Глаз Эвы - Карен Фоссум

Магнус оставил Эве дом в Энгельстаде, а сам переехал в квартиру в Фрюденлюнне. Ну что ж, Сейеру доводилось видеть многоквартирные дома и похуже – например, тот, в котором обитал он сам. Многоэтажки, в одной из которых жил бывший муж Эвы Магнус, располагались в очень зеленом месте. Дома были шестиэтажные и стояли полукругом, как перевернутые костяшки домино – белые с черными точками. Если задеть крайний, то .рухнут и все остальные. Жили здесь, судя по всему, люди творческие. Вдоль стен и перед подъездами были разбиты клумбы и посажены кусты, совсем скоро здесь все должно было зацвести. Улица перед домами тоже была очень аккуратной, асфальт – чистейший, ни пылинки, ни соринки. Каждая из дверей квартир тоже была украшена – скромно, но достойно, либо симпатичными дверными табличками, либо засушенными цветами.

Дверь открыла гражданская жена Магнуса. Инспектор с любопытством взглянул на нее, стараясь понять, как эта женщина смогла заменить Эву Магнус. Дамочка была довольно пышная, женственная, пышущая здоровьем. Сейер даже не знал, на чем остановить взгляд. У Эвы Магнус, такой худой и серьезной, не было ни малейшего шанса по сравнению с этим кудрявым ангелочком.

– Сейер, – представился он дружелюбно. – Полиция.

Дверь моментально распахнулась. Поскольку он так широко и приветливо улыбался, она не спросила его, что же случилось, хотя обычно люди об этом спрашивали – если выражение лица его было иным, если он надевал на себя серьезную маску, такой прием он тоже использовал иногда. Но во взгляде ее был вопрос.

– Я приехал поговорить, – пояснил он. – С господином Магнусом.

– Ах, вот как? Он как раз дома.

Она проводила инспектора вглубь квартиры. С дивана навстречу ему поднялся рыжеволосый гигант. Перед ним на столе на газете «Арбейдербладет» лежали доисторический ящер из дерева и тюбик клея. У ящера не хватало одной лапы.

Они обменялись рукопожатием; гигант явно не научился соизмерять свою силу, или же он решил, что Сейер в состоянии выдержать столь крепкое рукопожатие. Но по сравнению с хозяином дома полицейский казался довольно щуплым, и его руке стало больно.

– Присаживайтесь, – предложил Магнус. – У нас есть что‑нибудь выпить, Софи?

– Это совершенно неофициальный визит, – начал Сейер. – Просто мне стало любопытно… – Он уселся в кресло и продолжил: – Я приехал потому, что вы были женаты на Эве Магнус и наверняка помните про убийство Майи Дурбан.

Магнус кивнул:

– Да, конечно, помню. Жуткая история. Вы еще никого не арестовали? Уже много времени прошло. Я и по газетам следил, Эва больше никогда об этом не говорила, и я подумал, что вы пришли совсем по другому поводу, про Дурбан я почти забыл. Но, пожалуйста, спрашивайте. Что знаю, расскажу.

Он развел руками. Симпатичный мужик, приветливый, открытый.

– А что вы подумали? – полюбопытствовал Сейер.

– Э‑э‑э… Может, поговорим об этом потом?

– Хорошо.

Сейер взял из рук хозяйки стакан «Сулу» и поблагодарил.

– Вы были знакомы с Майей Дурбан?

– Нет. Не был. Но я о ней слышал. Эва и Майя расстались, когда были еще девчонками. Но в детстве они были довольно близкими подругами. Ну, вы знаете, как это обычно бывает у девчонок: друг задруга горой, водой не разольешь. Она совершенно случайно прочитала в газете, что Майя убита. Они не виделись с шестьдесят восьмого года. Или, может быть, с семидесятого?

– Да, верно. Если не считать того дня, когда Майя была убита. Нет, это было днем раньше. Они встретились в городе. А на следующий день Эва навестила Дурбан у нее на квартире. – Сейер быстро взглянул на Юстейна: – А вы не знали?

– Нет, – медленно произнес он. – Она… Ну, ладно. Наверное, она забыла мне об этом сказать, – произнес сказал он, кривовато улыбнувшись.

Сейер удивился.

– А кстати, вам что‑нибудь говорит имя Эгиль Эйнарссон? – Он пил «Сулу» и чувствовал себя легко и свободно; в конце концов, в этом доме жили люди, которые ни в чем не были виновны, и это делало обстановку непринужденной.

– Нет, не думаю. Если только так не звали того парня, чей труп плескался в реке пару недель назад.

– Именно так его и звали.

– А‑а‑а… Ну, понятно. Я слышал эту историю.

Юстейн достал из кармана рубашки трубку из красного дерева и принялся искать на столе спички.

