Метро 2033. Крым. Последняя надежда (сборник) - Никита Аверин

– Тут недалеко, – объяснила застенчивая супруга Сашко, Люда, – нечего топливо тратить. Портос мирный и дорогу знает.

На дне телеги разбросано было свежее сено, у бортов закреплены бидоны с молоком и сметаной, заботливо укутанные головы козьего сыра, пахнущего остро и аппетитно, и прочие дары сельского хозяйства – на обмен. По дороге, трясясь рядом с Людой и Марикой на прикрытой куском ковра лавке и разглядывая сонную утреннюю степь, Бандеролька вспоминала все, что знала о карлике Лоренцо и его шапито.

Историю рассказывал ей Пошта – он тогда занимался поисками пропавшей девушки, и выяснилось, что девушка эта, дочь казацкого гетмана, бывала в шапито лилипута. Пошта пришел к Лоренцо, но карлик попытался сжечь его живьем – он, как узнал Пошта, занимался работорговлей, и за казачку подонку пообещали неплохую сумму. В общем, ничего хорошего от Лоренцо ожидать не приходилось, и Бандеролька прекрасно это понимала.

Сперва занялись делами: быстро, под руководством Люды, обменяли продукты на необходимые вещи: иголки, нитки, материю для пеленок, свекольный сахар, соль и порох. Оставили нагруженную (Марика и Бандеролька порядком вспотели, перетаскивая покупки) телегу на стоянке под присмотром дюжих хмурых ребят (как шепнула Люда, ребята эти находились в подчинении Валентиныча, местного авторитета) и отправились к шапито.

И, выбирая себе историю,Я не спрошу о последних словахУзнаю о песнях ночью у моряИ о наличии волшебстваИ я обязуюсь листать страницыОт корки до корки,Чтобы даже месье писательСмог бы гордиться такимДобросовестным персонажем.

Мелодия доносилась со стороны потрепанных, заплата на заплате, и выцветших на солнце шатров. Слышно и видно цирк было издалека, к тому же от шатра исходил густой смрад зверинца.

Бандеролька по рассказам Пошты помнила, что Лоренцо жил в фургоне радужной расцветки с загадочной аббревиатурой «ЛГБТ» на борту. И про непростой, точнее, подловатый характер директора цирка тоже помнила, но он был единственной ниточкой, связывающей листонош с родной землей. Бандеролька не знала, как давно Лоренцо приехал в Харьков из Крыма, но циркачи могли знать про происходящее на острове.

Вокруг шатра толпились дети, орали в клетках разнообразные звери и мутанты, сновали туда-сюда странные люди: слишком гибкие девушки в обтягивающих трико, бородатые матроны в пышных платьях, великаны ростом с две Бандерольки… Марика, Бандеролька и Люда затравленно озирались.

– Может, Люда, тебе нас подождать в повозке? – предложила Бандеролька. – Нервничать в твоем состоянии…

– А я не нервничаю, – улыбнувшись, ответила жена Сашко. – Я хочу на представление сходить, как раз скоро начало. А вы уладите свои дела, и встретимся на стоянке, хорошо?

Бандеролька с радостью согласилась. Она бы и Марику с собой не тащила – девочка, конечно, боевая и храбрая, но вдруг карлик задумал какую-нибудь мерзость. Оружия у них при себе не было (если не считать двух ножей у Бандерольки) – на ярмарке нельзя было ходить с пистолетами и автоматами.

Она – сама себе – принцесса и принц,Полцарства и место для новых темниц,Набеги врагов, трехглавый дракон,И даже замок с придворным поэтом…А у меня дешевый бродячий цирк,Жонглеры, кибитка и бубенцы.Зато у меня вакантно место коня.Нет, серьезно, подумай об этом…[2]

Задорную песню исполняла группа музыкантов, игравших на невиданных ранее Бандеролькой инструментах: маленькой гитарке, по струнам которой почему-то водили палочкой, и очень длинной свистульке. Остальные инструменты вообще не поддавались идентификации.

Радужный фургон они отыскали на удивление быстро – надо было только обойти шатер. Дверь оказалась открыта, и слышно было, как внутри фургона кто-то распекал, видимо, подчиненного брюзгливым надтреснутым голосом:

– Не умеешь работать – не берись! Здесь тебе не Крым, тут цивилизация. Гром и Ладыга знаешь, что с работорговцами делают? Вот то-то и оно-то. Будешь у нас новым уродом, одноглазым и однояйцевым. Короче, всех отпустишь и извинишься.

Бандеролька поднялась по приставной лесенке и постучала по борту фургона.

– Кто еще?! – возмутился «надтреснутый».

– Листоноши.

Раздался шум и шорох – что-то срочно прятали, ругаясь вполголоса, звенели ключами и вообще суетились.

– Удерет, – шепнула Марика, дыша Бандерольке в затылок.

