Старик - Вера Семенова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Пелагея приезжала к Петру, закупала ему продукты, готовила, убирала и стирала. Делала это в то время, когда Петр был на работе, с которой он возвращался всегда к ночи, еле держась на ногах.
В один из дней жена Игната открыла своим ключом квартиру Петра и поняла, что он дома. Друг мужа лежал скорчившись на диване, лицо было желтушного цвета. Пелагея немедленно позвонила мужу и вызвала скорую.
Глава 13
Петра срочно прооперировали. Он не хотел жить и знал это точно. Но его вытащили с того света и дали путевку в новую жизнь.
— Ты обязан жить, Петр, ради Алены и Ванюшки. А они для всех нас живы, потому что мы помним их. Вряд ли Алена хотела бы, чтобы ты ушел из жизни таким образом, — внушал ему Игнат, навещая в больнице.
— Не знаю как жить, Игнатка. Пока ничего не знаю, внутри пусто, — безразличным голосом всегда отвечал ему Петр, повернувшись на койке к стене.
— Завтра приедет Антонина с мужем, пришла телеграмма, — сообщил Игнат в очередное посещение, мысленно надеясь на то, что Антонине удастся вытащить брата из затяжной депрессии.
Приехавшая Антонина долго разговаривала с братом. Петр отказался переехать к ней в Москву.
— Петюня, ты понимаешь, что я не смогу часто навещать тебя. А так мы будем рядышком, — говорила ему Тоня.
— Что я буду делать в этой Москве, тем более, ты занята постоянно? Нет, Тоня, я лучше поеду жить в Волково, квартиру в Ярославле, наверно, надо будет продать. Деньги на памятник на кладбище нужны, ведь до сих пор стоят простые кресты. Да и хоромы наши в Волково надо чинить. А что останется, так положу себе на книжку, как гробовые, чтобы ты знала.
— Петюня, ну какие гробовые, тебе еще жить да жить. Я тебя старше, и то об этом не думаю. Понимаю, как тебе тяжело, но время лечит. А потом знай, Петюня, деньги у меня есть. И прости, виновата я перед тобой, забыла совсем после гибели Алены с Ванюшкой. А ты один остался и вон что учудил. Спасибо, хоть Игнатка за тобой приглядывал. Да недоглядел…
Через неделю Игнат перевез Петра в Волково. Дни шли вначале медленно, но сельские заботы постепенно стали занимать все больше времени. Звала к себе Волга, звал лес, где Петр мог пропадать часами. И душа Петра Красавина стала потихоньку оживать.
По весне он вскапывал свой небольшой огородик и сажал зелень, морковь, свеклу, капусту, огурцы. И обязательно картошку. Кроме того на участке росли плодово-ягодные кустарники и деревья. Раньше этим занималась Алена, она и подсказала ему во сне, чтобы он не бросал огород и сад. И Петр стал мысленно разговаривать с ней, советоваться. Ему казалось, что она все видит и слышит. В такие минуты радость вновь наполняла его душу.
Правда, ему не хотелось ни с кем общаться. Никто Петру не был нужен, кроме Алены с Ванюшкой, Игната с Пелагеей и Антонины. Да еще родителей, с которыми он тоже мысленно разговаривал. Позже, благодаря Игнату, в замкнутом образе жизни Петра все-таки удалось пробить брешь, и он шёл на отдельные контакты с окружающими его людьми. Приезжали его друзья из отдела, стали наведываться состарившиеся сверстники.
Через пятнадцать лет после потери жены и сыном в жизни Петра произошло важное событие. И вроде ничего примечательного, если взглянуть со стороны. В селе Волково появился некий бизнесмен по фамилии Волков. Так случилось, что нелюдимый Петр почувствовал тягу к этому человеку.
Их встреча произошла на кладбище рядом с разрушенной церковью. Старик Красавин убирался на могиле родителей, когда проходивший мимо человек вдруг остановился. Он был незнаком Петру. Неподалеку стояла машина, на которой незнакомец приехал. И Петр вдруг подумал, что незнакомцу, очевидно, около тридцати лет, как могло быть его Ванюшке. Слово за слово, разговорились, что для самого старика было неожиданностью. Почему он заговорил с ним? Но с людьми такое бывает: неизвестному человеку во время случайной встречи ты все сразу выкладываешь о своей жизни, как лучшему другу. Петр не думал вновь увидеть этого человека и раскрылся перед ним в ответ на его доверие к себе.
Оказалось, что незнакомец считает Волково своей родиной, хотя никогда здесь раньше не был и родился в Ярославле. Его прадеды — бывшие крепостные помещика Волкова, в усадьбе которого километрах в шестидесяти отсюда, ныне располагается санаторий «Волжские зори», основанный еще перед войной.
— А похоронены они где-то на этом кладбище. Могил теперь не найти, много воды утекло с тех пор, на их месте другие захоронения, — сказал незнакомец и представился: — Волков Александр Лаврентьевич. Волковыми прадеды стали называться по фамилии прежнего владельца после отмены крепостного права в 1861 году.
— А почему же, сынок, родители твои, отец твой забыли про могилки? — спросил старик Красавин.
— Так родители отца раскулачены были в тридцатые годы и сосланы в Сибирь. Отец мой там родился в сорок шестом. Я это совсем недавно узнал.
— Выходит, мы с твоим отцом одногодки, — обрадовался старик. — Только я в Волково родился. А отец твой сюда приезжал?
— Пока нет. Я первый сюда приехал. Родители мои так в Сибири и остались жить. Оказывается, у деда моего мельница своя была в Волково, маслобойня и даже лесопилка. Я хочу обратиться в архив, где хранятся метрические книги по Ярославской губернии, и глубоко изучить свою родословную. А еще храм хочу возродить и село поднять. У меня свой бизнес есть небольшой по производству молочной продукции в Ярославле, так что, думаю, мне по силам это будет.
После этих слов Александра Волкова в памяти старика вдруг отчетливо зазвучали слова первой учительницы Серафимы Егоровны о том, что в селе Волково когда-то были лесопилка, мельница и
