Ледокол (СИ) - "Ann Lee"

— Поехали, — хрипло командует он.

— К-куда? — я тоже не могу справиться с голосом.

— Ко мне, продолжим, — отвечает он, и отстраняется, — я ещё так и не услышал ответа по поводу шмоток? — прищуривает глаза.

— Пытать будешь, — закатываю глаза.

— Ещё не решил, — ворчит и тянет за собой.

— Кир, а работа? — я иду за ним на вытянутой руке, словно дитя малое.

— На сегодня окончена, — отвечает и к себе притягивает, за талию обнимает.

Мы выходим в зал, где тут же попадаем в поле зрения Серёги. Он приподнимает бровь, глядя, как я прижата к Ямалу. В его глазах скользит сожаление.

А потом снова была дорога. Спортивный автомобиль мчался, словно самолёт по взлётке. Я следила за мельканием домов из окна, и всё никак не могла прийти в себя, после произошедшего. После своей глупой реакции, которая проявлялась, и сейчас, стоило только вспомнить, наше недавнее приключение. Низ живота сразу простреливало, тягучей болью, хотелось получить разрядку. И я знала, что с ним я получу её стопроцентно. Этот бандит снова приручил меня. Ещё и таким низменным способом. Пометил, и теперь тащит в свою берлогу. Словно пещерный человек.

Я вздохнула, и прикрыла глаза. Не могу больше ничего анализировать. Я устала от этих мыслей. Отпускаю их, хотя бы на сегодня. И я так расслабилась, что не заметила, как уснула.

Потом почувствовала, как моё тело взмыло в воздух, его прижало, к твердой скале, и понесло по волнам. Еле глаза разлепила, и поняла, что Ямал несёт меня на руках. В его объятиях было на удивление удобно. Он крепко держал меня под руки, и ноги, моя голова покоилась, у него на груди, я слышала размерный стук сердца.

Потом мы ехали в лифте, и последней затухающей мыслью было, как же он управиться со мной на руках, с дверью. Наверное, бросит на пол, подумала я, и снова погрузилась в сладкие грёзы.

Он меня бросил, а вернее, немного резко опустил на кровать, и я снова вынырнула из дрёмы, ощутила, как он склоняется надо мной, пыхтит. Потом разувает. Особо не деликатничает, но и не действует совсем уж грубо. Ловко и быстро стягивает с ног кроссовки, потом штаны, куртку. Оставляет в одной футболке, и нижнем белье. Я калачиком сворачиваюсь, в надежде, что прежде чем он начнёт ко мне приставать, даст поспать ещё пару минут.

Но он удивляет меня.

Не трогает.

Укрывает одеялом.

— Бля, Ямал, ты дебил, — ворчит он себе под нос, и выходит из комнаты.

И я понимаю, что от меня отстали. Действительно. Это не шутка.

Шумит вода. Он принимает душ. А меня хватает только на то чтобы в полудрёме распустить волосы, и снова провалиться в сон.

Почему он так поступил?

Подумаю об этом завтра.

16

Меня будит назойливое жужжание. Я приоткрываю глаза, не сразу сообразив, где я нахожусь.

Оборачиваюсь.

Рядом спит Ямал, отвернувшись от меня. Его могучая разрисованная спина, мерно шевелиться в такт его дыхания.

Жужжание продолжается.

Я сажусь.

Сквозь не плотно закрытые шторы проскальзывает свет. За окном уже светло.

Похоже на телефон, и вибрирует он где-то у изножья.

Я откидываю одеяло, и прямо по кровати, ползу на четвереньках, туда. Звук доноситься из кучи моих вещей, что так ловко вчера снимал Кир.

Я, бесстыже оттопырив зад, нагнулась вниз, и достала свой телефон.

Звонил Андрей.

— Бля, красивая, замри, — доноситься сзади, и я действительно замираю, с трубкой в руке.

Оборачиваюсь. Он возвышается позади. Руки смело скользят по моим бёдрам.

— Подожди, Кир, мне сын звонит, — ворчу я.

— Итак, до хуя ждал, продинамила меня вчера, — огрызается в ответ, но руки убирает, и я сев на пятки принимаю вызов.

— Мам, — доносится из динамика, весёлый голос сына.

— Привет, мой ангел, — улыбаюсь я, — как ты там?

— Всё хорошо, вечером выдвигаемся назад, и уже утром будем дома.

— Я рада, я очень соскучилась, — я вздрагиваю, когда горячие ладони ложатся на мою талию, они медленно скользят, вверх, поднимая ткань футболки.

— Как у тебя дела? Папа не вернулся? — спрашивает Андрей.

