Сладкая ночка - Екатерина Черкасова

— Ой, здорово, что застал тебя, — затараторил он. — Мобила заявляет, что ты недоступна. Кстати, это правда? — двусмысленно захихикал бывший муж. — Дома тебя нет, ну а раз так, то где же тебе, пчелке трудолюбивой, быть? На работе, конечно!

— Ладно, что надо? — не слишком любезно прервала я его. Мой бывший никогда не звонил просто так. Последние годы он работал переводчиком, считался неплохим специалистом по странам Ближнего Востока, кроме того, проворачивал какие-то гешефты с арабами.

— Ну-ну, не так грубо! — обиделся Леонид. — Мы все ж таки родственники.

— Бывшие. Говори, а то я спешу.

— Надо встретиться, поговорить. Можно к тебе заехать вечерком? Надеюсь, меня не вышвырнет другой мужчина?

— Ладно, приезжай, — согласилась я, решив, что от него просто так не отделаться.

Кирина мама Юдифь Соломоновна была настоящей еврейской мамой: хлопотливой, заботливой, чадолюбивой. Ей все время казалось, что ее деточку кто-то может обидеть и она нуждается в постоянной опеке. Поэтому появление Киры в плачевном виде вызвало у нее бурю эмоций. Одновременно она хотела бежать в милицию, к врачу делать компьютерную томографию и к знакомому экстрасенсу — снимать с ребенка порчу. Мое появление вызвало новый всплеск причитаний, потоки слез и заламывание рук.

— Деточка, Лилечка, что случилось! Вы видели весь этот ужас?! Как вам это нравится?!

Я объяснила, что все это мне совсем не нравится.

— Кира говорит, что в темноте упала с лестницы. Но я же чувствую, что она обманывает свою старую маму!

Кира стояла в дверном проеме и корчила рожи, видимо, сигнализируя мне, что я, мол, не в курсе.

— Так вот, деточка, я знаю, что на дочь напали бандиты, и только надеюсь, что мою Кироньку, мою розу не изнасиловали! Ах, Лилечка, вы же понимаете, это такая психотравма, такая психотравма! А моей деточке ведь еще раз выходить замуж. Конечно, теперь не те времена… Но все-таки… Что скажут люди? Скажут, ребенок рос не в порядочной семье… Вы представляете?!

Я изобразила на лице глубокое понимание вопроса и покосилась на подругу. Кира покраснела и, похоже, была готова задушить свою излишне болтливую мать.

— Мама, мы с Лилей едем в Лондон. Она на конференцию, у меня отпуск, — ошеломила мать Кира.

— Как же так? — растерялась Юдифь Соломоновна. — Ведь ты же каждый год ездишь к тете Фире и дяде Изе в Одессу! Они обидятся…

— Мама, ну сколько можно! И вовсе они не обидятся, будут только счастливы. Знаешь, как им надоел кагал из родственников, которые приезжают каждое лето купаться и загорать и непременно останавливаются у них?

— Ты так считаешь? — растерянно произнесла женщина. Видимо, это простое предположение не приходило ей в голову.

— Деточка, ну а твой вид, твоя травма? — забеспокоилась Юдифь Соломоновна.

— Пройдет, — уверенно заявила подруга. — Я уже и специальную мазь купила, гематомы рассасывает.

— Лилечка! — обратилась ко мне Юдифь Соломоновна. — У меня надежда только на вас. Дайте мне слово, что позаботитесь о моей девочке!

Я дала слово, но клянусь небесной всевидящей Нут, что лучше бы я этого не делала!

Агентство, куда мы с Кирой направились за визой, располагалось недалеко от метро «Октябрьская». Совсем близко располагался известный магазин дубленок, и мы с удивлением наблюдали несчастного вида негра, работавшего живой рекламой: на спине и груди он таскал щит, призывавший покупать дубленки. По-моему, негр принимал эти мучения совершенно зря: кому придет в голову в тридцатиградусную жару покупать шубы и дубленки! Но работа есть работа, и страдалец уныло бродил по тротуару, время от времени прикладываясь к баночке пива.

Девчонки, как всегда, сработали оперативно, и мы немедленно получили информацию, когда будет готова виза и сколько это стоит.

— А раньше вы подсуетиться не могли, — упрекнула нас Марго, хозяйка агентства, — недельку бы в запас, и никаких проблем бы не имели.

— Я только из Египта вернулась, — пояснила я. — А Кира только три часа назад сообразила, что мечтает поехать со мной в Лондон.

— Только бы избежать собеседования, — проговорила Марго, вынимая из холодильника бутылочку «Мартини».

— А чем это я им плоха? — возмутилась Кира. — И приглашение у меня есть, настоящее, между прочим.

Марго и менеджер, смешливая и подвижная Маня, дружно расхохотались. Маня даже повалилась на диван, всхлипывая и утирая слезы от смеха.

— А ты себя в зеркало видела? — спросили они почти хором.

Кира подошла к зеркалу и принялась изучать свое изображение.

— С лестницы упала, — буркнула она, — что тут такого?

— Девочки, но вы же ее знаете, — вступилась я. — Кира сшибает косяки, выбивает стекла, и вообще — сладкий клиент травматолога. Ничего не поделаешь.

Мы еще немного посидели, перемыли косточки знакомым, я вспомнила, что ко мне вечером напрашивался в гости Леня. Мы дружно переключились на Леню. Я выслушала заявление Марго о том, что она якобы всегда говорила мне, что за него замуж выходить нельзя. Я выступила с встречным заявлением: напомнила, что когда-то именно Марго была от него просто в восторге и, не помешай я, стала бы мадам Давыдовой. Маня с интересом слушала нас, изредка вставляя лишь отдельные междометия.

Тем временем Кира внимательно пересчитывала деньги. По ее лицу было видно, что она соображает, насколько дешевле обошлась бы ей виза, займись она этим делом заранее. Наконец подруга преодолела порыв бережливости и аккуратно вложила в папку свой паспорт, приглашение и деньги.

Появился курьер. Ему тоже налили «Мартини» с соком, чтобы было не так жарко стоять в очереди в посольстве.

— Только не говори мне, что не собираешься готовить для Ленечки специальный ужин, — ехидно заметила Кира, видя, как тщательно я выбираю продукты в супермаркете.

— Когда я живу одна, мне много не надо. Но теперь у меня живешь ты, и я должна заботиться о гостье, — терпеливо пояснила я. Кира всегда ревновала меня к Лене, считала его помехой нашей дружбе. Однако в разгар своих бесчисленных романов она неделями у меня не появлялась.

Честно говоря, Леня мне совсем не был нужен, но по необъяснимой причине я хотела прекрасно выглядеть и казаться отличной хозяйкой. Может, чтобы вызвать у него сожаление? Но ведь я сама от него ушла. Правда, когда узнала, что Леня ходит развлекаться к девчонкам в общежитие.

Мы считались самой красивой парой в институте. Такие разные, но именно это притягивало к нам взоры людей. Леня — высокий блондин с очень светлой кожей, девичьим румянцем и прозрачными, почти бесцветными глазами. Иногда казалось, что у него нет радужки, только зрачки, и поэтому в его взгляде было что-то неприятное. Змеиный глаз, говорила мама, недолюбливавшая зятя.