Легионы просят огня (СИ) - Врочек Шимун

В руке у него появляется нож. Блестят следы свежей заточки.

— Ты с кем разговариваешь? — рыжий поднимает голову, словно только что меня заметил. — С этим, что ли? Чего тебе, солдат?

— Он из дезертиров, не видишь?

— Не вижу. — Рыжий поднимается на ноги. Когда он встает в полный рост, я улыбаюсь ему в лицо.

Мгновенная растерянность.

Я сдвигаюсь в сторону, уходя с линии атаки. Поворот. И оказываюсь за спиной у рыжего. Выдергиваю из ножен кинжал — пугио, приставляю к горлу ублюдка. Лезвие упирается под кадык, заросший рыжими волосками. Нажать посильнее и…

— Ну, и что дальше? — интересуется рыжий. Голос на удивление спокойный. — Убьешь меня?

— Не совсем.

— Тогда что… ааа! — он начинает орать.

— Побрею.

Я продолжаю нажимать на кинжал. Веду вниз — ровно, как настоящий цирюльник. Противный скрежет металла о щетину. Влажная струйка сбегает вниз по его шее. Кровь. Рыжий дергается, но всерьез вырываться не рискует.

— Ааааа! — выдыхает он.

Я довожу лезвие до ключицы и отнимаю. С силой встряхиваю пугио — капли крови и рыжие щетинки летят в стороны. Толпа подается ко мне. Снова приставляю кинжал к горлу рыжего — они нехотя отступают. Так‑то лучше.

— Еще? — говорю я. Рыжий мычит. Кровь стекает ему на тунику. Красное пятно расплывается по грубой ткани.

— Что ты… что ты хочешь?!

— Угадай, — говорю я. — Или помочь? Тихо вы!!

Голоса смолкают.

Я тщательно вытираю окровавленный клинок о тунику рыжего. Снова приближаю лезвие к кадыку.

— Так где живет колдун? Забыл? Эй, вы! — это уже толпе. — Кто знает местного лекаря? Ну же, вспоминайте!

— Я вспомнил! — орет рыжий. — Опусти кинжал… не надо.

— Где? — спрашиваю я. — Где мне его искать?

— У Водяных ворот, инсула, третий этаж.

Давно бы так.

— Отлично.

Я отпускаю рыжего — он тут же отскакивает на безопасное расстояние. Убираю пугио в ножны… оглядываюсь. Та — ак.

Такое ощущение, что людей в таверне прибавилось.

— Может, лучше сыграем в «дюжину»?

Угрюмое молчание.

Похоже, местным находка с бритьем не очень понравилась. Они медленно обступают меня. Лица недобрые, рыжий подхватил кочергу. За их спинами я вижу братцев — гладиаторов, которые смотрят на происходящее, сложив могучие руки на груди.

— Хорошо, — говорю я. С тихим шелестом меч выскальзывает из ножен. Вот и пришло время гладия. — Ну, кто первый?

Словно я тут всех положу, один. Оптимист.

— Я — гражданин Рима, — говорю я. — Слышите?

Им все равно. Один из ублюдков — тот, что с бельмом на глазу — пытается достать меня ножом снизу, из‑под руки. Подлый прием. За такое в кабаках Субуры ломают руки…

Я пинаю со всей силы, звон металла — нож ударяется в стену. Н — на!

Все будет хорошо…

Кто‑то обхватывает меня сзади. Сукин сын!

…даже если — не будет.

Не глядя, бью локтем. Хруст! Вопль. Гладием задеваю руку рыжего, тот отступает к стене и начинает орать. Кровь течет по голому предплечью, капает на пол. Рыжий орет. Дурак. Если бы я хотел убить, уже убил бы…

«Мой меч — это я».

— Ааааа!

С острия гладия срывается темная капля. Остро пахнет кровью и чесночным соусом.

Капля разбивается. Щелк!

Ситуация непростая. Или они задавят меня числом — или я их всех поубиваю. Но это уже что‑то из области сказаний о Геркулесе…

— Берегись! — знакомый голос. Кажется, это один из братьев — гладиаторов. — Сзади!

Я успеваю повернуться и увидеть — оскаленные зубы, гримаса ярости…

Кочерга летит мне в лоб…

В последний момент я вскидываю гладий. Металл звенит. Сустав едва не выворачивает. В ладонь отдается так, что я чуть не роняю меч.

Проклятье!

Почему я пришел сюда без Тита Волтумия?! Было бы кому прикрыть мне спину!

Рыжий оскаливается и снова поднимает кочергу.

