Нойоны. Гроза на востоке - Александр Бауров

Освободившись от обузы мелких дел, разведчик подошел к зеркалу и взял в руки пилку для ногтей. Хотя Эй-той много перемещался по стране, законы двора накладывали целую гору обязательств. Главе разведки приходилось пудриться, выливать на себя целые флаконы духов, его пальцы всегда были унизаны перстнями, а камзолы и легкие доспехи славились изяществом. На самом деле весь этот показушный шик был ему не по душе.

Убираясь, секретарь чуть не уронил мраморную статуэтку в форме королевского замка Энрофа. Эй-тою пришлось сделать ему замечание, и наконец немного успокоившись, он хрустнул костяшками пальцев и сел за стол, раскатав перед собой белоснежный свиток. Обмакнул перо и тут же поставил кляксу, хотел поправить, но в итоге все смял и взял новый.

Быстро начертав: «Его величеству Эдрику III Грифонхату и его святейшеству канцлеру», – он задумался, и плодом его мыслей стало краткое изложение событий последних двух лет, начиная с мятежа генерала Рейнхарда. Эй-той хотел было написать о таинственном исчезновении Рууда между замком Харлхорст и мятежом в Александрете, но решил, что этот аргумент лучше оставить для спора.

В целом выходило, что быть другом герцога Рууда дело сложное и неблагодарное. Все, кто близко сходился с ним или кому он был чем-то обязан, умирали от болезней, погибали или исчезали без следа. Более всего разведчика шокировало отсутствие новых данных в архивах Авлии. Это уже не укладывалось ни в какие рамки. Даже наоборот – подрывало версию того, что канцлер связан с нойонами. Эльфы никогда не пошли бы на сговор со своими смертельными врагами. Значит, Рууд потрясающе замел следы или все обвинения и правда беспочвенны.

Чего стоило одно только исчезновение клекстонского купца первой гильдии Карла Йодля. Он был единственным уцелевшим участником заговора и не показал на Рууда, а ведь мог. Всех сдал, а его забыл. Якобы у них были только деловые, торговые связи. А потом, спустя несколько месяцев, Йодль совершенно неожиданно погиб во время пожара в своем загородном поместье в нарнском урочище под Клекстоном. Многие при дворе говорили, что он готовился дать показания против канцлера. Да, герцог здорово выбелил свое прошлое, а ныне стал вовсе неуязвим. Весь орден Святого Фавела, реорганизованный главой церковного сыска Мартинсоном, работал на него.

Однако домыслам и слухам места на бумаге не было. Из фактов глава разведки отметил рост влияния нойонов на Фолию и Таталию. И если в случае с герцогом Брохильдом все было очевидно – он сам размещал их представительства и всячески препятствовал проникновению в свои болотистые земли проповедников Церкви Велеса, то вот в Таталии все было скрыто.

«Видимо, – скрипел пером Эй-той, – имеет место тайный договор, который не афишируется консулами. Об этом говорилось в письме Мадивьяра Локхеда, советника по внешним делам Таталии. Также было известно, что деятельность нойонов усилилась в Кревланде, где в течение длительного времени шла гражданская война. В результате близкое Эрафии и Авлии правительство Гирда Смелого было изгнано, а трон Боосса захватил Краг Хак, опаснейший ненавистник людей, а в его окружении были замечены участники темных месс нойонов в Фолии. Кроме того, есть еще ряд фактов, указывающих на близость конфликта».

Эй-той перечислил и нападение на корабли киликийских пиратов этой весной, перемещение орд нежити вдоль Пепельного Хребта и, наконец, принятие торговой блокады, организованной Таталией и Фолией. В результате материк был разорван надвое, а Лордарон «получил огромное преимущество страны-перекупщика», – дословно процитировал он слова Лорда Бэдивера.

Далее, уже от себя, глава разведки заметил, что следует провести полную ревизию посольства в Тамил-Азоте, столице Лордарона, на предмет подкупа или магического влияния. Доклады дипломатов изобиловали хвастливыми заявлениями об улучшающихся показателях товарооборота и прекрасных отношениях с местными. На деле восточные районы страны ощущали на себе всю «доброту» баронов, к тому же подозрительно участились поездки орочьих вождей. Однако посол в Тамил-Азоте по-прежнему докладывал, что все обстоит замечательно. Эй-той верил лишь своим людям и подозревал измену.

