Летающая невидимка - Василий Лазерко

— Да, дела, — грустно выдохнул все также шепотом Уголек. — Но, скажу прямо, мы ведь с тобой знали, что не к теще на блины едем. Знали. Знали, что едем на войну? Казалось, что это он сам себе задал риторический вопрос. И сам же на него ответил:

— Знали. Как и то, что на войне убивают. И раненые бывают. И нас с тобой могут в один прекрасный день убить или ранить. Война есть война. Да, история, — он замолчал также внезапно, как и заговорил.

И Стрелок тоже молчал. Просто сидел на кровати и старался отгонять тяжелые мысли.

Посмотрев еще раз на него, Уголек молча повернулся на другой бок и закрыл глаза.

Посидев, таким образом, еще некоторое время, Мурат тоже улегся, вытянувшись во весь рост. Но еще долго не мог заснуть. Разные мысли посещали его голову.

Это надо же, в самый их приезд в часть случилось такое. Хотя с другой стороны и хорошо, что они только что прибыли. По крайней мере, на них никакого подозрения не падет. Они ведь с Угольком не знали ни цели поиска, ни маршрута. Да и все время находились в казарме. Это видели все разведчики из других взводов.

Хотя от осознания этого на душе легче не становилось.

Тем не менее, молодой организм взял свое. Сон пришел незаметно. Но верно. Мурат погрузился в него весь без остатка.

Проснулся от громкой команды дневального:

— Рота! Подъем!

Открыв глаза, машинально посмотрел на часы. Они показывали восемь часов.

Часы у него были наградные. Еще с армейских будней. «Командирские» со светящимся циферблатом и стрелками. И другими наворотами. Поэтому и ночью свободно можно было узнать время без специальной подсветки. К тому же они были противоударные и водонепроницаемые. В этом он имел возможность убедиться уже неоднократно. С механическим заводом. И шли идеально точно. Как швейцарские.

«Это ж надо, так долго спать. И вообще, что-то сегодня поздновато поднял нас дневальный».

Внезапно он четко вспомнил ночные события. Все встало на свои места. Поэтому его не удивило то, как тихо без особого энтузиазма поднимались со своих кроватей разведчики. По внешнему виду большинства из них было заметно, что они не выспались. Но встали все до единого.

Умывшись холодной водой из — под уже давно проржавевшего крана, почистив зубы, Мурат, уже сидя на койке, побрился электробритвой. Освежился дезиком. Оделся и вслед за другими бойцами вышел во двор.

Солнце уже светило вовсю. Все сверкало в его ярких лучах. Вокруг было светло, красиво и тихо. Казалось, никакой войны нет, и не было никогда. По крайней мере, здесь. А ведь совсем не далеко отсюда располагалась передовая линия обороны ополченцев. Вчера днем и особенно вечером, да и ночью не много, были слышны залпы артиллерийских орудий, перестрелка, глухие раскаты взрывов.

Вспомнил про ночной бой их товарищей. О потерях.

Теперь же все замерло. Тихо, как в преисподней. Так считал Стрелок. Хотя сам там и не был. И знал об этом только со слов других. Впрочем, и они тоже там не были. Поэтому удивительно как-то, откуда все знают, как там все налажено.

— В две шеренги становись! — скомандовал Порох.

И, выждав, пока все выполнят его команду, продолжил таким же командирским зычным голосом:

— Направо! В столовую, шагом марш!

Перекусив тем, что подготовили повара, рота вернулась в казарму. Все занялись своими делами. Некоторые просто лежали, глядя в потолок. Некоторые резались в карты, но, как говорил в свое время его ротный, «без фанатизма и энтузизизма». Кто — то в дальнем от Стрелка углу у выхода из казармы тихо бренчал на гитаре, явно фальшивя. Это определил даже Мурат, у которого не было особого музыкального слуха. Но был обыкновенный, человеческий.

В воздухе витал дух безысходности, отстраненности от реальной жизни. От жизни вообще. Как будто она остановилась, замерла и раздумывает двигать ли ей вперед или оставаться на месте.

Никто не говорил о случившемся. Но чувствовалось, что каждый думал об этом. Правда, что именно думал каждый, оставалось загадкой.

Время тянулось медленно. Никто из начальства не приходил к ним. Никто не требовал что-то делать. Скукотище!

Так прошло не менее трех часов.

Внезапно громкий голос дневального нарушил это безмятежное царство скуки и ожидания чего:

— Рота! Выходи строиться!

В казарме все задвигалось, зашевелилось. Буквально за считанные секунды все пришло в движение. Разведчики один за другим выскакивали из казармы во двор. Многие одевались уже на ходу.

Когда они без дополнительной команды построился в две шеренги, к ним вышли Вихрь и Радист. Других командиров взводов не было.

Судя по лицам командиров, Мурат решил, что они в эту ночь практически не сомкнули глаз. Выглядели устало и понуро. Даже не понуро. А как-то отрешенно. Но голос командира роты, как всегда, был спокойный и уверенный:

— Товарищи! Друзья! Нас постигло горе. Неожиданное и в то же время ожидаемое. Слишком уж мы в последнее время расслабились. Видимо, посчитали, что противник уже не сможет сделать против нас ничего действенного. Нужно со всей ответственностью признать: мы переоценили свои силы. Все мы. И командование. И каждый из нас в отдельности. Конечно, будут сделаны выводы из случившегося. Мы постараемся повторно не допустить такого, — он приостановился и осмотрел строй разведчиков. — Но факт есть факт. И ничего уже не сделаешь. Погибли наши товарищи. Те, с кем мы делили радости и преодолевали невзгоды. Кто еще вчера сидел с нами за одним столом, дышал одним с нами воздухом. Воздухом свободы и будущей победы. Но они не дожили до нее. Вечная память погибшим.

Он снял с головы фуражку, склонил голову и замер.

Хотя команды не было, но все сняли головные уборы. И также замерли в строю.

Командир поднял голову, одел фуражку на голову и продолжил все тем же размеренным тоном:

— Ребят никто уже не вернет. Мне еще предстоит разговаривать с теми родственниками, которые приедут забирать их тела. А это очень трудно. Поверьте мне на слово.

Он сделал небольшую паузу, снова обвел взглядом строй и только потом продолжил:

— Если у кого есть конкретные предложения по изучению ситуации либо о путях исправления ошибок, прошу ко мне в любое время дня и ночи. Без стеснения и заморочек. Даже, если мысли будут фантастическими. Все равно, милости просим. А теперь у командования будет предложение: нам нужно пять бойцов для того, чтобы проверить весь путь группы из второго взвода и постараться установить причину провала операции. Только исследовать.