение вместе с обломками шхуны были выброшены на восточное побережье острова; из этих обломков они и построили себе хижину.

В живых остались только пять человек: Луи Корнбют, Кортруа, Пьер Нукэ, Джокки и Херминг. Остальные матросы, пересевшие с корабля на шлюпку, погибли.

Когда Луи Корнбют увидал, что льды, среди которых он очутился, начинают смыкаться со всех сторон, он стал энергично готовиться к зимовке. Луи отличался незаурядным мужеством и предприимчивостью. И все-таки организм его не выдержал лютого полярного климата, и когда отец, наконец, разыскал его, молодой человек был на волосок от смерти. Все это время ему приходилось не только бороться с бурями и холодами, но и преодолевать сопротивление норвежских матросов, которые относились к Луи враждебно, хотя и были обязаны ему жизнью. Этим грубым существам были недоступны человеческие чувства.

Отозвав в сторону Пенеллана, Луи Корнбют посоветовал ему остерегаться норвежцев. Пенеллан в свою очередь рассказал ему о поведении Андрэ Васлинга. Луи не верил своим ушам, он не ожидал от Васлинга такого коварства и был потрясен рассказом старого рулевого.