Далее он кратко сообщил о письме лорда Карла Совету Правды. Там говорилось о вторжении двадцати тысяч орков в восточные пределы Эрафии. А это Кастелатус и его богатые окрестности. Никаких доказательств в письме не прилагалось, и оно больше походило на провокацию. Эй-той провел консультации со своим авлийским коллегой, атари Алагаром, и вместе они выработали единственно правильное решение. Во-первых, надо было оповестить собственные правительства, но так, чтобы это не привело к панике. Торговая ассоциация Авлии, да и все эрафийское купечество только и ждут повода для начала конфликта. Если в отношении Лордарона произойдет ошибка, то несправедливой войны будет не избежать.

Главы разведывательных организаций решили выслать на восток двух лучших своих людей, уже работавших вместе – авлийца Ивора Итона и рыцаря Лазарена. Они должны выяснить, лжет ли герцог Карл, предупреждая Совет Правды, а также навестить королевское посольство в Тамил-Азоте.

При положительном ответе следовало немедленно приступить к мобилизации. Ведь письмо могло быть провокацией, для нойонов это было проще простого. Нельзя позволить торговцам навязать истерию войны, тогда предотвратить неизбежное уже не удастся. Для них торговля и прибыль превыше всего, и уверенные в том, что Арагон может легко отбросить нойонов, купцы и далее будут подстрекать к насилию, независимо от того, как завершится этот кризис. Если только страны юга не снимут блокаду с их товаров.

Поставив точку, Эй-той откинулся в кресле. Ему принесли новый напиток из зерен дерева, росшего в Карнской империи далеко на юге. Их растирали в порошок, разбавляли горячей водой и теплым молоком, получался редкий по вкусу тонизирующий напиток. Даже пили его не из бокалов и кубков, а из маленьких фарфоровых чашек. Теплую пряную жидкость называли когу, и при дворе он уже пользовался большой популярностью. Хотя маленький мешочек тертых зерен стоил десять циллингов – как хороший крепостной.

Выпив две чашечки, он почувствовал себя лучше, усталость и сон постепенно ушли. Он свернул свиток в футляр и вдруг подумал: «Как я один могу остановить то, что так усиленно приближают все остальные?! Разве может один человек остановить историю? Нет, можно лишь попытаться ее немного изменить».

Через пятнадцать минут он въезжал в королевский дворец Грифонхатов – изящное новое здание в самом центре перестроенного внутреннего замка Энрофа. В коридорах было полно людей. Все были возбуждены и часто в суете поминали Велеса.

– Кто сейчас в тронном зале? – поинтересовался разведчик у одного из вельмож.

Тот глянул на Эй-тоя и, поражаясь его неосведомленности, затараторил:

– На приеме его святейшество канцлер и прибывшие посланцы Арагона.

Эй-той был шокирован. Какой-то бездарь из провинции, в чьи обязанности входит только плащом полы мести да передавать дворцовые сплетни, знает больше него.

– А давно они появились? Лорд Катберт здесь?

– Не меньше часу как! А его высочество в своих покоях, – провинциал просиял от того, что смог оказать услугу могущественному главе разведки, и поклонился.

Эй-той покинул центральный холл приемов, где собралась разноцветная толпа пажей, фрейлин и дворян, прошел полдворца и, наконец, оказался в аскетичных покоях бывшего короля. Личная стража не пропускала в эту часть здания никого из двора, кроме Грифонхатов, но к Эй-тою Катберт питал уважение, несмотря на провал разведки в расследовании заговора Рейнхарда. Гвардеец с тонким серебристым мечом на поясе отворил дверь, и разведчик вошел.

– Господин, я тревожу ваш покой, но прошу меня простить, ибо чрезвычайные обстоятельства привели меня к вам сейчас.

Брат государя улыбнулся и отложил свиток. Разведчик, как мог кратко, изложил свое видение внешних проблем и опасность возможного вторжения орков.

– Агентура в Лордароне слаба и дезорганизована. Я послал туда одного из лучших своих людей. Он все выяснит, мы свяжемся с эльфами, но я боюсь не успеть!

– Уже и так слишком поздно, – ответил Катберт, разминая в руке пресную булочку. – Ты слышал о посланцах Арагона?

– Да, господин, но, увы, мои уши стали слишком ленивы. Я не знаю всего и был бы рад, если бы вы меня просветили по этому поводу.

– Я знаю еще меньше, – Катберт откинулся на жестком деревянном стуле, его серые глаза были полны тревоги. Он также поразился, что глава разведки ничего не знал. Это был плохой знак. Сколько уже всего было плохого: и эта торговая блокада, и опасность со стороны варваров, и даже тень нойонской угрозы. Канцлер открыто конфликтовал с частью двора. А его брат терял нити управления страной. Если бы это были совпадения – было бы спокойнее…. Но Катберт был уверен, это невозможно. Все происходящее напоминало ему тщательно продуманный спектакль с мрачной концовкой.