Побег - Евгения ИЗЮМОВА

А приятели даже не догадывались, что на их счёт замышлял Арманьяк. Их волновало другое: Гермес узнал, что в Париже в свите Карла Майенского находится человек, очень похожий на Ерофея, и следовало разузнать, не настоящий ли это Луи де Моршан. «И если это так, - сделал вывод темпераментный Гермес, - то он - большой поганец, его отца убили люди Карла, а он служит у него».

Главный девиз Гермеса: «Задумано - сделано!» - потому трое друзей той же ночью отправились во дворец Карла. И Ерофей ещё раз имел случай убедиться, что его приятель - величайший пройдоха и бабник, потому что Гермес умудрился совместить приятное с полезным: у него еще и свидание назначено было с одной из придворных фрейлин весьма сомнительного для любви возраста. Впрочем, как сказал Александр Пушкин - «Любви все возрасты покорны».

Фрейлина провела их незаметно во дворец. Однако Гермес всё же был и человеком дела, потому решительно заявил очередной возлюбленной, что их свидание состоится, но позднее, после встречи с Луи де Моршаном. Ерофей прятал лицо в складках капюшона плаща, но, надо заметить, к тому времени он был уже мало похож на своего двойника - заросший бородой, с запавшими глазами и запёкшейся простудной блямбой на верхней губе.

Фрейлина обидчиво надула губки, но Гермес проворковал:

- Ну, кошечка моя, не сердись, - и облапил её, закутав в свой плащ.

Его руки под плащом, вероятно, проделали определённую работу, потому что фрейлина томно закатила глаза и даже простонала от удовольствия, подставив коварному обольстителю губы для поцелуя. Больше не сопротивляясь, она послушно повела друзей по коридору.

Настоящий Луи де Моршан спал, ни о чём не ведая, в своей комнате. Это был славный тихий молодой человек, весьма образованный и начитанный, а после смерти отца ещё и очень богатый, но совершенно при том беспомощный перед жизнью, в которой ничего не понимал. Так случилось, что его дядя-опекун оказался сообщником Карла Майенского и входил в Католическую Лигу, хотя другие члены семейства Моршанов, особенно отец Луи, не жаловали Карла. После смерти брата Андреа де Моршан взял к себе племянника, но, разумеется, не сказал о том, что знает убийцу его отца, тем более что и сам имел к тому некоторое отношение, имея весьма неблаговидную цель.

Андреа всегда завидовал брату Анри, человеку порядочному и честному, доброму по натуре, который, в отличие от него, не только не промотал свою долю наследства, а приумножил ее. Андреа был младшим, с детства мечтал стать хозяином родового поместья, которое по праву старшего наследника принадлежало Анри, а теперь оно отойдёт Луи, чего, конечно, Андреа допустить не мог. И потому немало сил приложил к тому, чтобы убедить мечтательного и склонного к наукам юношу постричься в монахи. Так, наверное, и случилось бы, если бы трое неизвестных авантюристов не поступили на службу к королю Генриху Наваррскому, причём один из них как две капли воды похож на Луи. Эти проходимцы, судя по всему, узнали, кто убил отца настоящего Луи. Если они доберутся до Лавалетта, то узнают, что и Андреа де Моршан приложил к тому руки. И не люди герцога Майенского преследовали Ерофея и его друзей, а люди Андреа де Моршана, которому наплевать было на обоих королей, но зато весьма заботила судьба собственная. Но эти трое прохиндеев выворачивались из самых немыслимых ситуаций. Самозванец даже случайно попал в руки людей герцога, его пытали, но палачи не знали о его внешнем сходстве с Луи де Моршаном, потому просто выбросили в сточную канаву, надеясь, что сам умрёт, а он выжил. И вот они пробрались-таки в Париж, устроив грандиозный переполох у городских ворот, после чего растворились на Парижских улицах. И не знал Андреа де Моршан, что три ненавистных ему человека спокойно шагают по его собственным покоям во дворце Карла Майенского.

Ерофей, Гермес и Пьер тихо вошли в комнату Луи де Моршана. Пьер и Гермес встали так, чтобы в одно мгновение прижать руки-ноги молодого дворянина к постели. Ерофей же начал слегка трясти Луи за плечо, чтобы разбудить.

Луи раскрыл глаза и, увидев троих незнакомцев, сделал попытку вскочить с постели, но двое из них были начеку и тут же прижали его к кровати.

- Кто вы? - хрипло спросил Луи, глядя на заросшего бледного человека, стоявшего перед кроватью и стараясь показать, что не боится таинственных визитеров. Ему ответил тот, который удерживал ноги Луи. Рожа у него была разбойничья, и глаза - плутоватые:

- Твои друзья. И если дашь слово, что не будешь орать на весь дворец, мы тебя отпустим. Нам надо просто поговорить с тобой.

- Хорошо, - помедлив, ответил молодой человек. Он уже преодолел страх, потому что, несмотря на тщедушное сложение, обладал храбрым сердцем. - Даю слово дворянина.

