Погружение в истину - Игорь Вереснев

не езжу, — в понедельник снаряд попал в здание, половина стёкол вылетела. Хорошо, что ночью — никого не покалечило. Теперь работаю дома, удалённо. С переменным успехом, правда: вчера в час дня грохнуло так, что полрайона осталось без электричества. У нас сначала свет мигнул, и тут же напряжение упало до 130 В. Через полчаса вырубили окончательно. Подключили в половине шестого, и это нам повезло: наша улица — как оазис светлый, дальше к центру темень долго стояла. А интернет отремонтировали только сегодня ближе к обеду...

...Оказывается, вчерашнее — цветочки. Потому что полчаса назад в соседнем дворе случился «ураган», кассетный. Я сидел на кухне, пил чай, свет выключен для маскировки. Вдруг — громкий гул. Едва подумал, что это за новый звук, как «оно» приземлилось. Ряд за рядом, и каждый — ближе предыдущего. В темноте видимость отменная, от моего окна к соседнему двору как раз проезд, ничего картинку не загораживало. Словно в кино сижу. Но это не кино...

...Продолжение темы: ходил посмотреть, что там после вчерашнего прилёта. Воронки небольшие, зато битого стекла много, как и следовало ожидать. Деревья посекло, лавочки разворотило. Одна мина не разорвалась, лежит под забором детского садика. Вокруг неё колышки понатыкали, лентой обвязали. Интересно, эти штуки сами по себе со временем взрываются? Или детонируют, если близко что-то взорвётся?»

Я читал, раскрыв рот от изумления. Это что, со мной будет происходить? Наяву, не в фантазии? Где, а главное, когда?! Я потянулся к предыдущим листам, чтобы найти дату... Входная дверь щёлкнула, впуская кого-то. «Читай быстро, пока к тебе не пришли...» Я понятия не имею, кто должен ко мне прийти, и приготовился к чему угодно. Но это всего лишь Нина-Тоша.

Она окидывает взглядом разложенные листы.

— Много успел прочесть?

— Нет. Только начал...

— Замечательно.

Деловито сгребает бумаги в стопку, суёт в портфель, портфель — под мышку, идёт обратно к двери.

— Ты что делаешь?! — кричу я.

— Спасаю тебя от шизофрении и паранойи. Излишняя информация.

— Но Павел мне отдал! Это моё!

— Поздно пить боржоми, когда почки отвалились.

Остановить её, отобрать — не стоит и пытаться. Единственное, что я позволил себе сделать, — замкнуть как следует дверь за ней. Хотя и не верю, что это поможет, надумай она вернуться ещё за чем-либо.

Понуро побрёл обратно в спальню, поднял с полу чашку с остатками кофе и размокшим окурком. И вдруг увидел: один лист свалился на пол, да так и остался, незамеченный, между кроватью и стенкой. Судя по тому, что лежал он на самом краю, это последний лист моего ненаписанного дневника.

Я схватил его, жадно впился глазами в строки.

«2046 год, август (наверное)

Мне много раз снился один и тот же сон — узкая улица, полого уходящая вниз. Потрескавшийся асфальт тротуара, старые двухэтажные домики подступают вплотную, редкая тень акаций не защищает от зноя — на улице моих снов всегда лето. Жаркое, южное лето — кажется, сам воздух здесь пропитан зноем. И пылью, необычно белой, без примеси копоти и сажи. Пыль лежит на ажурных листьях акаций, на стёклах домов, на моих сандалиях. Улица тянется и тянется, плавно изгибаясь, впереди долгий изнурительный путь. Но если пройти до конца, то тебя ждёт награда: улица спускается к морю. Его не видно отсюда, однако я знаю — оно есть!

Сон повторялся так часто, что я мог бы узнать это место, увидев его наяву. Несколько раз так и было — сердце пропускало удар от неожиданности — вот же она, та самая! Ещё немного, и из-за крыш появится синее море до самого горизонта... Ощущения хватало на миг, каждый раз это оказывались другие улицы. Та самая являлась мне лишь во снах. Теперь я на ней живу.

Странно, но я умудрился пропустить точку Омега. Когда именно это случилось? Год назад, два, пять? Или вчера? Когда вещественная часть меня окончательно обнулилась? Когда я превратился в «мнимую единицу»? Вероятно, это не важно, Омега не имеет длительности, не разделяет временной континуум на «прошлое» и «будущее», каждое мгновение для него «сейчас».

Иногда задаю себе вопрос: что осталось в «настоящем», реальном мире? Погружённая в хаос пандемий планета? Планета, заселённая медленно деградирующими потомками человечества? Планета, выжженная дотла? Нечто более страшное? В виртуальном мире ничего не изменилось. Он в точности такой, каким я помню мир реальный... Только здесь нет людей.

Павел Бармин аппроксимировал голоморфную функцию рядом Тейлора, но при этом не учёл один его член и тем допустил ошибку. Последний член ряда, тот, что ещё в нём и уже вне его, — обратная связь, воздействие следствия на причину, не противоречащая логике в мире, где нет длительности. Стоит его подставить в формулу, как появляются ответы на все «зачем» и «почему». Космологическая постоянная, скорость света и прочие мировые константы получили при возникновении Вселенной именно такие значения затем и потому, чтобы когда-нибудь на периферии спиральной галактики, на третьей планете системы жёлтого карлика возникла и начала эволюционировать биосфера. Молекула ДНК оказалась правохиральной, состоящей из цепочек азотистых оснований именно таких четырёх видов затем и потому, чтобы когда-нибудь в семействе гоминидов отряда приматов класса млекопитающих возникла и начала эволюционировать ноосфера. Павел Бармин создал математический аппарат функции эволюции затем и потому, чтобы с безукоризненной логикой доказать ноосфере, когда и как она должна свернуться в точку...

Лишь на один вопрос мне не удаётся ответить. Для чего предназначался я?»

ЭПИЛОГ. ОН ЖЕ ПРОЛОГ

1986 год, август

Послеполуденное солнце жарит прямо в распахнутое окно, заливая комнату светом не хуже прожектора, выбеливая обои на стенах, делая отвратительно отчётливым слой пыли на столе и пустых книжных полках, обнажая каждую крупинку мусора на полу. И всё равно эта комната нравится мне куда больше предыдущей — казармы. Я сижу на заправленной койке, наслаждаюсь одиночеством и свободой, привыкаю к новому местожительству, где предстоит обитать — будем надеяться — следующие пять лет.

Однако медитация моя прервана, едва начавшись. В дверь постучали, приоткрыли.

— Не помешаю? — светловолосый круглолицый парень со щёточкой усов над верхней губой шагнул в комнату. Сообщил: — меня сюда на постой определили.

В правой руке у него объёмистая сумка, в левой — аккуратно связанная бечёвкой стопка книг. Я смерил его недоверчивым взглядом: смотри, какой деликатный, стучит, прежде чем войти в собственную комнату. Парень, меж тем, поставил сумку на пол, протянул руку:

— Будем знакомы. Павел.