Волгины - Георгий Шолохов-Синявский

Он взял конверт с приказом и направлением, отдав честь, вышел из кабинета.

Часть седьмая

После предварительных летных испытаний Виктор и Родя Полубояров получили наконец назначение в свой авиаистребительный полк. Эта радость стоила им больших волнений и хлопот — ежедневного хождения в отдел кадров, писания многочисленных рапортов, настойчивых визитов к старому ворчливому полковнику, начальнику отдела кадров.

Виктор уже намеревался пробиться к самому генералу, по слухам очень добродушному, веселому и любившему летчиков-истребителей, как вдруг все решилось само собой. Как оказалось потом, все зависело от одного майора, занимавшего в цепи военных и штабных инстанций совсем скромный, малозаметный пост. Он оказался сговорчивым и в первую же разнарядку на Центральный фронт включил Виктора и Родю, вручил им предписания для явки в авиационное хозяйство полковника Чубарова, или, как называли его в полку, «бати».

И тот самый полковник, который прежде выгонял резервистом, клянчивших, чтобы их поскорее послали на фронт, грозивший гауптвахтой и арестом за подрыв дисциплины, без всяких колебаний подписал предписания, не глядя на стоявшие в них фамилии.

Двадцатого мая ранним утром Виктор и Родя вылетели на военном транспортном самолете из Москвы в Курск и через три часа вышли из самолета на аэродроме вдали от города. Штаб Центрального фронта располагался где-то в районе Курска, в селе, и его надо было искать.

— Куда мы теперь, товарищ Герой Советского Союза, будем пикировать? — спросил Родя, сбивая на затылок пилотку и подбрасывая на плечо тощий солдатский мешок, в котором, помимо двух пар белья и двухдневного воинского пайка, ничего не было.

— Вдовушек искать, как в Чкалове, — съязвил Виктор и смешливо покосился на друга.

Родя невозмутимо сплюнул сквозь зубы, кинул в рот из пачки «Беломора», полученной в московском резерве, папиросу, сказал небрежно:

— А хоть бы и так. Вы, товарищ старший лейтенант, вижу, постную жизнь решили вести, а я держусь другого угла прицеливания. Насчет вдовушек вы напрасно иронизируете. Клавочка Снегирева, наша общая чкаловская знакомая, оказалась очень значительным объектом… В этом мне позволено было убедиться…

— Не хвастай, Родион, — остановил приятеля Виктор. — Ты серьезно говори, куда мы направим стопы?.. В город, что ли?

Они стояли среди пыльного, совершенно открытого аэродрома, вокруг которого всюду густо торчали дула зениток. На гладкую, широкую площадку со сбитой, вытоптанной травой поминутно садились транспортные машины, а с дальней — длинной, как степной голый большак, с ревом и жужжанием взмывали длинноносые «яки» и похожие на резвых голубков «Лавочкины».

— Эх! — восторженно вырвалось у Виктора. — Вот он где, простор. Сразу чувствуется — прифронтовое небо… Вон, кажется, автобус отъезжает в город. Побежим, Родион.

— Нажмем! — крикнул Родя.

И друзья, придерживая походные мешки, трусцой побежали к лощинке, где у целого поселка землянок, свежевырытых капониров и щелей стоял, нетерпеливо подрагивая, автобус.

— Куда? — подбегая, спросил у шофера Виктор.

— В Курск, — ответил шофер. — Садись.

Виктор и Родя живо залезли в переполненный офицерами автобус. Машина рванулась и понеслась по вьющейся по извилинам балки недавно наезженной дороге, подпрыгивая на рубчатых промоинах. Было по всему заметно: возле аэродрома не позволяли задерживаться ни одной машине, ни одной лишней демаскирующей точке…

Автобус доставил летчиков на Ленинскую улицу, горбато спускающуюся вниз. Виктор и Родя вышли, огляделись. Развалины домов утопали в пышной зелени. Тяжелые гроздья сирени свешивались через заборы, воздух был полон ее сладкого аромата. На солнце кое-где отсвечивали старинные маковки уцелевших церквей. Улицы были малолюдны и тихи.

— В комендатуру, что ли? — сплевывая, спросил Родя.

— Больше некуда, — ответил Виктор. — Только там нам могут сказать, где находится штаб фронта, а может быть, и нашего хозяйства.

— А вообще я такого мнения, — шагая по чисто подметенной панели, оживленно рассуждал Родя. — В полк согласно предписанию мы должны явиться двадцать третьего. В нашем распоряжении еще целых два дня. Курск, я наблюдаю, город вполне приличный, не особенно исковырянный всякими там железками. Причем, если не ошибаюсь, здесь живет моя тетя…

Виктор с усмешкой взглянул на друга.

