Неповторимое. Книга 6 - Валентин Варенников

Верно, надежный специалист с высокими знаниями и богатой практикой нужен. Кто же занимал этот пост? Ю.М. Батурин. Он окончил физико-технический институт, юридический институт, факультет журналистики МГУ, работал в США в качестве исследователя в Институте перспективных русских (?) исследований (последнее невольно вызывает вопросы: сам-то он русский? И на кого работает — «исследуя»?). Как видите, если взять проблемы безопасности или конкретно Вооруженных Сил и военные кадры, то здесь он не в зуб ногой, никакого представления о безопасности государства в целом, об экономической, военно-технической, чисто военной безопасности у него быть не может. И странно, что именно ему вручили судьбу военных кадров. А от них ведь зависит судьба Вооруженных Сил, без которых не может существовать государство, точнее, государство как таковое просто пропадет.

Засев на Старой площади, Батурин, конечно, имел влияние (а точнее власть) на Вооруженные Силы и другие силовые структуры РФ значительно большее, чем Административный отдел ЦК КПСС. Но сами Вооруженные Силы он просто не мог себе представить. Вообще до того военных видел издалека — только в научно-производственном объединении «Энергия», где он работал сотрудником и куда приезжали люди в военной форме, имеющие отношение к космосу. А остальное черпал из средств массовой информации. Как-то через год или два пребывания Батурина на своем посту он впервые выехал в войска, и его показали по телевидению на стрельбище. Он стрелял из пистолета, а затем из автомата. Это был цирк. Конечно, вся телесъемка была сделана в популистских целях. Допуская даже, что оператор, гражданский человек, из того, что видел, вынес одно (что и надо было Батурину): вот он каков, даже умеет стрелять! А фактически он ничего не умел и не умеет, не знал и не знает Вооруженные Силы, а тем более проблемы безопасности страны. Загубил и то, и другое. Это был могильщик Вооруженных Сил. И турнули его поделом, но было уже поздно. А делал-то он все, конечно, по рецептам США. Силовые министры типа П.Грачева были просто его марионетками. Ведь действовал он «от имени и по поручению». А кто пойдет к царю уточнять — поручал он или не поручал? Это же риск. Рисковать же — дураков нет. Вот все и катилось так, как нужно Вашингтону.

Батурин со Старой площади полетел в космос. Что значит иметь связи! Вот он и совершил полет на халяву. Какое слово он в науке сказал? Кому этот полет был нужен? Одному Батурину! Вот такой он эрудит, такое колоссальное образование, такая глобальная практика — лишь только он мог взглянуть на Россию из США и глазами США, а затем на ту же Россию и на планету Земля — из космоса. Есть еще у кого-то такой человек? Нет, только у нас. И он еще не сказал своего последнего слова в разрушении и расхищении России. Этот бультерьер в затемненных очках и впредь будет рушить наше Отечество. Благо что сейчас Федеральная служба безопасности (а ранее КГБ или МГБ), как и 10, и 15 лет назад, не представляет для такого типа людей никакой опасности.

Кресло Ю. М. Батурина занял Е. В. Савостьянов. Это такой же «демократ» и такой же могильщик Вооруженных Сил, как и его предшественник, но с еще более изощренными и жесткими методами. Образование у него скромнее, чем у Батурина: окончил только горный институт. Но зато он ближе к безопасности государства, так как работал в должности начальника Управления КГБ по Москве и Московской области, хотя какой-нибудь чисто военной (или военизированной) подготовки не имел.

Сравнивая Батурина с Савостьяновым, мне до сего времени так и неясно, почему Ельцин (точнее «семья») Батурина турнул из администрации. Ведь он в поте лица трудился, загоняя Вооруженные Силы в могильник, стоял на страже «демократии», чего и требовали Ельцин и Запад. И вдруг…

За весь период работы в Госдуме я лишь однажды «проявил слабость» и позвонил Савостьянову в надежде приобрести в его лице союзника, чтобы улучшить пенсионное обеспечение бывшего члена Политбюро, секретаря ЦК КПСС Григория Васильевича Романова, который фактически всю жизнь занимался промышленностью. Романов и его жена, ветеран Великой Отечественной войны, бедствовали: им даже недоставало средств на приобретение лекарств. А ведь Григорий Васильевич был еще и Героем Социалистического Труда. Нищенская пенсия, которую установил Ельцин, подрывала здоровье Романовых и угнетала морально: вот она, «благодарность» государства, за их огромный труд на благо Отечества.