Пышная Софи суетилась вокруг, в одной руке у нее был пакет арахиса, а другой она пыталась нашарить в шкафу какую‑нибудь вазочку, чтобы его туда высыпать. Арахис Сейер ненавидел.

– Но я понятия не имею, кто это. В газете была фотография, – хозяин дома чиркнул спичкой, несколько раз затянулся и выдохнул дым, – но, хотя мы и живем в маленьком городе, я не знаю, кто это. И Эва тоже.

– Эва?

– Она была от него, так сказать, в непосредственной близости. Хотя он, наверное, в этот момент был уже мало на себя похож. Честно говоря, я думал, вы пришли из‑за этого. Потому что именно она нашла этот труп, они с Эммой. Конечно, это было противно, но мы поговорили об этом. Моя дочка и я, – уточнил он. – Она бывает у нас по выходным два раза в месяц. Но я надеюсь, что сейчас она уже про все это забыла. Хотя от детей можно всего ожидать. Иногда они молчат о чем‑то, потому что не хотят ранить нас, взрослых.

Наконец ему удалось как следует раскочегарить трубку. Сейер смотрел в стакан с газировкой и пытался подобрать нужные слова. Сделать это было сложно, что с ним бывало редко.

– Ваша бывшая жена нашла труп Эйнарссона?

– Ага. Я думал, вы знаете. Ведь это именно она позвонила и сообщила. Разве вы не из‑за этого пришли? – удивленно спросил Юстейн.

– Нет, – ответил Сейер. – Нам позвонила пожилая дама. Ее звали Маркестад, насколько я помню. Эрна Маркестад.

– Да? Ну, значит, звонили многие, такое дело. Но именно Эва и Эмма нашли его первыми. И позвонили в полицию из автомата. Мне Эмма все рассказала. Они гуляли по дорожке вдоль реки. Они часто там гуляют, Эмма это просто обожает.

– И вам рассказала Эмма – не Эва?

– Э‑э‑э… Она об этом не сказала, то есть сразу не сказала. Но мы говорили об этом потом.

– А вам это не показалось странным? Я, конечно, не знаю, как вы теперь друг с другом общаетесь, но…

– Ну да, – подумав, признал Магнус, – это и в самом деле странно. Она могла бы рассказать мне сама. Мы вообще‑то много друг с другом говорим. А Эмма рассказала мне об этом в машине, когда мы ехали сюда. Что они гуляли вдоль реки, а тут как раз этот бедолага вынырнул у берега. И они тут же побежали звонить, Эва звонила из телефона‑автомата. А потом пошли в «Макдоналдс». Это для Эммы воплощение земного рая, – ухмыльнулся он.

– И наших людей они дожидаться не стали?

– Нет, судя по всему. Но…

За столом на секунду стало тихо, показалось, что Юстейн Магнус впервые призадумался.

– Думаю, с моей стороны это нехорошо – сидеть здесь и закладывать Эву. И обсуждать то, что она говорила, а что не говорила. У нее наверняка были свои причины. Полагаю, вам звонило много народа, а зарегистрировали только один звонок. Или я не прав?

Сейер кивнул. Он уже успел кое‑что придумать, и лицо его приняло обычное выражение.

– Ну да, он лежал в воде, плескался, можно сказать, в центре города. Наверняка его многие видели. Кроме того, у нас в отделе иногда бывает такая суматоха – особенно перед выходными. Иногда кто‑то слишком расслабляется, честно вам скажу.

Он старался, чтобы его слова звучали как можно правдоподобнее.

И он продолжал беседовать с Магнусом еще столько, сколько считал нужным. Пил лимонад маленькими глотками, а к арахису даже не притронулся.

– То есть теперь у вас два нераскрытых убийства? – Магнус подул на капельку клея и приготовился склеить коленный сустав из тонкой фанеры.

Верно. Знаете, иногда бывает, что ни одна живая душа ничего не видела и не слышала. Или же люди не думают, что это может быть важно. Или же кому‑то так хочется оказаться в центре внимания, что он просто заваливает нас всевозможными подозрительными фактами. А кто‑то боится показаться глупым, предпочитает на всякий случай молчать. Но серьезных свидетелей, по правде говоря, бывает не так много. К сожалению.

– Это анатозавр, – улыбнулся вдруг Магнус и поднял ящера. – Длина двенадцать метров. Две тысячи зубов, и мозг размером с апельсин. Еще и плавать мог. Представьте, каково было бы встретить такого в лесу?

Сейер улыбнулся.

– Знаете, – продолжал Магнус, – у меня такое чувство, что эти доисторические чудовища нас сейчас просто‑напросто оккупировали. И я не удивлюсь, если один такой красавец в один прекрасный день возьмет и склюет крышу с нашего дома.

– Понимаю, о чем вы. У меня самого внуку четыре года.

– Ну, – сказал Магнус, – я полагаю, что Эва помогла вам, сделала, что могла. Они были близкими подругами. Были готовы на все друг ради друга.