Укус - Ричард Карл Лаймон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Ну, это зависит от того, куда мы его оттарабаним.
— Есть предложения?
— Для начала, лучше бы вывезти его из Лос-Анджелеса.
Она улыбнулась.
— Очень жаль, что мы не можем сплавить его в родную Трансильванию.
— Мне кажется, лучше и не пытаться его куда-то сплавлять.
— Доставить авиапочтой?
— Если бы!.. Ладно, вот что мы, думаю, должны сделать — вывезти его куда-нибудь в горы или в пустыню.
— За пределы штата, — добавила она.
— Да, желательно. К примеру, в Аризону или Неваду. Они не так уж и далеко, и что там, что там полно укромных местечек, куда с кондачка и не сунешься.
— Ехать придется всю ночь, — предупредила Кэт. — Ты готов?
— Ох, надеюсь, да.
— Прикорнешь перед тем, как мы выдвинемся? — Она кивнула на кровать.
Спать? В одной комнате с Эллиотом, на ЭТОЙ кровати?
Маловероятно.
— Нет, обойдусь без «прикорнуть», — сказал я ей. — Мы должны отвезти его так далеко, как только получится, до первых лучей солнца. Сверим часы.
На моих было 1:33.
— Да у нас и времени-то не так-то много до рассвета! — воскликнул я.
— У нас что, рассвет — крайняя черта? — спросила она.
— Лучше бы закопать его под покровом ночи. Надежнее — уж точно.
— Всегда есть ночь завтрашнего дня.
— Тоже правда.
— Я кое-что соберу, — сказала она. — На случай, если мы вдруг не управимся за сутки.
Стараясь не выглядеть этаким мальцом в рождественский сочельник, я заявил:
— Все мои вещички уже в твоей машине.
8
Кэт принялась укладывать вещички для нашей поездки. Я же, пробравшись в ее шкаф, добыл свою одежку.
— Как быть с ковром? — спросил я, закончив с нарядами.
— Оставим здесь.
— Может, лучше почистить его до того, как мы отбудем?
Наши взгляды скрестились на кровавом болоте неподалеку от завернутого тела Эллиота.
Кэт покачала головой.
— Тут мы уже ничего не сделаем.
— Но не можем же мы просто оставить все как есть, — возразил я.
— Конечно, можем. В гости я никого не жду. Когда мы вернемся, я вызову частную мусоровозку и попрошу его вынести.
— Но они же кровь увидят!
— Скажу им, что моя собака взорвалась.
Шутка застала меня врасплох — хохот таки прорвался наружу.
— У тебя что, есть собака?
— Как видишь, уже нет. Бедный старый Флоппи. У него были проблемы с газоиспусканием. Бабах — и все.
— По-твоему, они в это поверят?
— Они чистильщики, а не полицейские. Они и спрашивать-то не станут, откуда кровь. А даже если спросят — никогда не узнают, какую ерунду я им втютюхала. Обычно они и по-английски — ни бельмеса. Просто улыбаются и кивают — этим их поведенческая линия ограничивается. Кивают, улыбаются, и все время твердят: каращо, каращо.
— Уповаю на твою правоту, — сказал я, затягивая ремень.
— Я права. Знаю этих парней. Но, если даже он как-то упадет на руки копам, и они установят, что это человеческая кровь, я сострою дурочку. «Знаете, я прихожу домой — а он вот уже весь изгваздан; ну, я его и выбросила… откуда я знаю, что произошло, офицер?»
— Может сработать.
— Сработает, сработает. Что они смогут мне вменить — без тела? Даже не смогут сказать наверняка, чья это кровь. Даже не смогут, господи, сказать наверняка, что кто-то вообще умер. Но что-то мне подсказывает, что до такого и не дойдет. Ребята из чистки выбросят ковер — может быть, даже новый подгонят задешево. Финита ля комедия.
— Есть опыт? — спросил я — просто так, для подначки, — подтягивая носок.
Взгляд Кэт нашел меня. В нем было что-то страшное.
— Увы. В прошлом году, когда мой муж был убит. Тут было море крови, но никаких вопросов не последовало. От чистильщиков, по крайней мере.
И я вдруг понял, что и у меня все вопросы снялись. Ее муж был убит здесь?
— Мне казалось, он попал в автокатастрофу, — пробормотал я.
Она выглядела чуть сконфуженной теперь.
— Я не говорила такого.
— Я просто предположил…
— Он был убит здесь, в спальне.
— О Боже.
На глаза Кэт вдруг навернулись слезы.
— Можем мы обсудить это позже? — взмолилась она.
— Конечно.
Она смахнула слезы с глаз и шмыгнула носом. Пытаясь улыбаться, произнесла:
— Ты-то думал, у меня уже все — с глаз долой, из сердца вон. В смысле, год прошел… и это если не считать, что Билл был тем еще придурком. — Она повела плечом. — Ладно, я закончу все эти сборы.
Сказав это, она развернулась и пошла к шкафу.
Я влез в кроссовки.
Наблюдая за перемещениями Кэт, я обдумывал, как мы дотащим Эллиота до машины.
Вынести его с парадного входа дома и продефилировать через лужайку к подъездной дорожке — явно плохая идея; Лос-Анджелес никогда не спит. Как и Санта-Моника. Соседи могут выбрать не самое подходящее время для глазенья в окно. Какому-нибудь собачнику может вдруг приспичить выгулять своего мопса. Машина может проехать мимо. И не сбрасывайте со счетов милых детей нашего дивного нового мира — пьяниц, торговцев наркотиками и их клиентов, полоумных любителей ночных прогулок. Никогда не знаешь, при каких обстоятельствах наткнешься на очередного.
И даже если все эти факторы не делают наш план чересчур рискованным, остается вот еще что: машина полицейского патрулирования может ехать по улице — и тут мы такие с замотанным в клеенку трупом. Сомнительно, конечно, но процент вероятности всегда остается, так ведь? По крайней мере, вероятнее встречи с дружинниками или нанятыми местным кооперативом блюстителями нравственности.
— У дома есть черный ход? — справился я у Кэт.
— Найдется, — кивнула она.
— Где?
Меня одарили снисходительной улыбкой.
— В задней части дома, быть может? — предположила она, будто отвечая на загадку.
— Подъезд возможен?
— Конечно. Выход — с кухни. Эллиота придется перетащить туда. А я подгоню машину.
— Может быть, мне это сделать? Ты все равно пока собираешься.
— Подожди минутку. Сделаем все вместе. Все равно я уже, считай, закончила.
— Ладно.
Я стал ждать. Минуты утекали, но я этому особого значения не придавал. У нас все еще есть несколько часов темноты; нет никаких причин спешить сверх меры.
Разум — забавная штука. Какая-то часть моего никак не могла упустить один пунктик: как только мы разберемся с телом, Кэт, скорее всего, просто отправит меня восвояси.
А я хотел отсрочить этот момент на сколь возможно большее потом.
Задержки — мои лучшие товарищи, коль скоро риск от них не возрастает.
Я принял из рук Кэт уложенную сумку. Она же вооружилась ключами, моими мочалом и
