Собирающий облака - Шон Рассел

Кицура кивнула.

— Окара-сум мудрая, кузина.

— Согласна, — ответила Кицура через секунду, — полностью согласна.

Они мягко высвободились из объятий.

— Уверена, что правителям не положены такие нежности, — произнесла Нисима.

— Им ничего не положено, кузина. Ты читала историю? Ты — исключение в том, что тебе не требуется подобное обхождение все время.

Чай остыл, а тот, что был в котелке, оказался очень крепким.

— Я попрошу еще принести, — сказала Нисима.

— Спасибо, кузина, но мне пора к отцу.

— Ты должна передать ему самые теплые слова.

Кицура низко поклонилась и, пожав руку сестры, удалилась.

Нисима поднялась и прошла на балкон. Облокотилась о перила, глядя на лагерь, но потом вернулась к рабочему столику. Опустив перо в чернильницу, Нисима начала ритмично дышать.

Когда Сёкан услышал, что она отдала чернильницу своей матери Комаваре, он прислал Нисиме чернильницу, принадлежавшую господину Сёнто. Нисима сразу узнала ее. Она была очень старой, выглядела потрепанной, но девушка обожала ее.

Нисима добавила несколько капель воды. Суйюн придет через несколько часов. Раз она не получила поэму от господина Комавары, то, пожалуй, заставит его ответить на ее письмо.

Ближе к сумеркам Нисиму удовлетворила поэма, которую она сочинила. Из нескольких вариантов девушка выбрала один, который был менее искусен, чем окончательная версия. Она не хотела пугать Комавару. Потом Нисима рассмеялась над собственным тщеславием. Спустя некоторое время она убедила себя, что будет снисходительной к состоянию Комавары. В будущем, когда он начнет выздоравливать, этого от нее не потребуется.

Нисима прочитала поэму в последний раз. Она надеялась, что ее память правильно воспроизвела стихи, которые Комавара сочинил так давно в саду ее отца.

Далекие звезды в осеннем саду,

Блики древних монет

Среди туманных лилий и новых друзей.

Корабль летит вперед

Под неизвестными ветрами,

Не отступая ни на шаг от ритма сердца.

Прекрасный веер искушений

Раскрыл свой мир перед тобой

На белом фоне неба?

Мы все глядим в зеленую воду,

Ищем летящее мимо облако,

Зная, что лишь спокойная душа увидит его.

Попросив лампу и воск, Нисима свернула письмо, поколебавшись минуту, поставила печать расплавленным воском. Она выбрала цветы синто, отказавшись от пятилапого дракона в круге солнца, — девушка просила Комавару сохранить часть ее прежней жизни.

Солнце спряталось за облаками над далекими горами, на мгновение появилась яркая вспышка между вершинами, потом растворилась, оставив тлеющий след. Нисима повернулась и посмотрела, как картина медленно исчезала в воздухе. В дверь постучали.

— Да, — сказала Нисима.

— Брат Суйюн, Императрица, — объявила служанка. Нисима немедленно вернулась в настоящее, пытаясь не выдать свою радость.

— Пожалуйста, я встречусь с ним здесь.

Она быстро перебралась на подушку, где раньше сидела Кицура.

Нисима не могла заставить себя не смотреть на дверь в ожидании монаха. Она просто хотела увидеть его лицо, словно по нему можно было угадать ответ на мучивший ее вопрос.

Суйюн поклонился, пряча лицо. Последние лучи дня осветили комнату, наполняя ее теплом. Когда монах поднялся, его лицо оказалось менее суровым, чем Нисима ожидала. Казалось, он светится изнутри.

«Что-то случилось, — подумала Нисима, — посмотри на него, ему было откровение».

Нечто, близкое к панике, стало подниматься у нее в груди, и Императрица пыталась побороть это.

— Суйюн-сум, — вымолвила Нисима, пытаясь придать голосу теплоту, но слова не шли из пересохшего горла. — Пожалуйста, присоединяйся ко мне.

Суйюн прошел вперед с грацией, которая всегда восхищала ее. Хотя поведение его было строже, чем обычно, она ощущала просветленность в нем, невиданную прежде. К удивлению Нисимы, Суйюн взял ее за руку. На девушку смотрели мудрые и одновременно невинные глаза.

— С вами все в порядке, моя госпожа?

Нисима кивнула. Голос неожиданно отказал ей. Она не могла отвести от Суйюна глаз, все еще ища ответа на вопрос.

Суйюн держал ее руку в своих, она почувствовала тепло энергии Ши.

— Что-то расстроило тебя? Нисиме удалось восстановить голос.

— Все в порядке, правда. Возможно, обучение искусству управлять отняло силы, — промолвила она. — Варваров спасли?

— Лечение требует времени, Ниси-сум. Еще немного. Но не так быстро, а то у нас не будет возможности подумать, что делать с ними дальше.

Хотя разговор был далек от того, что волновало ее, Нисима почувствовала облегчение: новость, которой она боялась, откладывалась.

— Каму-сум начал подготовку. Он отправит варваров на север по каналу.

Суйюн кивнул.

— Простите меня за мои слова, но, я думаю, нам следует сделать больше. Мы должны организовать постоянную торговлю с кочевниками, восстановить хорошие отношения. Нам надо отправить послов и подарки, когда будут объявлены вожди, и позволить варварам торговать за границей более свободно. Если мы не… — Суйюн кивнул на варварскую армию, быстро исчезающую в темноте. — Когда-нибудь появится другой хан.

— Уверена, вы правы, брат, — ответила Нисима. — Будет трудно убедить Совет, что это мудрый путь — ненависть к варварам велика, — но я поговорю с моими советниками.

— Могу я также предложить, чтобы Калам стал послом между кочевниками и Ва?

Это удивило Нисиму. Она почувствовала, что уходит все дальше от вопроса, который должна задать.

— Разве он не должен остаться с тобой до смертного одра?

— Та-телор — строгий закон, но в теперешнем мире он сильно изменился. Я говорил Каламу об этом, и он согласился, если Императрица пожелает. — Очень тихо Суйюн продолжил: — Калам понимает, теперь он не сможет следовать за мной в путешествии.

Нисима издала громкий вздох, опустив глаза на руки монаха, обнявшие ее.

— В твоих глазах я вижу, что ты принял решение, Суйюн-сум, — тихо произнесла Нисима. — Ты продолжишь странствия?

Суйюн погладил ее руку.

— То, что ты видишь, Ниси-сум, — спокойствие намерений. Хотя мне предсказывали, что я буду искать его всю жизнь. Но уже сейчас я обрел смысл жизни — я буду искать Учителя. Мое призвание — служить ему, как ваше — править Империей.

Все чувства и мысли Нисимы смешались, словно бесчисленное множество иголок пронзило тело. Это не отсутствие чувств, а наоборот — избыток. Слишком много и сразу, она не могла разделить их и взять под контроль. Нисима не знала, что делать, будто ей сообщили еще об одной смерти.

— Мы никогда не встретимся? — заставила себя спросить Нисима.