Идеалист - Эдуард Багиров

– Сто девок? – уточнил я. – В России нет ста девок?

– Сто, мать их, – кивнул Аленушкин. – Всего сто девок. Не знают, как искать.

– А анонс-то в номере печатали? – осторожно поинтересовался я.

– Обижаешь, – ответил Дима. – Печатали, и не в одном. Только проку от этого, как с козла молока. Шлют в основном из глухой провинции, причем такую хуергу, что невозможно даже смотреть, а не то чтоб в номер давать.

– А Интернет?

– Что Интернет? – Аленушкин вопросительно приподнял бровь.

– Ну, «Живой журнал» хотя бы... У тебя есть там регистрация?

– Это в «ЖЖ», что ли? Да, в редакции почти у каждого есть. Это ж модно сейчас. А что делать-то с этим? Как применить практически?

– М-да. Сколько девок уже есть в наличии?

– Ну, – пожал плечами Аленушкин, – хрен его знает. Вон, у главного редактора спросим. Марик, сколько готовых телок у тебя есть на конкурс?

– Фтук двадцать, – даже не глядя в мою сторону, прогундосил жирный Марик, яростно пожирая утиную ножку и небрежно вытирая ладонью стекающий по подбородку жир. – Офтальные или чудовища какие-то сраные, или живут в каких-то сраных жопах мира, в Красноярсках сраных всяких, в Казани сраной какой-то, или на сраных Дальних Востоках с Нижними сраными Тагилами и всякими Новгородами. Я ващеее даже не представляю, – проблеял он, – где находятся все эти сраные дыры.

Я этого типа не переваривал органически. Настолько мерзкого сноба мне видеть еще не приходилось. То, что он не способен решить вопрос с девушками, не удивительно: парень вообще не по этой части. Освиневший московский гламурный педераст даже ради приличия не интересовался этим конкурсом всерьез: ведь туда невозможно пропихнуть кого-нибудь из своих многочисленных любовников.

– Понимаешь, в чем тут еще проблема, – брезгливо отвернувшись от него, говорил мне Дима. – Очень желательно, чтоб телки были из Москвы. Ну, или откуда-нибудь совсем близко. Потому что везти сюда девушку из какой-нибудь Сибири довольно накладно. Но говорить об этом мы вслух не можем. Для нас ведь, типа, все читательницы равны. Лично для меня они и вправду равны, но в финансовой службе этому не поверят.

– Сейчас попробуем, – ответил я. – Ноутбук есть?

Ноутбук с подключенным Интернетом материализовался на столе словно из воздуха.

– Куда заходить?

– Ща, погоди, не спеши, – я настукивал на клавиатуре livejournal.com. – У меня там тоже блог есть. Ну, как блог... Тысячи полторы человек меня там читают, я ж, типа, известный журналист. Сейчас повешу объяву с информацией, попрошу ее распространить, и все.

– Что все? – Аленушкин перевел непонимающий взор с ноутбука на меня. – И что?

– И все, Дим. Люди прочтут, повесят у себя в блогах ссылки на мою объяву, и это прочтет и распространит еще больше народа. И так в геометрической прогрессии. На какой адрес фотки-то слать?

– Мне кажется, что этот сраный гастарбайтер порет какую-то сраную ахинею, – вдруг проскрипел сальный пидор. Утку он уже дожрал, принялся за пармскую ветчину. – Впрочем, можно указать мой личный почтовый ящик. Пусть мне и шлют. А я разберусь.

Отличная мысль. Я злорадно ухмыльнулся и с удовольствием вписал в объявление адрес этого жирного козла. После чего сложил ноутбук, выпил еще стакан вина, встал со стула и откланялся.

Звонок от Аленушкина раздался уже на следующий день. Магическое название известного на всю Россию журнала, помноженное на халявный вояж в Париж, очень быстро сработало мощнейшим артиллерийским залпом. Личный почтовый ящик Марика в течение нескольких часов засрали так, что вся его любовная гомопереписка исчезла в селевом потоке фотографий разнообразных девушек со всех концов страны. В течение почти целых суток заплывший дурным жиром пидор был вынужден сидеть у компьютера и поминутно обновлять почту, чтоб не пропустить любовное письмо от какого-то модного дизайнера, с которым у него были романтические отношения.

Рассказывая об этом, Аленушкин ржал чуть ли не в голос. Пидарасов он и сам терпеть не мог, поэтому удовольствие от процесса испытал неподдельное. Это и понятно: представьте себе рожу гомосексуалиста, вынужденного перелопачивать тысячи фотографий красивых полуголых девушек.

Через месяц Дима позвонил еще раз и предложил войти в состав жюри на окончательном мероприятии. Сославшись на занятость, я вежливо отказался. Все-таки гламурные тусовки мне не по нутру. И я ничего не мог с этим поделать.

