Портреты в черных тонах (Стеклянная тень – исход) - Михаил Март

– Посмотрите, пожалуйста, за картинами. Я должен освободить для них комнаты, а потом найму грузовик и приеду за ними.

– И побыстрее. У нас сторожей нет. Мы за твое добро не отвечаем.

– Постараюсь.

Глеб ушел в полной растерянности. Сейчас надо взять себя в руки, собрать силы в кулак и крепко сжать зубы. Глеб всю жизнь получал оплеухи от судьбы и умел держать удар. В последние полгода жизнь подарила ему слишком много удачи, и он расслабился. Удача – миг! Она не бывает вечной. А так хотелось в это верить.

Следующий удар ниже пояса он получил возле своего дома. Вся его мебель, если эту рухлядь можно так назвать, стояла возле подъезда, рядом – самосвал. Двое рабочих ломами и топорами крушили столы, комоды, диваны и закидывали обломки в кузов.

– Что вы делаете?! – завопил Глеб.

– Работаем, не видишь? – ответил здоровяк с папиросой во рту.

– Но это мои вещи!

– А нам без разницы. Иди в ЖЭК и качай там права.

Глеб пулей влетел в подъезд и добежал до пятого этажа. Замки сорваны, двери забиты гвоздями и опечатаны ленточками с печатями главной пожарной инспекции. С ней спорить бесполезно. Милиция тут ни при чем.

Парень рассвирепел. Он выбил одну из дверей ногой и ворвался в квартиру. Пустота. Вынесли все, и квартира стала казаться стадионом. Но самое кошмарное: исчезли все его картины, краски, мольберты, кисти, этюдники. Глеб прошел в спальню. Пусто. Может быть, кровать ничего не стоила, но матрас он купил новый, дорогой, с чехлом на молнии. Именно там Глеб хранил все свои сбережения. Где теперь найдешь правду? Кто же сознается в краже крупной суммы. За трое суток тут кто только не побывал, начиная с милиции и кончая рабочими. Бомжей здесь тоже хватает. Когда-то гонял их, а теперь и сам в бомжа превратился.

Чудом сохранилась одна картина, которую Глеб подготовил к выставке, и то потому, что висела на стене в дальней комнате. Глеб снял ее и отправился на блошиный рынок к реке. Он возлагал на эту работу большие надежды. Какая-то толстуха купила картину за три тысячи рублей. Глеб даже не стал торговаться. Купил водки, закуски и устроился в парке на травке. Помянул Катю и свою надежду, которая тоже умерла.

Черт его дернул, но Глеб все же решился позвонить Маше. В галерее ему вернули забытый им телефон, и он жег карман. Трезвым звонить не стал бы. Конечно, Глеб виноват перед Машей, оказался свиньей, сбежал как последний трус. Просто он ее боялся. Она ему не пара. Сначала все выглядело безобидно, но когда отношения стали углубляться, Глеб сдрейфил.

Допив водку прямо из горлышка, он набрал ее номер.

Трубку сняла горничная. Она мило объяснила, что Мария Аркадьевна уехала два дня назад и вернется не раньше, чем через неделю.

Глеб так и заснул в парке с телефоном в руках. Когда он проснулся от холода, ни телефона, ни денег при нем не было, даже ботинки с него сняли.

Глава вторая. ОСТРЫЕ УГЛЫ

1.

Старый деревенский дом, курятник, огород – вот и все, чем владела Оксана Васильевна Русакова. Маша нашла женщину в глуши, в сорока километрах от Новосибирска. Оделась миллионерша скромно, чтобы не выглядеть белой вороной, и наняла обычные «жигули». Хозяину скромной «копейки» заплатили достаточно, и он готов был хоть сутки ждать красавицу, пока та не сделает все свои дела, по которым забралась в такое захолустье.

Хозяйка дома уже успела загореть под майским солнцем, похоже, она целые дни проводила в огороде, на свежем воздухе. На грядках гостья и застала ее. Судя по лицу, Оксана когда-то была красивой женщиной, но деревенские жители рано стареют. Слишком много морщин, сутулость и неухоженность делали ее старше своего возраста.

– Вы ко мне? – удивленно спросила женщина.

– Да, к вам. Меня зовут Маша. Можно оторвать вас от дел на полчаса? Я приехала издалека специально к вам.

– Ко мне никто не приезжает специально, кроме «скорой помощи». Давайте пройдем в дом.

В покосившейся хибаре присутствовали уют, чистота и бедность. Хозяйка скинула резиновые сапоги и вошла в комнату босиком. Маша тоже сняла туфли с налипшей на них землей. Они сели за стол, и Маша заметила напряженность в глазах женщины. Она ждала чего-то плохого от визита незнакомки. Судя по глубокой складке на переносице, хорошие новости обходили хозяйку дома стороной. Маша не стала испытывать терпение Оксаны, а протянула письмо ее дочери, полученное несколько дней назад.

Прочитав его, Оксана задала простой вопрос:

– Как она тебя нашла?

