Падение Гипериона - Дэн Симмонс

Консул растерянно потер переносицу.

– Но тогда кто же…

– Вот именно, – усмехнулась Свободная Дженга. – Кто способен устроить такой спектакль? Кому выгодна гибель миллиардов?

– Техно-Центр? – выдохнул Консул.

Гора медленно вращалась вокруг своей оси, и как раз в этот миг наступила ночь. Порыв ветра пронесся по горной террасе, раздув одежды Бродяг и накидку Консула. Вспыхнули яркие звезды. Казалось, высокие камни Стоунхенджа светятся изнутри.

Тео Лейн подошел ближе к Консулу – словно боялся, что тот сейчас упадет.

– Одних ваших слов недостаточно, – сказал он предводительнице Бродяг.

Дженга спокойно произнесла:

– Мы представим вам доказательства: передачи по Связующей Пропасти. Поступающие от наших Роев в реальном времени изображения звездного поля.

– Связующая Пропасть? – переспросил Арундес с непривычной тревогой в голосе.

– Вы называете ее «мультилинией». – Свободная Дженга подошла к ближайшему камню и провела рукой по шершавой поверхности, словно согреваясь от его внутреннего тепла. В небе продолжали кружиться звезды.

– Теперь второй вопрос Гладстон. Мы не знаем, где находится Техно-Центр. Уже много веков мы бежим от него, боремся с ним, боимся его, ищем, но он неизменно ускользает. По совести, не вы, а мы должны спросить, где она, эта паразитическая опухоль, которой мы давным-давно объявили войну.

Консул ссутулился:

– Если бы мы знали! Руководство Сети принялось разыскивать Техно-Центр еще до Хиджры, но он неуловим, как Эльдорадо. Ничего – ни потаенных планет, ни астероидов, нафаршированных аппаратурой. Никакого ключа к разгадке! – Он безнадежно махнул рукой. – С тем же успехом можно предположить, что Центр затаился в каком-нибудь из ваших Роев.

– У нас его нет, – твердо заявил Глашатай Минмун.

Консул все же пожал плечами:

– В ходе Хиджры проводилась Великая Разведка. Были обследованы тысячи миров, и планеты, не набравшие 9,7 балла по десятибалльной шкале, просто игнорировались. Так вот, Техно-Центр может оказаться в любой точке тех исследовательских трасс. Разве найдешь его… Да и Сеть за это время успеет сто раз погибнуть. Вся надежда была на вас.

Дженга покачала головой. Первый рассветный луч озарил вершину горы, и линия терминатора с поразительной быстротой заскользила по ледникам в их сторону.

– В-третьих, Гладстон просит нас прекратить огонь. Если не считать Рой в системе Гипериона, мы вообще не являемся воюющей стороной. И прекратим огонь, как только установим контроль над Гиперионом… Кстати, это может случиться с минуты на минуту. Нам только что донесли: Десант овладел столицей и ее космопортом.

– Великолепно! Поздравляю! – бросил в сердцах Тео, невольно сжав кулаки.

– Спасибо за поздравления, – с достоинством ответила Свободная Дженга. – Передайте Гладстон, что мы готовы объединиться с вами в борьбе против Техно-Центра. – Она обвела взглядом безмолвных членов Трибунала. – Но поскольку нас отделяют от Сети многие годы пути, а контролируемым Техно-Центром порталам мы не доверяем, наша помощь скорее всего превратится в отмщение за гибель Гегемонии. Техно-Центр не уйдет от возмездия.

– Это обнадеживает, – сухая улыбка тронула губы Консула.

– В-четвертых, Гладстон спрашивает, можем ли мы встретиться с нею. Разумеется… если, конечно, она согласна прибыть в систему Гипериона. Только ради этого мы сохраним портал ВКС. Сами мы не собираемся им пользоваться.

– Почему? – озадаченно спросил Арундес.

Ему ответил не представленный гостям мохнатый, фантастически разукрашенный Бродяга:

– Приборы, которые вы называете «порталами», – это мерзость… надругательство над Связующей Пропастью.

– Понимаю. Религиозное табу. – Консул сочувственно кивнул.

Мохнатый Бродяга энергично замотал головой:

– Ничего подобного! Ярмо на шее, дьявольский контракт, который обрек вас на застой, – вот что такое на самом деле порталы. Мы к ним и близко не подойдем.

– В-пятых, – продолжала Свободная Дженга, – упоминание Гладстон о взрывном нейродеструкторе – ничто иное, как ультиматум. Только направлен он не по адресу. Силы, которые крушат вашу Сеть, не имеют ни малейшего отношения к Кланам Двенадцати Братьев.

– Остается верить вам на слово. – Консул, слегка откинув голову, пристально глядел на Дженгу.

– Я не собираюсь убеждать вас, – ответила та. – Старейшины Клана не обязаны отчитываться перед рабами Техно-Центра. Но я сказала чистую правду.

Консул повернулся к Тео.

– Мы должны немедленно известить об этом Гладстон! – Он снова взглянул на Дженгу. – Глашатай, могут ли мои друзья вернуться на корабль, чтобы сообщить ваши ответы?

Дженга молча кивнула и дала знак готовить лодку.

– Без вас мы не вернемся, – воинственно заявил Тео, становясь между Консулом и Бродягами.

– Тео, не надо. – Консул крепко сжал плечо друга. – Не глупите.

– Он прав. – Арундес, оттеснив изумленного генерал-губернатора, занял его место. – Возвращайтесь, Тео! Останусь я. Вы же понимаете, как важно, чтобы Гладстон услышала все именно от вас!

Дженга между тем подозвала двух мускулистых, звероподобных Бродяг.

– Вы вернетесь на корабль, а Консул останется. Трибунал должен решить его судьбу.

Арундес и Тео резко повернулись, готовые к драке, но мохнатые Бродяги схватили их и играючи, словно расшалившихся детей, отнесли к воде.

Консул видел, как их усадили в гондолу. Он с трудом сдержался, чтобы не помахать друзьям, пока лодка, пройдя метров двадцать по открытой глади, не скрылась за краем террасы. Вот она появилась снова и принялась карабкаться вверх по водопаду к черному космосу, чтобы через считанные минуты окончательно затеряться между золотыми бликами. Повернувшись к семнадцати Бродягам, Консул медленно обвел их взглядом.

– Если можно, давайте побыстрее, – сказал он. – Я и так ждал слишком долго.

Сол Вайнтрауб сидел на ступеньке между массивными лапами Сфинкса, глядя прямо перед собой. Буря постепенно стихала, ветер уже не ревел, не выл, а лишь вздыхал; пылевая завеса поредела, а потом и вовсе рассеялась, открыв далекие звезды. Ночь снова вступила в свои права. Гробницы засияли еще ярче, но из сверкающих дверей Сфинкса никто не появлялся. Сол не мог даже подойти к ним – слепящие лучи вонзались в него, как тысячи металлических пальцев, и, как Сол ни старался, не подпускали ближе трех метров. Из-за этого сводящего с ума блеска невозможно было понять, есть ли кто внутри.

Сол вцепился в камень, чтобы противостоять неистовству темпоральных волн. Казалось, весь Сфинкс дрожит и шатается в такт тошнотворным приливам, то слабеющим, то набирающим силу.