Зато за информацией я не брезговал спуститься на дно любого вертепа и ничего не боялся. Поэтому мне везло. Эпизодом, окончательно укрепившим меня на занятых позициях, стало крупное журналистское расследование.

Я внедрился в одну крайне неприятную религиозную секту. Пишут о сектантах не очень много. Отчасти и потому, что эта среда – достаточно закрытая и опасная. Погрузиться в нее решаются единицы. Меня же такие ситуации, напротив, заводили. Я вооружился маленьким диктофоном, перевоплотился в лопоухого москвича с квартирой и гаражом и в полтора месяца стал там абсолютно своим парнем.

Как я и предполагал, проповедническая деятельность секты оказалась лишь прикрытием для финансовых афер по всей стране. У криминальных сектантов имелись свои явки фактически в каждом городе России. Толпы оболваненных ими лохов продавали квартиры и несли «духовным пастырям» последние сбережения. У правоохранительных органов вопросов к ним не возникало: блаженненькие, что с них взять. Но хватка у «блаженненьких» была бульдожья.

После моего материала – с убедительными фотографиями и съемками скрытой камерой – организаторов секты попросту посадили в тюрьму: уголовщина была налицо. Резонанс был таков, что последовало несколько пристальных телесюжетов, а редакцию забросали исками. У нашего особняка чуть ли не ежедневно собирались стихийные пикеты сектантов. Меня же эти бараны вместо благодарности готовы были разорвать на куски. Я особо не парился, но Геннадий Артурович во избежание дальнейших инцидентов отправил меня в отпуск. И я поехал домой, в Киев.

XVI

Целыми днями я бесцельно болтался по улицам, разглядывая стремительно меняющийся город, да посещал расплодившиеся на каждом углу заведения. В это утро я сидел в новой вареничной на Эспланадной улице, куда тоже забрел случайно – привлекла красивая летняя веранда.

Вареничная оказалась вполне себе ничего. Хотя эклектика интерьеров в помещении такая, что хоть святых выноси. Тут тебе и люстры – уменьшенные копии тех, что висят на Казанском вокзале, и какие-то шкафы с закусками в виде колодцев в натуральную величину, а венчают все это буйство красок абсолютно хайтековских расцветок стены и очертания барной стойки. Вдобавок ко всему над всеми этими рушниками и кокошниками парят дешевые плазменные панели, а в импровизированном загончике у входа живет свинья. Живая, только маленькая. Но запаха от неё, как ни странно, никакого не чувствовалось.

В общем, для Киева сойдет. Не Москва небось. В провинциях вообще частенько стремятся достичь московского уровня, а то и переплюнуть его, и подчас эти стремления бывают очень смешными.

Поймав себя на мысли, что рассуждаю уже, як щирый москаль, я улыбнулся. Благо что сало, борщ и холодец с хреном в заведении оказались на таком великолепном уровне, что на аляповатые интерьеры я очень быстро перестал обращать внимание.

Насытившись, я заказал двести грамм перцовки и окончательно расслабился. Немного подпортили впечатление соленья, которые оказались настолько пропитаны уксусом и прочими резкими маринадами, что ими просто невозможно было закусить, не скосоротившись и не тряся головой.

Этот крепко сбитый парень увидел меня с улицы, когда я добивал последнюю рюмочку и уже попросил у официантки счет. Меня это особо не смутило – всякого рода читатели узнавали меня порой в самых неожиданных местах.

– Это ведь ты про наших хохлов-строителей писал? – спросил он. – Я тебя в интернете постоянно читаю.

– Угу, – вежливо кивнул я. – Спасибо.

– Ты молодец, – заявил здоровяк. – Лихо ты их... Меня Стас зовут, – представился он. – Не ожидал, что когда-нибудь познакомлюсь с тобой. Ты интересный человек.

– Спасибо, – я снова вежливо кивнул.

– Ты это, Илюх... – чуть помялся парень, – я тут рядом живу. Давай со мной, если не занят? У меня там сейчас масса интересного народа, они о тебе тоже наслышаны. Я просто вышел бухла прикупить, а тут ты... Нам будет очень приятно, правда. Ты не думай, люди там все адекватные, так что можешь вообще не париться.

Я согласился. Заняться-то действительно было нечем, знакомых в Киеве почти не осталось. Во всяком случае тех, с кем хотелось бы посидеть, поговорить. Интуиция подсказывала, что в гостях у Стаса никаких геморроев меня не ожидает.

Мы зашли в супермаркет, закупили водки и всякой мелочи на закуску. Потом у станции метро «Дворец Спорта» поднялись по раздолбанной лестнице на холм и оказались на Госпитальной, где собственно и находился дом, в котором жил Стас. Увидев обшарпанную пятиэтажку, я поморщился – мне очень хорошо известно, каким отвратительным может быть жилище в таком крысятнике. Мы вошли в подъезд, поднялись пешком на третий этаж.