Дневники 1870-1911 гг. - Николай Японский (Касаткин)

28 августа (10 сентября) 1904. Суббота

Раннюю Обедню пели семинаристы 7 и 6 курсов и наполовину так хорошо, что я истинно порадован был успехом преподавания двухголосного пения, начатого в прошлом году в это время. Почти свободно владеют голосами, так что многое пели не хуже, чем пели сами учителя пения во время каникул. Но многое и разнили, — значит, еще недостаточно научены. Поэтому я призвал регента Алексея Обара и сказал ему, чтоб и в этом году было еженедельно по три класса двухголосного пения у семинаристов и в Женской школе, значит, чтоб расписание семинарских уроков было несколько исправлено, так как в нем для двухголосного пения назначен был всего один класс.

И это последнее сделано было не совсем благовидно: как видно, для Ивасава и Сайкайси, нанятых еще для преподавания русского языка в военных школах, надо было, чтоб совместить обе службы, отнять у пения два класса, и они сделали это, а Иван Акимович Сенума, передавая мне расписание, молвил: «Обара говорит, что пение уже достаточно усвоили и одного класса довольно».

— Вы находите, что ученики двухголосное пение так хорошо усвоили, что теперь им достаточно одного класса в неделю? — спрашиваю я у Обара при начале классов пения.

Он сделал изумленный вид.

— Вы говорили господину Сенума, что довольно одного класса для одноголосного пения?

Он еще больше изумился, и улыбка заиграла на лице. Я замял разговор, так как было при учениках, собравшихся на класс. А сегодня положительно сказал ему, чтоб три класса двухголосного пения в неделю были. И это будет устроено.

Помер плотник Василий Окамото, много потрудившийся при постройке Собора и потом библиотеки; долго хворал в госпитале, где его посещали христиане, и под конец в своем доме, где его мать, недавно прибывшая из провинции, и отец жены, завзятые язычники, не допускали к нему никого из христиан, и когда скончался, похоронили его третьего дня по-язычески. Царство ему Небесное! Веры он не потерял, и мы о нем молиться будем.

29 августа (И сентября) 1904. Воскресенье, и день усекновения Святого Иоанна Предтечи

<...> В журнале господина Анезаки прочитал напечатанное по-английски сочинение нашего графа Льва Толстого о войне. Конечно, доказывает, что войны не должно быть, негодует на нынешнюю войну, поносит Россию. Утопия. Хочет основать весь строй жизни на религии, но у самой религии отнял основание, потому что на пантеизме так же невозможно построить религию, как на хребте океана выстроить дом, — хуже того: тут хоть плоть можно построить, а на воображаемом слепом нуле ровно ничего нельзя сделать.

31 августа (13 сентября) 1904. Вторник

Приходит отец Алексей Савабе и говорит:

— С просьбой: так как мой приход уменьшился, то помощи мне от него меньше, — прибавьте содержание.

— Что ваш приход уменьшился, в том не моя вина, а ваша, и я прибавить не могу; от Миссии вы получаете достаточно, даже для жены получаете (3 ен) и на молоко для нее (1 ен 55 сен). Постарайтесь быть более исправным священником, тогда ваш приход увеличится и помощь от него возрастет, — с тем отец Алексей и ушел. Прибавить ему значило бы награждать леность.

3 (16) сентября 1904. Пятница

156 переплетенных книг русских журналов восьми сортов, больше всего «Русского Вестника» и «Русской Старины», послано в Мацуяма нашим офицерам и за ними нижним чинам для чтения. Послано еще 30 Евангелий для вновь прибывших. Псалтырь и Новый Завет для одного, по просьбе отца Сергия Судзуки.

Японский доктор Ясосима, все утешающий меня в одиночестве, сегодня прислал мне в коробке группу искусственных цветов и ящик винограда; кроме того, сам посетил меня, причем я впервые увидел сего замечательно доброго и симпатичного человека; посетил меня потому, что лечит теперь Иова Накацука, старика, хранителя Собора, лежащего сильно больным здесь же, в малом каменном доме. Говорил Ясосима, что о том, как он утешает меня своими подарками, широко распространилось в обществе, и принц Арисугава, к которому он вхож, с видом симпатии говорил ему об этом.