– Не посмеет. Тут кругом ярмарка. – Бандеролька говорила нарочито громко, чтобы Лоренцо услышал.

– Заходите! – истерично взвизгнули из глубины фургона.

Девушки вошли.

За письменным столом, по размеру подходящим разве что ребенку лет пяти, сидел надувшийся, аж красный карлик. Собеседника его видно не было – наверное, удрал в окно, а может, притаился в шкафу.

– И что надо?

– Да так. – Бандеролька огляделась в поисках стула, но стула не было, зато за занавеской, отделявшей вторую – жилую – половину фургона, угадывалась огромная двуспальная кровать. – Поговорить.

– Да вы присаживайтесь, – Лоренцо уставился на Марику и громко сглотнул слюну, – милые девушки, присаживайтесь.

Бандеролька и Марика уселись на пол, скрестив ноги. Теперь их с Лоренцо лица находились на одном уровне.

– Между прочим, – директор цирка обращался исключительно к Марике, – у нас не хватает красивых женщин. Вы не хотите объездить весь обитаемый мир в приятной компании, объявляя номера? Мы бы пошили вам блестящее платье, в котором отражались бы ваши чудные волосы…

– Заманчиво, но у меня есть работа. И вообще, мы по делу.

Карлик вздохнул. Видно было, что надежды он не теряет. «Не украл бы подругу, – забеспокоилась Бандеролька, – выручай ее потом. Это же половину труппы придется перестрелять, патронов жалко…»

– Мы давно не были в Крыму.

– Да я вообще думал, что вас всех перебили. Конечно, я тогда не знал, что встречаются столь очаровательные листоноши…

– Мы просто хотели узнать новости. Мы хотим знать, что происходит дома.

Карлик поскучнел.

– Век бы вашего племени не видел. Один… как его? Марка? Посылка? А, Пошта. Чуть из меня душу не вытряхнул.

– Пошта умер, – сказала Бандеролька, каменея лицом, – спасая нас.

По Лоренцо было видно, что в нем борются надежда заполучить Марику в свою постель и ехидство. Надежда победила, и карлик выдавил:

– Сочувствую вашему горю. Но, боюсь, ничем не могу помочь – я не знаю, что происходит в Крыму, потому что давным-давно отбыл на гастроли. Наше шапито пользуется известностью, мы буквально купаемся в роскоши…

– И неужели такой умный мужчина, такой успешный богач, – замурлыкала Марика, – не знает, что творится в Крыму? Ах, как бы я хотела, чтобы мне все объяснили. Иногда я чувствую себя такой глупенькой, такой беспомощной!

Карлик расцвел. Если уж купился на такую неприкрытую лесть, значит, и впрямь считал себя умным и успешным. И готов был подставить Марике не только крепкое мужское плечо, но и другие части тела.

– Ну, конечно, кое-что я понимаю. Вы же слышали про Вольные Города? И про их правителей? Это настоящие убийцы. Слово «вольные» можно воспринимать только как издевку. Психи и убийцы, тупые фанатики, закручивающие гайки и не дающие жить простому предпринимателю! То им фургон мой не нравится, то поведение мое не нравится, то им не нравится то, что я не хочу делиться прибылью. И никому не хочу раскрывать маленькие секреты своего бизнеса! Почему они ополчились на листонош? Да потому что сила вы были, си-ла! Независимая и им неподконтрольная. А они хотят все контролировать. Особенно этот, в Серебряной Маске…

Бандеролька с тоской поняла, что информации не будет, только эмоции. Вся история сводилась, в общем, к одному: власть на острове решили прибрать к рукам правители Вольных Городов. Лоренцо не захотел, чтобы им командовали. И удрал.

Собственно, так и оказалось:

– И я решил, что мир огромен и прекрасен и на материке есть места, где «Шапито Лоренцо» не встанет никому костью в горле, где живут поклонники искусства. Я угадал. Давно надо было с родины уезжать.

– Спасибо, – Бандеролька поднялась. – А что за Серебряная Маска?

Карлик побледнел и заозирался, будто здесь, в нескольких днях пути от Крыма, его могли услышать.

– Я… я точно не знаю… нет, не могу сказать. Но, девочки, послушайте доброго Лоренцо. Если вдруг вы услышите о нем… нет, если кто-то при вас обмолвится о нем – бегите. Бегите как можно дальше, бросайте все и спасайте свои жизни. Потому что он уничтожает не только листонош. Дай ему волю – он уничтожил бы из ненависти саму жизнь…

Поблагодарив и пообещав заглянуть при случае, подумав над предложением карлика остаться работать в цирке, Бандеролька с Марикой двинулись обратно к стоянке.

– Я волнуюсь за наших, – поделилась Бандеролька. – Мне не нравятся эти рассказы про Вольные Города и совсем не нравится, что люди бегут из Крыма. У нас и раньше было опасно, много всякого, но – весело… И никто не хотел уезжать.