Гриф – птица терпеливая - Джеймс Чейз

– Дез, если бы я дала тебе тысячу двести, ты смог бы остаться в Лондоне?

– Ясное дело. Но ты же не дашь мне эти деньги, так чего зря говорить?

– Я попытаюсь. Сколько времени ты можешь ждать?

– Чего зря-то молоть языком? – Он лежал на спине, уставясь в потолок. – Мне надо убираться. Завтра уезжаю.

– Сколько времени ты можешь ждать? – повторила она таким же, как у него, сердитым голосом.

– Дней десять, не больше…

– Если я достану тебе эти деньги, ты станешь здесь жить?

До чего же легко было облапошить эту несчастную телку!

– Ты хочешь, чтобы я переехал сюда?

– Да. – Натали попыталась совладать с собой. – Я хочу, чтобы ты здесь жил.

– Это было бы славно. Ну конечно. Я смог бы подыскать себе работу, и мы были бы вместе. Но зачем ты затеяла этот разговор?

– Думаю, я смогу найти эти деньги, – ответила она, скинув с себя халат и опустилась рядом с возлюбленным. – Ты меня любишь, Дез? Ведь правда?

«Завела шарманку», – подумал он и привлек Натали к себе.

– Сама знаешь. Я от тебя без ума.

– Тогда люби меня!

Дез спал, а в это время Натали лихорадочно думала, уставясь в темноту. Она знала, что просить Шейлика ссудить ей тысячу фунтов дело безнадежное. В ту самую минуту, когда она обещала Дезу достать для него деньги, она размышляла о Чарлзе Вернете, управляющем Национального банка Натала.

Мисс Норман было хорошо известно, что шпионаж и контршпионаж – вещи обычные в современном большом бизнесе. Она вспомнила о намеках Бернета на то, что он готов заплатить ей за информацию, но к намекам этим отнеслась с презрением, какого они заслуживали. Однако теперь, когда появилась опасность потерять Деза навсегда, она убедилась, что стала не столь принципиальна.

Прежде чем уснуть, она решила, что свяжется с банкиром.

На следующее утро, пока Дез спал, она отправилась в отель «Ройал тауэрс». Привела в порядок почту шефа, оставила записку, в которой напомнила ему о предстоящих встречах, а затем вернулась к себе в приемную.

Натали знала, что в эту минуту Шейлика бреет и одевает ненавистный Шерборн. После минутного колебания она позвонила в Национальный банк Натала.

Ее тотчас же соединили с Чарлзом Бернетом, которого Дез успел предупредить о возможном развитии событий.

– Ну конечно же, мисс Норман, буду рад снова увидеться с вами. Когда это вам удобно?

– В тринадцать пятнадцать у вас в офисе, – ответила Натали.

– Буду вас ждать.

Когда она пришла к нему, Бернет встретил ее словно добрый дядюшка. Мисс Норман без обиняков заявила, что ей нужна тысяча фунтов.

– Сумма солидная, – заметил банкир, изучая свои розовые ногти, – но для вас нет ничего невозможного. – Он поднял на гостью глаза. Куда подевалась его недавняя приветливость! – Вы умная женщина, мисс Норман. Не стану вам разжевывать, что и как. Вам нужны деньги, мне нужна информация относительно деятельности мистера Шейлика, которая может иметь хоть какое-то отношение к мистеру Максу Каленбергу.

Натали насторожилась.

Судя по запискам на столе Шейлика и подслушанным обрывкам его разговора с Шерборном, она догадалась, что предпринимается какая-то акция, касающаяся некоего господина по имени Макс Каленберг, который до настоящего времени ничего для нее не значил.

Поскольку личную корреспонденцию Шейлика вел Шерборн, в обязанности Натали входило договориться о встречах шефа, о его деловых завтраках и обедах, выступать в роли хозяйки на вечеринках и разносить гостям коктейли, а также выполнять множество разного рода поручений, чтобы облегчить и упростить ему жизнь.

– Не уверена, что могу вам в этом помочь, – невесело проговорила мисс Норман. – Я не принимаю никакого участия в деловой жизни мистера Шейлика. Но мне известно, что должно произойти нечто имеющее отношение к господину по имени Каленберг.

– Могу вам помочь, мисс Норман, – улыбнулся Вернет. – Ваша задача будет до смешного простой. Позвольте мне объяснить вам…

Двадцать минут спустя она получила от него пластиковую сумку, какую используют для покупок, которая была заранее приготовлена банкиром. В ней лежал миниатюрный магнитофон, шесть кассет с пленкой и специально сконструированный микрофон для подслушивания.

– Само собой, мисс Норман, важность записанной информации повлияет на размер суммы, которую я вам заплачу. Однако, если вам срочно нужна эта тысяча фунтов, вы получите эту сумму при том условии, что предоставите в мое распоряжение нечто представляющее особый интерес.