4 (17) сентября 1904. Суббота

Был старик отец Павел Савабе, по просьбе отца Тита Комацу, — чтобы я простил ему потерю антиминса. Я сказал, что напрасно отец Тит беспокоил его, отца Савабе; поправить дело, по-видимому, нельзя, — антиминс не отыскивается, и отцу Титу придется быть некоторое время без этой важной принадлежности священ- нослужения в назидание, чтоб вперед был тщательный. Крест можно дать ему взамен потерянного. <...>

7 (20) сентября 1904. Вторник

Один из военнопленных офицеров в Мацуяма, Георгий Гаврилович Селецкий — сын отца протоиерея Гавриила в Одессе, командир забранного японцами в начале войны парохода Добровольского Флота «Екатеринослав», пишет ко мне, между прочим: «Присылка вами отца Сергия Судзуки и его служение, отличающееся таким благолепием, которое не встретишь везде и у нас в России, делает нас еще более религиозными, чем мы до сих пор были. Не знаю, особенность ли нашего положения или действительно выдающееся служение отца Сергия заставляет меня и многих других во время служения забывать все и помнить только о молитве. Чудная проповедь, сказанная отцом Сергием на слова "Да святится имя Твое", произвела на меня и многих других редкое впечатление и, я уверен, на всю мою жизнь останется у меня в памяти и всегда будет служить для меня путеводной звездой при моих скитаниях по земному шару. Хотя я всегда был религиозным, но служения отца Сергия сделали меня еще более осмысленно религиозным человеком... Многое я передумал за время моего заключения, и многие из моих взглядов изменились, а многое еще более укрепилось. Не могу умолчать о том глубоком уважении, которым пользуется отец Сергий. Дай Бог, чтоб хотя половина нашего русского духовенства пользовалась таким же уважением».

Очень приятно было прочитать эти строки. Достоинства отца Сергия, конечно, утрированы, но видно, что служение его приносит душевную пользу, а скромность и сердечность его привлекают к нему личные симпатии.

9 (22) сентября 1904. Четверг

Некто Накагава, писатель в газеты, написал и издал книжку «И-со Никорай» (герой-бонза Николай). Павел Накай принес мне эту книжку и просил принять автора, что я и сделал после обеда, успев до того прочитать свою биографию до решения ехать в Японию; совсем плохая сказка; да и откуда же им знать что, коли я не чувствую зуда чесать перед кем-либо свою физиогно- мию прошедшую или настоящую? Автор — молодой симпатичный человек; советовал я ему сделаться христианином и писать о Церкви.

Когда он сидел у меня вместе с Петром Исикава, с которым хорошо знаком и который передавал ему кое-что обо мне для его книжки, пришла жена Пантелеймона Сато, кандидата, оставившего службу в Семинарии, чтоб идти на войну в качестве переводчика, и там умершего, просить принять двух дочерей ее 14 и 11 лет на воспитание в Женскую школу; я тотчас же согласился; хотя отец ее, Моисей Тодороги, человек богатый, но в память службы Пантелеймона Сато Церкви и его сердечной преданности Церкви воспитаем его дочек на церковный счет. Всех детей от него осталось 5; остальных пусть воспитывает дед.

Секретарь Миссии Сергий Нумабе, почти 24 года служивший в сем качестве, ныне лежащий больным дома, в своем семействе, прислал дочь сказать, что ему делается все хуже и он просится в отставку. С глубоким сожалением приходится расстаться с ним. Был вполне честным секретарем, которому можно было поручать довольно большие суммы без всякого опасения. В исполнении других поручений также был вполне надежным человеком. К счастью, он воспитал себе хорошего преемника в теперешнем под секретаре Давиде Фудзисава. Поручил я Давиду: 1. отнести Сергию Нумабе 10 ен на лекарства; 2. сказать ему, что до конца года будет ему идти жалованье, как доселе, 37 ен 50 сен в месяц; 3. с будущего нового года он поступит на содержание заштатного, то есть на половину нынешнего жалованья, — семейство его обеспечено: три сына все на разных службах, три дочери замужем.

12 (25) сентября 1904. Воскресенье

Сегодня заметил в одном окне третьего этажа библиотеки разбитое камнем снаружи стекло. Кавамура — надзиратель библиотеки — повел полицейского офицера, начальника отряда, охраняющего Миссию, показать. Полицейский потом приходил сказать, что «по расследовании найдено, что стекло разбито нечаянно детьми из противоположного дома, которые часто шалят, бросаясь камнями; по всем вероятиям — мол, так». Я принял за правду, хотя на оную не похоже: камень брошен сильной рукой. Это, впрочем, со времени открытия войны первый изъян, нанесенный Миссии.

Три новые учителя Семинарии, в прошлом году сами кончившие здесь семинарский курс: Петр Уцияма, Василий Нобори и Кирилл Мори, — прилежно занимаются своим делом, и люди способные; получают жалования по 14 ен, при пище здесь, но трудятся несравненно более, чем катехизаторы, их товарищи, получающие столько же. Поэтому я сегодня прибавил им по 3 ен в месяц, по совету с начальствующим в Семинарии Иваном Акимовичем Сенума.