Когда я начал объяснять ситуацию, Савостьянов, перебив меня, понес грязный поток на голову Романова. И заключил: «Вы его не знаете, а ходатайствуете. Только одно то, что он устроил своей дочери свадьбу в Эрмитаже и взял для этого царскую посуду, уже только это не позволяет рассматривать его пенсионное обеспечение». Понимая, что осла бессмысленно тянуть, если он уперся (даже если он физик или горный инженер), я решил оставить его в покое, чтобы он не вздумал взбрыкнуть и разрушить уже выстроенную небольшую конструкцию по этой проблеме. Мирно закончив с ним разговор, я продолжал действовать. И через два месяца все-таки добился, что Григорий Васильевич Романов, а вместе с ним и Николай Никитович Слюньков начали получать персональную пенсию. Савостьянов — это носитель лжи и демократических помоев. Ведь все, что он сказал о Романове и свадьбе его дочери в Эрмитаже, — это гнусная ложь Горбачева, которому она потребовалась, чтобы, опорочив Романова, выбить еще одного конкурента на пост генсека. Вот это правда. И не думаю, чтобы бывший работник КГБ Савостьянов этого не знал. Знал, но умышленно распространял ложь, потому что Романов, как и все честные люди, был и остается противником развала Советского Союза, противником грабежа народа, разворовывания наших богатств, растления молодежи, чудовищного разгула преступности, которая уже стала нормой российской жизни. А Савостьянов, конечно, за все это. Такие, как он, вместе с Ельциным, и довели страну до последней черты.

Итак, наступило 3 февраля 1995 года. Мы заранее сосредоточились в здании Президиума Верховного Суда РФ, куда пришло много моих друзей. В том числе прибыл и первый заместитель председателя КПРФ Валентин Александрович Купцов. Это было приятной неожиданностью. Видимо, по тактическим соображениям официальных лиц от КПРФ ни на первом, ни на втором судебном процессе не было.

В. А. Купцова я хорошо знал давно, еще во времена, когда он был первым секретарем Вологодского обкома КПСС. Вологодская область в целом преуспевала (особенно Череповецкий металлургический комбинат). Основы правильного его развития были заложены еще Анатолием Семеновичем Дрыгиным. И все его последователи, в том числе Валентин Александрович Купцов, умело поддерживали традиции. Присутствие его на суде, как и других моих товарищей, несомненно, было для меня моральной поддержкой.

Мы заняли свои места. В назначенное время появились члены Президиума Верховного Суда Российской Федерации во главе с его председателем Вячеславом Михайловичем Лебедевым. О нем я уже был хорошо информирован Владимиром Александровичем Аболенцевым. Владимир Александрович на протяжении всех судов меня морально поддерживал, и я искренне благодарен за это. Он же поведал мне о высокой подготовке и большой судебной практике Вячеслава Михайловича Лебедева, о его принципиальности и святом подчинении Закону. Конечно, внутренне это меня укрепляло. Но человек есть человек, и в условиях установившегося в России беспредела, когда после расстрела Верховного Совета РФ президент распоясался, от него можно было ожидать чего угодно. И стоило В. М. Лебедеву или его заместителю Н. А. Петухову (он же председатель Военной коллегии Верховного Суда) чуть-чуть зашататься в своем решении, как все могло бы рухнуть.

Наконец, В. М. Лебедев открыл судебное заседание, определил порядок работы и предоставил первое слово судье Верховного Суда РФ З. Ф. Галиуллину, который довольно обстоятельно и, на мой взгляд, беспристрастно доложил суть вопроса. Я в своем выступлении постарался раскрыть основные положения, затронутые в докладе, и показать абсурдность предъявленных мне обвинений. Затем выступил мой защитник адвокат Д. Д. Штейнберг, который, естественно, вел линию в одном ключе со мной. Для меня было странным (но я в тонкостях юриспруденции не разбираюсь), что были приглашены потерпевшие, к которым я совершенно никакого отношения не имел. Выступили и они, и их адвокат.

Заместитель Генерального прокурора М. Д. Славгородский, как и следовало ожидать, ничего нового в сравнении с предъявленным мне ранее обвинением сказать не мог. Он голословно повторял избитые и развенчанные на втором суде факты и настаивал на возвращении моего дела в суд для нового рассмотрения.

Разумеется, я выступил с репликой и раскрыл примитивность приемов Генпрокуратуры РФ, ее неспособность доказать хотя бы какую-то часть моей вины. Было лишь обычное перечисление фактов, имевших место в августовских событиях 1991 года. Сами же события не подпадают под разряд преступных, а некоторые их них были вынужденной мерой.