То, о чём рассказали незнакомцы, вернее, говорил черноволосый кудрявый человек, у которого была самая разбойничья внешность, повергло молодого де Моршана в ужас: дядя, такой добрый к нему - убийца его отца!

- Я вам не верю! - воскликнул он, правда, весьма приглушённо и нерешительно.

- Правильно делаешь, - одобрил кудрявый. - Я бы на твоём месте тоже не поверил таким архаровцам, как мы. Но у тебя нет выхода. Или веришь нам, и мы тебя отводим к человеку, который про плутни Карла и твоего дяди знает лучше нас, или не веришь, и мы… - он красноречиво чиркнул ребром ладони по горлу. - Вопрос понятен? - он вытащил наполовину шпагу из ножен и со стуком отправил её обратно. - Нам, понимаешь, пора отсюда сваливать, но прежде надо восстановить справедливость по отношению к тебе, а мы тут кое-чего натворили, так что на тебя потом будут всех собак вешать, а ты - ни сном, ни духом.

Луи замотал головой, он вдруг предположил, что перед ним просто сонное видение, и вот сейчас проснётся, и не будет этой дерзкой троицы, которая явилась к нему в комнату среди ночи. Луи даже махнул рукой, прогоняя видение, и пробормотал:

- Может, я сплю? Тогда надо проснуться. А что надо сделать, чтобы проснуться? Встать и сходить в туалет.

- Ероха! - захохотал Гермас. - Да он такой же чудик, как и ты! Помнишь, как мы впервые встретились, ты тоже думал, что ты спишь!

- Немудрено, - посочувствовал Ерофей своему двойнику, сильно коверкая слова, - ты всегда являешься неожиданно, как чёрт из коробочки.

Упоминание о дьяволе богобоязненный Луи вынести не мог, поэтому вскочил на ноги, указывая на дверь:

- Прочь отсюда, богохульники, не смейте при мне упоминать богомерзкое имя сатаны!

Гермес оторопел: парень выслушал спокойно рассказ о смерти отца и взвился на дыбы при одном упоминании о чёрте. Нет, определенно, здесь все - чокнутые. Пьер, например, если при нём упомянуть дьявола, тоже весь дрожит, хотя запросто может зарезать любого, как барана, и рука не дрогнет. У Гермеса вдруг возникла забавная идея, и он спросил:

- Ты знаешь что-нибудь о Греции? Овид, Гомер, Зевс, - он помедлил чуточку, - …Гермес. Тебе это о чём-либо говорит?

У парня сразу же заблистали глаза:

- О, Греция, древняя Греция! - Луи аж засветился от восторга. - Конечно, знаю. Мне об этом рассказывал в монастыре Святого Лаврентия отец Бенедикт. Но там не знали и не почитали Господа нашего Иисуса Христа. Значит, они тоже - богохульники, язычники, - категорически заявил Луи, сразив Гермеса следующей фразой наповал: - Я богов Древней Греции не люблю, особенно Гермеса. Такой плут, вор и обманщик, хоть и бог. Фу! И слышать о нём не хочу!

Гермес, услышав такую нелестную характеристику себе, до того растерялся, что даже в задумчивости сел на кровать Луи. Ерофей фыркнул - самонадеянный его приятель привык к почитанию, а тут - на тебе! И слышать о нём не хотят! Наверное, Гермес тоже решил, что он спит, если потихоньку дернул себя за ухо и поморщился: больно дернул. И пока Гермес приходил в себя, Ерофей решил взять инициативу в свои руки:

- Луи, - сказал он, - погляди на меня внимательно. Я тебе никого не напоминаю?

Юноша хмыкнул:

- Да мало ли людей, которые кому-то кого-то напоминают? Лицо твое мне знакомо, ну и что? Видел где-нибудь в толпе. А если честно, то ты напоминаешь мне разбойника.

Тут уж не выдержал Пьер и заявил, несмотря на хорошо привитое чувство благоговения перед родовитым дворянином:

- Да ты взгляни на себя в зеркало, болван, может, и поймёшь, кто перед тобой стоит.

Луи, конечно, не знал, что перед ним простолюдин, хоть и одет по-дворянски, а то бы, наверное, отвесил Пьеру оплеуху. Но Луи не знал, потому встал и покорно направился к зеркалу. Ерофей понял замысел Пьера и встал рядом с Луи перед зеркалом.

- Ну? - спросил он нетерпеливо. - Теперь понял? Я же похож на тебя!

- Э-э-э… - лукаво погрозил ему пальцем Луи. - Ты меня не проведёшь, незнакомец! И если вы меня не оставите в покое, я сейчас позову стражу! - и он величественно выпрямился. Но надо сказать, что выглядел юноша в своей длинной ночной рубахе очень забавно. - Впрочем, - задумчиво произнёс он, - пожалуй, стражу я звать не буду, я лучше проснусь. Мне всё это снится, мне всё это снится… - и он побрёл к своей кровати.