— Сюда! — слышу я голос.

Краем глаза замечаю движение. Здоровенный легионер расшвыривает местных в стороны — с легкостью. Бум, трах, н — на! С грохотом переворачивается деревянный стол, один из бродяг оказывается под ним… отлично!

Я бью рукоятью гладия в лоб самому настырному — н — на! — и иду вперед. Запрыгиваю на стол и взмахиваю мечом. Теперь нужно добраться до выхода. Но как?

Легионер машет рукой.

— Сюда! — кричит он. — Сюда, друг!

Я перепрыгиваю на другой стол, перебегаю. Мы с треском вываливаемся на улицу. Здоровенный полосато — серый котяра смотрит на нас с удивлением. Щурит желтые равнодушные глаза.

— Легат?! — мой спаситель удивлен.

Он кажется мне смутно знакомым.

— Ты — Виктор? — говорю я. — Верно? Семнадцатый Морской?

Легионер закрывает рот.

— Так точно, легат. — Выпрямляется, салютует. — Секст Анний, первый манипул второй когорты! Я был с Титом Волтумием… если помните.

— Милит?

— Арматура, легат.

Все «мулы» разделяются по сроку службы. Начиная от тирона — новобранца до эвокати — ветерана, отслужившего двадцать лет и добровольно вернувшегося на службу. Арматура — золотое сечение, костяк легиона. Это солдат, который служит давно и умеет все, что должен уметь легионер, но пока не освобожден от повседневной работы.

Когда я только ехал в Германию, Виктор сопровождал мою повозку от границы с Бельгикой до самого Ализона. Тогда мы еще столкнулись с галлами — дезертирами. В том бою я познакомился с Арминием, царем херусков, нашим союзником. Моим другом.

Давно это было…

Примерно месяц назад.

— Для римлян тут небезопасно, легат, — Виктор чешет затылок. — Даже для таких больших и красивых, как мы.

Я не выдерживаю. И смеюсь. Виктор тоже начинает смеяться…

Мы стоим в переулке и хохочем. Это нервное. Наконец я говорю:

— Берегись!

— Легат?

Я хватаю его за тунику и дергаю на себя. Треск ткани. Бум! Прилетевший из темноты камень ударяет в стену дома — там, где только что была голова легионера.

— Вот сукины дети, — говорит Виктор с каким‑то даже восхищением. — Нам бы побыстрее свалить, легат.

Побыстрее? С удовольствием, но…

— Мне нужен лекарь.

— Я знаю, где это, — говорит Виктор. — Бежим!

Они настигают нас в переулке. Обходят с двух сторон — по всем правилам военного искусства.

Темнота сгущается.

Даже в Субуре, самом мрачном и опасном квартале Рима, есть ночное освещение — уличные лампы. Чтобы, когда тебя будут резать, резали с удобством, не напрягая глаз. В Германии ничего подобного нет.

Только звезды.

— Эй, римлянин, — доносится из темноты стерто — безличный голос. — Слышишь? Самое время расплатиться…

Я киваю: верно. Обожаю драки в подворотнях. Ничего не видно, противники злы, безжалостны, напуганы и обычно пьяны. В ход идут ножи и палки, а пинать лежачего считается классическим приемом.

В Риме я частенько участвовал в подобных развлечениях. Правда, я обычно бывал с компанией… что и спасало, видимо, мою голову.

Из темноты возникают три настороженные фигуры.

Бельмастый пришел не один. Ничего, остальными займется Виктор. С утробным рычанием легионер наступает на них, фигуры шарахаются…

Бельмастый делает шаг вперед. Тусклый недобрый блеск железа. В руке у бельмастого — гладий. Все понятно: это варвар с римским мечом…

А с варварами у меня разговор короткий.

Бельмастый ухмыляется. Я вижу, как белеют в темноте его зубы.

В следующее мгновение я с силой бью гладием по клинку его меча. Раз! Вижу растерянное лицо, отвожу руку назад. Коли, коли, коли! — учит центурион новобранцев…

Два!

Я поворачиваю кисть, чтобы гладий плотнее вошел в тело. Бельмастый смотрит на меня — в глазах удивление. Рот открывается. Черная дыра глотки. Извини, ты сам напросился.

За моей спиной — хриплый рев Виктора. Крики, торопливый топот. Приятели бельмастого решили нас оставить. Отлично.

Гарда упирается в мягкое. Я рывком припираю бельмастого к стене.

Вонь его дыхания режет глаза. Чеснок и много лука. Гнилые зубы.