— Чего смеешься, Волгарь? Ей-бог, у, не вру. Вернее, до войны жила… Улица Красина, дом номер… — Родя наморщил лоб. — Какой же номер… Чертово дело — забыл… Ну, да в комендатуре обязательно раскопаю. Это дело плевое.

— Я тоже задержусь здесь на сутки, — сказал Виктор, и по-юношески нежные щеки его слегка порозовели. — Мне нужно разыскать один эвакогоспиталь, повидать земляков-ростовчан…

— Понимаю, — ухмыльнулся Родя.

— Ничего ты не понимаешь, сундук.

Виктор уже давно, как только он и Родя отъехали от аэродрома и стали подъезжать к Курску, почувствовал нарастающее волнение. Он уже не мог думать ни о чем другом, а только о Вале… Валя!.. Она, конечно, ничего не знает о том, что он уже в Курске: он умышленно ничего не писал ей от самого Чкалова, что возвращается в армию, что, возможно, будет на Центральном фронте и тогда не минует Курска…

«Какой в этом смысл? — стараясь настроить себя скептически, думал Виктор, — Ведь прошло полтора года, как мы виделись. Смешно думать, что она сохранила ко мне какое-то чувство… Да и было ли оно у нее? Ведь она такая пустышка. Небось, давно забыла, думает, что я калека, и закрутила здесь с каким-нибудь тыловым офицериком… Зайду в госпиталь, узнаю сторонкой, что и как, постараюсь не попасться на глаза и завтра же — в полк».

— Ты чего зажурился, Волгарь? — толкнул Виктора в бок Родя. Помрачнел, а? Гляди: какое небо… Вот приедем в полк, фашистов будем лупить, аж перья будут сыпаться. Да, кстати… Ты говорил, — где-то тут братуха твой воюет. Гляди, еще встретитесь.

Лицо Виктора посветлело.

— Возможно. Два с лишним года не виделись. Да его еще надо разыскать. Знаю только: полевая почта номер такой-то, а где — ищи-свищи. Фронт велик. И сестра здесь… Санинструктором в роте…

— Ну и семейка, — задумчиво щелкнул языком Родя. — Сколько же вас, Волгиных-то? Никак, две дюжины?

Виктор усмехнулся:

— Нас много. Сразу и не сосчитаешь.

— Ага! Вот и комендатура! — обрадованно вскрикнул Родя. — Видишь — часовой?.. Крючок с красной повязкой… И с автоматом. Эй, сержант! Сюда, а? — кивнул на дверь Родя и стал демонстративно поправлять на плече погоны и подтягивать ослабевший пояс.

Дежурный комендант, неприступный с виду капитан с непроницаемо-строгим лицом и плотно сжатыми губами, тщательно проверил у летчиков документы и предписания, вынул из планшета засаленную карту-пятикилометровку, ткнул пальцем в зеленый квадрат:

— Штаб фронта ищите здесь. В этом секторе. О хозяйстве Чубарова ничего не знаю.

— Где же штаб фронта? — наклонился Родя.

— Вам еще разжевать и в рот положить, лейтенант? Язык до Киева доведет, — резко заметил капитан и спрятал карту. — Ночевать будете?

— Будем, — поторопился ответить Родя.

— Только не советую задерживаться. Задержитесь лишнее, все равно узнаю.

— Не имеем такой привычки, товарищ капитан, — отчеканил Родя. — Предписание для нас — святое дело.

Тонкие недобрые губы капитана чуть дрогнули в улыбке, но взгляд остался холодным. Капитан быстро выписал на листке блокнота направление на ночлег, сунул Роде и Виктору талончики в военную столовую.

— Все?

— Нет, не все, товарищ капитан, — придвинулся к столу Виктор и спросил о госпитале, назвав номер.

— Это здесь, на Ленинской. Два квартала, — ответил комендант. — Вот что… Вы тут ночами поосторожней. Немец стал бомбить…

— Не привыкать, — беспечно махнул рукой Родя.

Они откозыряли, вышли на улицу.

— Ну? Ты тетю искать? — сощурился Виктор.

— Ты угадал, Волгарь. Ночевать добряк-капитан направил нас… — Родя поднес к глазам бумажку. — Улица, дом номер… Ладно, найдем. Мешать мы друг другу не будем. А может, пойдем вместе, а? Все веселее…

— Нет, мне надо обязательно в госпиталь, — чувствуя нарастающее биение сердца, ответил Виктор.

— Тогда условимся о встрече. Приходи по этому же адресу, — потряс Родя бумажкой, — завтра в двенадцать. Ладно? Уговорились. Оттуда прямо на контрольный и попутной машиной до этой самой, как ее… ну, до штаба фронта.

— Гляди, Родион, не закуралесь где-нибудь, — наставительно предостерег Виктор.

— Буду как ягненок, товарищ старший лейтенант. И насчет заправочки без вашего разрешения ни в одном глазу, — вытянулся Родя. — Разрешите идти?