Война за «Асгард» - Кирилл Бенедиктов

«Он подозревает, – неожиданно поняла Дана. – Он подозревает Фила уже давно, иначе взял бы его на „Асгард“. Необходимость присматривать за журналистами – отговорка, довольно правдоподобная, но отговорка. Но если Роберт что-то знает о Карпентере, что мешает ему подозревать и меня? »

Дана резко тряхнула головой, отгоняя от себя эти мысли. Ощущение колышущейся вокруг невидимой липкой паутины вызывало почти физическую тошноту. «Ты должна быть сильной, – сказала она себе, – все это слюни и сопли, никакой паутины не существует, тебя никто и ни в чем не подозревает». Она поднялась с кресла, чувствуя себя девяностолетней старухой. Браслет оттягивал руку, будто кандалы каторжника.

Иван, как выяснилось, никуда не ушел – стоял в пяти шагах от ее кабинки, засунув руки в карманы своего новенького комбинезона, ощупывая салон цепким взглядом. Ни дать ни взять телохранитель, подумала Дана и неожиданно улыбнулась.

– Вольно, рядовой Кондратьев, – скомандовала она, – можете сдать дежурство. Вверенный вам объект возвращается на базу.

Иван хмыкнул и вытащил руки из карманов. Посмотрел на них, как будто видел впервые, и спрятал за спину.

– Проводишь меня до лифта? – спросила Янечкова. – А то ведь заблужусь еще ненароком.

– Конечно, Дана, – мгновенно откликнулся Кондратьев. – Пойдемте, я покажу...

– Не так быстро, Ваня. – Дана взяла его под руку, благо ширина прохода между креслами позволяла двигаться парами. – Тебя в России не обучали, как следует обращаться с дамами?

Улыбка сошла с лица Ивана.

– В России – не обучали, – жестко сказал он. – А вот господин Мондрагон рассказывал, как надо...

Он выставил локоть таким образом, что Дана при всем желании не могла коснуться рукой его бока, и повел ее по салону. По-падавшиеся навстречу журналисты прижимались к креслам и провожали их диковатыми взглядами.

– Извини, – попросила Янечкова, когда молчание Ивана стало почти враждебным. – Я как-то не подумала, что у тебя там хватало других проблем...

Иван буркнул что-то неразборчивое и отставил локоть еще дальше.

– Знаешь, у меня ведь тоже детство не сахар было. – Дана отпустила его руку и остановилась. – Мать в прачечной работала, отец – дальнобойщик, нищета, одним словом. Но видишь – выбралась и даже не вспоминаю теперь, как в те годы тяжело приходилось. А когда все же приходится вспомнить, вот как сейчас, то уже и не верится, что все это – моя жизнь...

Кондратьев вздохнул. Прозрачные глаза его слегка затуманились.

– А вы откуда, Дана? Из какой страны? Фамилия вроде на русскую похожа...

Янечкова улыбнулась – так просто оказалось растопить лед недолгой обиды этого славного мальчика.

– Я словачка. Есть такой регион в Евросоюзе – Словакия. Прежде, когда Россия империей считалась, мы с вами дружили. Народы наши родственные, так что я по-русски понимаю и даже могу немножко говорить. А ты словацкий, если захочешь, тоже поймешь – там много похожих слов. Вот как ты на своем языке скажешь девушке: «Я тебя люблю» ?

Иван покраснел.

– Я тебя люблю, – медленно и четко выговорил он по-русски. Глаза его при этом смотрели куда-то на носки Даниных туфелек.

– Вот видишь, – засмеялась Дана. – Все просто. А по-словацки будет «милую те». Понятно?

– У нас слово такое есть – милая, – сказал Иван. – Это как по-английски honey, только лучше. Ласковое очень слово. А у вас, значит...

– А у нас «миловать» – значит любить. Ну вот, самое главное ты уже выучил...

– Уау, – громко произнес развалившийся неподалеку в кресле длинноволосый субъект в дымчатых очках. На коленях у него сидело существо неопределенного пола, странным образом напоминавшее медвежонка-коала. – Леди и джентльмены, по-моему, сейчас здесь начнется real-net-show...

Кондратьев шагнул к нему, сжимая кулаки. Длинноволосый комично закатил глаза, изображая испуг, дико заржал и быстрым движением опустил шторку.

– Факеры, – сплюнул Иван. – Трусливые здесь все, точно бабы. Скажут гадость и сразу прячутся, чтобы по морде не получить.

– Ты поосторожнее, – посоветовала Янечкова. – Вот врежешь кому-нибудь, а потом в тюрьму сядешь. Или Сантьяго за тебя штраф платить придется. Трусы-то они трусы, и ничтожества к тому же, но за каждым – своя корпорация. А права корпорации – дело святое.

