Уж замуж… Так и быть! - Елена Михайловна Малиновская

– Я?! – искренне изумился Джестер. – Почему это?

– А потому! – с не менее искренним возмущением воскликнула я. – Кто так делает? Сначала запер меня на несколько недель. А потом начал потчевать скудными фактами из своей биографии. Один факт наличия у тебя жены, знаешь ли, о многом говорит. Прям не человек – а сундук с тайнами, одна другой страшнее. Естественно, я хочу во всем разобраться. А кто бы не хотел на моем месте?

Джестер дернул кадыком, как будто какое-то слово встало ему поперек горла. Но продолжать спор не стал. Вместо этого он вздохнул и устало опустился на краешек кровати, как будто мысленно признав мою правоту. Сгорбился, спрятав лицо в ладонях.

Ага, стало быть, запал иссяк. Ну, теперь настал черед для моих вопросов.

– Кто такая Флексия? – спокойно поинтересовалась я.

Плечи Джестера дрогнули. Он медленно опустил руки и тяжело посмотрел на меня.

– К тебе явилась Флексия? – вопросом на вопрос ответил он.

– Да. – Я кивнула, поскольку не видела смысла отрицать очевидного. Осторожно добавила, внимательно наблюдая за реакцией Джестера: – Она сказала, что была твоей невестой. И, что самое любопытное, винит тебя в своей смерти.

Лицо Джестера после моих слов окаменело. А следующий его поступок удивил меня до невозможности. Он резко вскочил на ноги. Я испуганно втянула голову в плечи, не понимая, что от него ожидать. Мало ли, вдруг с кулаками кинется. Но он взял – и бросился прочь из комнаты. С такой яростью хлопнул дверью, что с потолка посыпалась белая пыль побелки.

– Ого, – пробормотала я, несколько ошарашенная таким экспрессивным поступком со стороны обычно весьма сдержанного в эмоциях инквизитора.

– Стоит заметить, что ты и мертвого из себя выведешь, – послышалось из дальнего угла.

– А что я такого сказала? – Я удивленно пожала плечами. – Надо же мне разобраться во всей этой чертовщине, точнее, демоновщине, что творится в этом доме.

Барон Гейб язвительно хихикнул, но спорить не стал.

Я с сомнением покосилась на свечные огарки, оставленные около зеркала. Быть может, вновь призвать дух Флексии? Пусть поведает свою историю до конца. Но в этот момент дверь опять открылась – и на пороге предстал Джестер.

– Прости, – буркнул он, вновь входя в комнату. – Я… Я немного вышел из себя.

– Да ничего страшного, бывает, – великодушно отозвалась я. Выжидающе кашлянула.

На сей раз Джестеру точно придется дать мне объяснения. Он не может постоянно бегать от ответов. Это просто глупо и смешно.

Джестер, по всей видимости, был того же мнения. Он медленно подошел к зеркалу и уставился на неопровержимые свидетельства недавнего ритуала, которые не успели убрать. Задумчиво тронул подушечкой большого пальца один из огарков – и тот упал. Затем смахнул и второй.

Я наблюдала за его действиями с интересом, но никак их не комментировала. Сдается, в душе Джестера сейчас идет какая-то борьба. Очень и очень непростая, если судить по тому, какая глубокая морщина расколола его переносицу.

– Значит, Флексия винит меня в своей смерти, – наконец, тихо проговорил он.

– Ага, – подтвердила я. – Более того, она утверждает, что прокляла тебя перед смертью, поэтому была удивлена факту твоего нахождения в мире живых.

– Меня? – Джестер нахмурился еще сильнее. – Она прокляла меня?

– Ну, если быть точной в формулировках, то она сказала, что прокляла перед смертью своего убийцу, – сказала я и запнулась.

Ох, а ведь это косвенно свидетельствует как раз о невиновности Джестера! Нет, я не верила в то, что он жестоко расправился со своей невестой. Но все-таки неприятный червячок сомнений глодал мое сердце. Слишком много тайн, как оказалось, скрывал он от меня.

Как говорится, чужая душа – потемки. Но в случае с Джестером справедливее говорить о непролазном дремучем лесу, в котором нечисть скрывается. Поэтому приятно получить лишнее подтверждение тому, что в действительности он не чудовище, умело завлекающее своих жертв к себе в логово.

– Так. – Джестер внезапно скривился, как будто мои слова доставили ему сильнейшую боль. Не подошел даже – подпрыгнул к столику, где с нашего прошлого разговора оставалась початая бутылка вина. И сделал хороший глоток прямо из горла, более не утруждая себя поисками бокала.

Ай-ай-ай!

Я неодобрительно закачала головой при виде этой картины. Прочитать ему, что ли, лекцию про вред алкоголя? Хотя бы напомнить прописную истину: он не решает проблем, а очень быстро становится самой главной из них.

– Прости, – глухо пробормотал Джестер, видимо, уловив мое неудовольствие. Небрежно рукавом халата утер губы, не обращая внимания на то, что пачкает ткань винными разводами. – Я помню твою историю неудачного замужества и твое отношение к спиртному. Но… Если честно, я даже не представляю, как рассказать тебе про Флексию.

– Трезво, – веско сказала я. – Поверь, на пьяную голову ты точно не сумеешь собраться с мыслями.

– Возможно, ты и права. – Джестер с сомнением посмотрел на бутылку, на дне которой еще плескались остатки вина, и решительно поставил ее на стол. Проговорил, глядя мне в глаза: – Лариса, я понимаю, как чудовищно все выглядит со стороны. Сначала мое признание о том, что я женат. Потом появление Флексии… Но, поверь, всему этому есть рациональное объяснение!

– Очень на это надеюсь, – обронила я и скрестила на груди руки.

– Флексия действительно была моей невестой, – медленно, словно выдавливая каждое слово из пересохшего горла, сказал Джестер. – Она… Она была моей первой любовью. Это дочка Энни.

Даже так. Я мысленно хмыкнула, вспомнив суровую неразговорчивую служанку. Теперь понятно, почему у нее постоянно такое дурное настроение.

Но я была бы не я, если бы не напомнила Джестеру кое-что из нашего прошлого разговора.

– Дочка Энни? – язвительно повторила я. – Неужели ты влюбился в девушку, которая настолько ниже тебя по социальному статусу?

А то как-то несправедливо по отношению к Летисии. Нет, я не питала добрых чувств к жене Джестера. Если честно, я вообще никаких чувств к ней не питала, потому что знать ее не знала и видеть не видела. Но меня уже начинало раздражать то, что в этом мире мужчинам было позволено намного больше, чем женщинам.

Эх, Клары Цеткин и Розы Люксембург