С тех пор прошло восемь дней, и вот он у нее в квартире. Жирное багровое лицо сморщилось в улыбке, в петлице гвоздика, цветом напоминающая кровь.

– Дорогая моя мисс Норман, что за спешка? Последние три дня микрофон, предоставленный ей мистером Бернетом, работал в активном режиме.

Последние восемь дней Дез спал с ней, превратив ее жизнь в пир чувственных наслаждений. Она пообещала достать для него деньги, а он заявил, что готов служить своей возлюбленной, мысленно убеждая себя в том, что не с лица воду пить.

– Я располагаю информацией касательно мистера Каленберга, которую вам будет любопытно услышать, – ответила Натали. Выпитое виски сделало ее безрассудной, в голове появилась легкость.

– Великолепно. – Бернет скрестил свои толстые ноги. – Разрешите узнать, что это за информация.

– Мистер Шейлик намерен организовать кражу перстня Борджиа у господина Каленберга, – отозвалась мисс Норман. – У меня есть три кассеты, на которых записаны все детали операции и имена всех, кто в ней задействован.

– Перстень Борджиа? – удивился Бернет. – Так вон он куда метит! Мои поздравления, мисс Норман. Позвольте мне прослушать записи.

Натали покачала головой:

– Мне нужна тысяча фунтов десятифунтовыми купюрами, а уж после этого вы сможете прослушать пленки, мистер Вернет.

– Так не пойдет, мисс Норман, – с застывшей на лице улыбкой возразил банкир. – Откуда мне известно, что вы располагаете этими пленками? Будьте благоразумны, мне нужно услышать запись.

Натали успела вставить кассету в магнитофон и дала возможность банкиру послушать в течение трех минут диалог между Шейликом и Гарри Эдвардсом. И в тот момент, когда Шейлик произнес: «Все объяснения вы получите сегодня вечером. Вы будете работать не один. Риск и ответственность лягут и на остальных», Натали нажала на клавишу сброса.

– Но имя Каленберга пока не упоминалось, – возразил Бернет, алчно впившись глазами в магнитофон.

– После того как принесете мне деньги, услышите и остальное. Но не раньше.

Оба уставились друг на друга. Бернет понял, что переубедить ее ему не удастся. Он поднялся, сообразив, что для Макса Каленберга тысяча фунтов то же самое, что пенс для английского премьер-министра.

Спустя два часа – все равно суббота разбита – Бернет вернулся с деньгами. Прослушал пленки. Жирное багровое лицо банкира становилось все более удивленным. Он понял, что пленки достанутся ему за сущую безделицу.

– Отличная работа, мисс Норман, – заключил он после того, как закончилась последняя кассета. – Просто превосходная. Конечно же вы заработали этот гонорар. В следующий раз, если вы предоставите мне еще какую-то столь же интересную информацию, я заплачу вам так же щедро.

– Следующего раза не будет, – отозвалась Натали. Увидев ее побелевшее лицо, на котором было написано отвращение к самой себе, он испугался. Мисс Норман сунула ему в руки магнитофон. – Заберите эту штуку!

– Послушайте, мисс Норман…

– Заберите его! Заберите! – завизжала секретарша. Опасаясь, что эта истеричка устроит ему сцену, банкир схватил магнитофон, три кассеты и вышел. Уже спускаясь вниз в лифте, он вспомнил, что не взял дорогостоящий миниатюрный микрофон. Хотел было вернуться за ним, но, вспомнив искаженное лицо Натали, ее безумные глаза, передумал. Он вернется за магнитофоном после выходных, когда она придет в себя.

Часа три спустя Дез вернулся к ней на квартиру. Он успел связаться с Бернетом, который сообщил ему, что деньги ждут его.

Обрадовавшись тому, что приберет к рукам круглую сумму, альфонс назначил встречу своей подружке в кабачке Билли Уокера, а оттуда они поедут в ночной клуб на Кинг-роуд, а затем – к ней домой.

А с этой телкой он завязал. С тысячей фунтов в кармане да с его подходом он в Дублине не пропадет.

Дез несколько удивился, увидев, что Натали сидит на кушетке с белым как мел лицом, вся дрожит, заливаясь слезами.

– Почему ты плачешь? – спросил он, подумав про себя: «Ну и рожа».

Вытирая кулаками глаза, она выпрямилась:

– Я достала деньги, Дез. Войдя в комнату, он продолжал:

– Достала? Так отчего же у тебя такой вид? Радоваться должна.

– Иуда не радовался. Он повесился.

Дез что-то такое слышал про Иуду. Кто он был такой, он точно не знал. Знал только, что он был не пай-мальчик, а наоборот.

– О чем ты там болтаешь? Кто кого вешать собирается?