— У меня… всё хорошо, — сбиваюсь я, потому, что этот гад кусает меня за основание шеи, и по телу бегут мурашки, — папа… нет, не вернулся, — и тут же Ямал, сжал меня крепче, так, что мне пришлось встать на колени и прислониться к широкой груди, почувствовав ягодицами его твердый член.

— Я тоже скучаю, — тем временем говорит Андрей, а я пытаюсь не потерять нить разговора, и телефон тоже пытаюсь не потерять, потому что всё тело приходит в боевую готовность. Моментально настраиваясь на получение удовольствия.

— Я тоже, малыш, — пытаюсь говорить спокойнее, но дыхание сбивается, потому что Кир, оттягивает чашки бюстгальтера, гладит, жмёт, крутит мои соски, и низ живота наполняет тягучей сладкая боль, и между ног разливается вязкой, горячей патокой. Я уже сама трусь об него без стеснения, закинув голову на плечо, открываясь для его рук.

— Ладно, мне пора, — говорит Андрей, — до встречи!

— Я люблю тебя! — кидаю на прощание, и он сбрасывает, и я, наконец, убираю трубку от уха, и вообще дальше не прослеживаю её судьбу.

Кир тут же стягивает с меня футболку.

— Неужели нельзя было подождать, — тем не менее, ворчу я, а сама закидываю руки назад и обнимаю его.

— Хорошо, в следующий раз твой сын подождёт, пока я не вытрахаю тебя вдоволь, — рычит он, и скидывает мои руки, хватает за волосы, и оттягивает голову назад, открывая нежное горло.

— Ямал… — начинаю я, вскипев праведным гневом, от этих слов.

— Лучше заткнись, красивая, — его зубы сходятся на тонкой шее, я дрожу, от смеси боли и удовольствия, когда он зализывает эти раны. Он ещё больше натягивает волосы, а другой рукой ныряет в мои трусики, вторгается во влажный жар, что царит у меня между ног, погружает длинный пальцы, глубже, и я протяжно стону, дёрнув бёдрами. Покачиваюсь, набираю темп, и насаживаюсь глубже на его пальцы. Обхватываю руками его кисть и задаю темп, давлю, заставляя действовать быстрее.

Выгибаюсь, оборачиваюсь к нему, смотрю расфокусированным взглядом. Тянусь, насколько он мне позволяет, к его губам, и он тут же вгрызается в мой рот. Прикусывает нижнюю губу, втягивает в рот, сосёт, до боли, отпускает, и снова рот мой своим пожирает.

Всё эти дикие ощущения смешиваются в один умопомрачительный коктейль. Боль, перемажется с кайфом. Тонкая грань.

Никогда не испытывала ничего подобного. Чтобы так гореть, когда тебя как течную сучку прикусываю за холку. Тереться задом. Возбуждаться отнюдь не от нежности. От грубости, и наглости, от властности. От дикого аромата, и жара мужского тела. Я испорчена в конец, это факт. И испортил меня он. И я готова и дальше поддаваться пагубному влиянию, если оно будет таким же волнительным, горячим, сумасбродным…

— Кир, — выдыхаю я и кончаю, когда его пальцы ещё во мне. Он не торопиться их вытаскивать, наслаждаясь сокращениями, вибрацией моих мышц. Тяжело дышит мне в ухо, наконец, оторвавшись от моего истерзанного рта. Можно подумать, что ему доставляет особое удовольствие, наблюдать, чувствовать, как я, откинувшись на его плечо, переживаю пик.

Он толкает меня вперёд, как всегда бесцеремонно, и нагло. Я падаю почти у самого края, но он тут же, подтягивает меня за ягодицы, к себе, рвёт пополам трусы, оставив на талии, странный кружевной пояс. Разминает, жмёт ягодицы, гладит, крутит. Вкладывает между половинками твёрдый член, и зажимает его там, трётся, елозит, тихо и низко порыкивая от удовольствия. А я, разомлевшая от оргазма, поддаюсь этой страной игре, и начинаю даже ловить кайф, в этом трении, и жёстком хвате. Немного странное чувство, но всё такое же, волнующее, жгучее, немного смещённое, от обычного эпицентра.

Но всё встаёт на свои места, когда Ямал, наигравшись, врывается во влажное лоно. Начинает вбиваться резко, сразу задаёт бешеный темп. Меня сотрясают размерные быстрые толчки, снова задевая какие-то скрытые точки внутри. Я беспрестанно зову его по имени, пересохшими губами прошу ещё, потому что хочу ещё, хочу сильнее, больше. И не сразу замечаю, новые ощущения, поглощённая эйфорией, в которую вновь погружается тело и разум.