– Это не трудно. Наш отец личность известная. Если только она пишет правду. Вы действительно родили от Мезенцева дочь?

– Если ты ищешь сестер и братьев, то тебе не хватит жизни, чтобы собрать всех родственников. Я думаю, что Анна написала это письмо после пары стаканов водки. Трезвая она на такие унижения не пошла бы. Или проигралась в карты. А в зоне за карточные долги убивают.

– Я выслала ей деньги через адрес надзирательницы. Дело не в деньгах. Дело в ее положении. Расскажите мне, почему вы решили рожать от прохвоста. Я кое-что знаю. Вы прятали Мезенцева в своем доме после совершенного им убийства. Это так?

– Аркадий вам сам сознался?

– Нет. Он не из тех, кто страдает от чувства вины. На свой олимп он забирался по горам трупов.

– Я прятала двоих. Его и Ромку Сутягина. Они были еще не опытные и наследили как только могли. Опера шли по следу. Я их пожалела. Они забрались в мой сад, а у меня собаки. Практически оба попали в ловушку. Пришлось спрятать их в подвале. А тут и менты пожаловали. У меня обыск не делали. Мой старший брат руководил поиском. Он был капитаном милиции. Это их спасло. Но район находился в оцеплении еще месяц. Потом Сутягин ушел, а Аркашка прожил у меня еще месяц. Я просто влюбилась и все. О том, что я решила оставить ребенка, он ничего не знал. Потом Аркадий пошел в гору, вскоре переехал в другой город и женился.

– А вы не думали выйти за него замуж?

– Он мне не предлагал. К тому же он был женат и у него имелся ребенок. Подробностей я не знаю. Я его ни о чем не расспрашивала. Может, из-за моей ненавязчивости он и прожил со мной два месяца. Для него это большой срок, потраченный на одну женщину.

– Ваш брат узнал правду?

– Нет. Он помогал мне воспитывать дочь, и я ему благодарна за это. Колоть меня бесполезно, он и не пытался. Анне я рассказала всю историю, когда ей исполнилось восемнадцать. По глупости и по пьянке. Первого мая во время застолья мы смотрели по телевизору демонстрацию в Красноярске. Аркадий стоял на трибуне. Вот я и ляпнула: «А этот хмырь – твой папаша». Потом пожалела. Аня не собиралась его искать. Мы всю жизнь нуждались, но никогда не просили подаяния. Анна гордая девочка, и это письмо меня очень удивило. На нее не похоже. Очевидно, дела ее совсем плохи, если она решилась тебе написать.

Маша закурила, увидев на столе пепельницу и пачку «Беломора».

– За что она попала в тюрьму?

– Из-за мужа. Ее воспитывал мой брат-милиционер, честный и порядочный мужик. Она решила, что все такие. Вышла замуж за оперативника, да еще столичного. Но того скоро выгнали из милиции. Сергей, ее муж, и его напарник, такой же подонок, перебрались в Красноярск и открыли свое детективное бюро. Но времена и законы изменились. Ребята сменили профиль и сделались наемными убийцами. Контора стала их прикрытием. Анна работала у них секретаршей. И вот однажды они едва не влипли. Маленькая оплошность. На месте преступления потеряли визитную карточку детективного бюро. Сыщики вышли на след Сергея и его напарника. Подлецы по сути и по рождению решили подставить Анну и подбросили следователям еще пару улик. В день преступления Анна оставалась дома. Она не участвовала в темных делах мужа и не готовила для себя алиби. Подброшенные улики вывели сыщиков на Анну, и ее арестовали, а ее мужа и Андрея Паршина не тронули. На суде они выступали в качестве свидетелей. Так Сергей Хруничев показал, будто он весь вечер сидел дома и играл в карты с друзьями, а где находилась Анна не имел представления, и домой она вернулась поздно ночью. Обвинение предъявило пистолет, орудие убийства, с отпечатками Анны. Все очень просто. Хруничев стер свои следы и оставил пистолет на столе, а потом сказал жене: «Аня, убери пистолет в сейф, что он тут валяется». Однако стопроцентных доказательств у суда не имелось, и Анна получила восемь лет строгача. Пять уже отсидела. Это для нас годы летят незаметно, а в зоне один день годом кажется.

– Вы убеждены, что у Ани неприятности?

– Я не знаю, как иначе объяснить это письмо.

– Хорошо. Я поеду в колонию и выясню подробности. Мне нужна ее фотография, чтобы я не выглядела дурой, если мне выведут толпу на выбор.

– Конечно. Но зачем вам это нужно, Маша?

– Она моя сестра. У меня нет близких людей. Отец воспитывал меня, как робота. Только мать была для меня близким человеком, но она умерла, когда мне не исполнилось и десяти. Отец своего добился и сделал из меня черствую горбушку. Никто не видит во мне женщину. Я выгодная партия, лакомый кусок, но не более того. Так что о личной жизни говорить не приходится.