Бегущий по лезвию бритвы (сборник) - Филип Дик

— Не может же все быть так плохо, — заметил Джо, чувствуя, однако, что ужас уже угнездился в его сердце.

Робот загадочно смотрел на него; казалось, его взгляд выражает презрение.

— Учитывая то, что вы робот, — проговорил Джо, — вы вряд ли должны реагировать так эмоционально. Ведь вы не живое существо.

— Никакое сознание, даже искусственное, — объяснил Виллис, — не испытывает удовольствия от процесса энтропии. Это конечная судьба всех существ, и поэтому все сопротивляются ей.

— А Глиммунг рассчитывает остановить этот процесс? — спросил Джо. Если это конечная судьба всего сущего, то Глиммунг не в силах его остановить. У него ничего не получится, а процесс будет идти, как и прежде.

— Там, под водой, — сказал Виллис, — разложение — единственная активная сила. Но если поднять храм, появятся и другие, которые могут не только разрушать, но и созидать. Строительство, восстановление, сохранение форм, в вашем случае — реставрация. Вот почему вы так здесь нужны. Вы сможете противопоставить процессу распада ваш труд и талант. Вы понимаете?

— И все–таки я хочу спуститься туда, — упрямо сказал Джо.

— Как хотите. Вы можете надеть акваланг и спуститься в Маре Нострум. Убедитесь во всем сами. Я доставлю вас на одну из баз; оттуда вы сможете спуститься — без меня.

— Благодарю, — Джо постарался вложить в это слово изрядную долю сарказма, но робот, похоже, не уловил интонации.

База представляла собой платформу, накрытую герметическими куполами; в них было достаточно места, чтобы вместить множество живых существ вместе с оборудованием. Джо огляделся по сторонам, оценивая размеры сооружения. Купола, построенные руками роботов, казались совсем новенькими, с иголочки. Вероятно, база создавалась для тех, кто прибыл вместе с ним.

«Да, — подумал Джо. — Здесь сколько угодно свободного места. Никто не ограничивает размеры строений — естественно, Глиммунг строился с размахом».

— Итак, вы по–прежнему не желаете спускаться со мной? — спросил Джо Виллиса.

— Ни за что.

— Покажите мне акваланг, — сказал Джо. — И объясните, как им пользоваться. И вообще, покажите все, что мне нужно знать.

— Я покажу вам минимальный… — начал робот и осекся. На крышу самого большого купола спускался небольшой вертолет. Виллис внимательно присмотрелся к нему. — Слишком мал для Глиммунга, — пробормотал он, существо должно быть намного меньше в размерах.

Едва винт вертолета перестал вращаться, открылась дверь. Из нее выпрыгнула Мали Йохез.

Спустившись на лифте, она направилась прямо к Джо и Виллису.

— Со мной разговаривал Глиммунг, — быстро проговорила она. — Он объяснил мне, что ты здесь делаешь. И попросил проводить тебя. Он сомневается, что ты сможешь в одиночку… я имею в виду ты не сможешь перенести этот спуск….

— А ты, значит, сможешь, — резюмировал Джо.

— Он считает, что, если мы будем вдвоем, то у нас будут шансы. И к тому же, у меня больше опыта, гораздо больше.

— Леди, — спросил ее Виллис, — он хочет, чтобы я спустился с вами?

— Он ничего не сказал о вас, — резко бросила Мали.

— Слава Богу. — Робот вздохнул. — Терпеть не могу болтаться там, внизу.

— Скоро все изменится, — заметила Мали. — «Там, внизу» больше не будет. Будет только наш мир.

— Сказала мышь, толкая гору, — ехидно добавил робот.

— Помогите нам надеть акваланги, — приказал Джо.

— Там, внизу, в Водном Мире, — поучал робот, — вы окажетесь в местах, оставленных Амалитой.

— Кто это — Амалита? — спросил Джо.

— Это божество, которому был посвящен храм, — пояснила Мали. — Бог, которому возносили молитвы в Хельдскалле. Когда храм будет восстановлен, Глиммунг сможет снова воззвать к Амалите, как в прежние времена, до катастрофы. Победа Борели над Амалитой — временная, но очень важная. Мне это напоминает земную поэму Бертольда Брехта, она называлась «Утопленница». Сейчас попробую вспомнить… «И постепенно бог ее оставил; вначале ее руки, а затем и ноги, и все тело, и наконец она была…»

— Что это за божества? — спросил Джо. Он слышал о них впервые, хотя и понимал, что если есть храм, то должно быть и божество, которому в нем поклонялись. — Ты знаешь еще что–нибудь об этом?

— Я могу предоставить вам всю необходимую информацию.

— Вы не задумывались над тем, — спросила его Мали, — что Амалита может действовать руками Глиммунга, возрождая храм? Чтобы восстановить на планете веру в себя?

— Гм–м… — похоже, робот был уязвлен. Джо показалось, что у него внутри что–то жужжит и потрескивает от напряженной работы. — Видите ли, сэр, — сказал он наконец, — вы спрашивали о двух божествах.

Кстати, вы опять забыли сказать…

— Виллис, расскажите мне про Амалиту и Борель, — попросил Джо. — Как давно им поклоняются и где именно? Где появился этот культ?

— У меня есть брошюра, где все изложено подробно, — сказал робот. Он опустил руку в нагрудный карман и извлек оттуда пачку тонких листков. — Я написал это на досуге, — пояснил Виллис. — С вашего позволения, я буду заглядывать в текст, чтобы не напрягать память. Итак, вначале был Амалита. Один. Это было приблизительно пятьдесят тысяч земных лет назад. Затем в нем проснулась страсть. Но у него не было объекта страсти. Он любил, но ему некого было любить. Он ненавидел, но ему некого было ненавидеть.

— Ему было наплевать. Но ему не на кого было плевать, — подколола Мали. Ей было неинтересно.

— Так вот, я говорил о страсти, — продолжал робот. — Как известно, самая сладострастная форма сексуальной любви — это инцест, поскольку инцест — фундаментальное табу во всей Вселенной. Чем строже табу, тем сильнее искушение. Поэтому Амалита создал себе сестру — Борель. Другая запретная сторона половой любви — это любовь к воплощению зла, которое, если не вызывает любовь, становится объектом ненависти. И Амалита сделал свою сестру средоточием зла, и она начала уничтожать все, что он сотворил за много веков.

— В том числе Хельдскаллу, — пробормотала Мали.

— Да, леди, — согласился робот. — Итак, еще один мощный стимул половой любви — это любовь к более сильному созданию. И Амалита наделил свою сестру способностью уничтожать свои творения одно за другим; потом он пытался ей помешать, но она уже была сильнее его. К чему он и стремился. И наконец, последнее: предмет страсти принуждает любящего снисходить до своего уровня, где властвуют его законы, аморальные и жестокие. Вот с чем мы имеем дело при восстановлении Хельдскаллы. Каждый из вас должен будет спуститься в Водный Мир, где законы Амалиты не действуют. Даже сам Глиммунг неизбежно погрузится туда, где сильна власть Борели.