По мере приближения к лифту их все больше обволакивала льющаяся из спрятанных под потолком динамиков музыка – медленный, тягучий как смола латиноамериканский сенсанс. Запах травки становился все отчетливей. На площадке, приспособленной для танцев, плавно перемещались три или четыре пары, остальные участники марафона, по-видимому, сошли с дистанции.

– Потанцуешь со мной? – неожиданно спросила Дана. Иван молча кивнул и повел ее на середину площадки. Пальцы, сжимавшие ее ладонь, стали горячими и влажными. Что я делаю, подумала Дана, неужели у меня больше нет дел, кроме как танцевать с этим мальчиком сенсанс на высоте одиннадцати километров над Тихим океаном? Она взяла его руку и положила себе на талию. Музыка струилась горячими ленивыми волнами, закручиваясь в разноцветные кольца и спирали. В ее медленных ритмах чувствовалась скрытая, таящаяся до поры страсть. А почему бы и нет, подумала Дана. Может быть, моя жизнь уже закончена. Может быть, она оборвется завтра вечером, во время Большого Хэллоуина. А возможно, мне предстоит сгнить заживо в приюте для безумных стариков и старух. Я заслужила этот танец, я заслужила этого мальчика с его юным, сильным и гибким телом, так непохожим на пропитанную запахом разложения тушу Роберта... Как жаль, что танцевать нельзя вечно...

Иван танцевал неумело, но очень осторожно, словно боясь переступить какую-то невидимую границу. Это забавляло Дану, она играла с ним, как кошка с мышкой, то приближалась, то отступала, как бы нечаянно задевала бедром и касалась грудью, терлась шуршащей тканью своего платья о синий комбинезон Ивана, томно изгибалась в его руках, едва не падая на спину, так, что ему приходилось крепко прижимать ее к себе. Сенсанс сплетал вокруг них золотую жаркую сеть. Зрачки Ивана расширились, дыхание стало тяжелым и глубоким. Он наконец перестал сопротивляться и привлек партнершу к себе, осторожно положив одну ладонь на ее маленькую упругую попку. Дана прильнула к мальчику и почувствовала, как он возбужден.

«Интересно, а знает ли он, сколько мне лет? – подумала Янечкова. – Вряд ли. Сантьяго не в курсе, а Фил, даром что помог ему попасть на лайнер, не скрывает своего презрения и вряд ли будет посвящать его в мои секреты. Так что Иван имеет полное право считать меня своей ровесницей...»

– Ты хорошо танцуешь, – шепнула она в его горячее ухо. – Мне приятно, когда ты меня так сильно прижимаешь к себе...

Иван спрятал лицо в ее волосы. Как щенок, подумала Дана, большой глупый щеночек...

– Ты красивая, – с видимым напряжением произнес он, спрятавшись за завесой ее волос. – Самая красивая девушка в мире...

Дана хохотнула и потерлась носом о щеку мальчика.

– Я вам не верю, товарищ,вы всем девушкам такое говорите.

– Не всем. – Иван даже отстранился от возмущения. – Да у меня и нет никаких девушек. Ты первая. Ты – чудесная, волшебная, милая... Я тебя люблю...

– Скажи по-словацки, – потребовала Дана. – Иначе не поверю никогда.

– Милую те, – без запинки повторил Иван. – Милую те, Дана.

– Замечательно, – улыбнулась она. – Ты мне тоже очень нравишься, Ваня.

Они танцевали теперь, почти слившись в одну лениво изгибающуюся фигуру. Иван смотрел на Дану восторженно и влюбленно. Еще немного, и он наберется смелости меня поцеловать, подумала Янечкова.

– К сожалению, мне пора, – прошептала она. Иван уставился на нее встревоженно и удивленно. – Дела, Ванечка, дела, ты же помнишь, чьим референтом я работаю...

– Я могу тебя проводить? – спросил Кондратьев тусклым голосом. Дана кивнула.

– До лифта. На нашей палубе все равно стоят охранные системы, тебе не пройти без специального пропуска.

– Жаль, что мне не удастся попасть на «Асгард», – сказал Иван. – Знаешь, я бы хотел быть с тобою везде, а не могу даже подняться на верхнюю палубу.

– Не переживай. – Дана взяла его за руку и, словно теленка на веревке, повела к лифту. – Ничего там интересного нет, скукотища одна.

– Там ты, – возразил Иван. – И господин Мондрагон тоже там.

Дана повернулась к нему и некоторое время молча вглядывалась в прозрачные серые глаза.

– Завтра, – сказала она негромко, – завтра я постараюсь кое-что придумать насчет «Асгарда». Может быть, у нас что-нибудь и получится...

Дверь кабины отошла в сторону, открывая залитое ярким праздничным светом зеркальное пространство. Дана помахала ладошкой перед лицом Ивана.