План Б - Шарон Ли

— Все прошло подобающим образом, — объявила старая дама. — А теперь мы идем к столу. Вин Ден, будь любезен проводить меня.

Тель-Вости шагнул вперед, предлагая ей согнутую в локте руку. Она оперлась на нее и позволила ему увести ее через зал к двери в противоположной стене. Толпа рыжих расступилась, пропуская их, но никто не пошел следом.

— За ними идем мы, шатрез, — тихо проговорил Вал Кон рядом с ее ухом. — Ты справилась просто великолепно.

— Тебе-то легко говорить! — проворчала она. — А я бы предпочла заплатить за обед пением. Однозначно.

— Мне нужно выпить.

Мири привалилась к стене сразу за дверью их апартаментов и, закрыв глаза, наслаждалась ароматной темнотой. Обед был просто ужасным. Ее прибор содержал целый арсенал вилок, щипчиков, ложек и ножей, причем каждый предмет, как она узнала из неумолимых гипноуроков, имел совершенно определенное назначение. Она чуть голову себе не сломала в ожидании первой перемены блюд: пыталась вспомнить длинный список блюд, с которыми можно и должно расправляться каждым предметом.

А потом подали первую перемену, и ее прошиб холодный пот: мимо нее проходили совершенно не поддающиеся опознанию яства. Она успела заметить, что выбрал Вал Кон, взяла немножко и медленно ела, пытаясь вести светскую беседу с женщиной, сидевшей слева от нее. К вину она вообще не прикасалась, опасаясь даже немного замутнить разум в присутствии новых родичей, которые наблюдали за ней и вели счет.

— Выпить! — твердо повторила она. — И побольше.

— Конечно, — пробормотал Вал Кон у ее уха. Он взял ее за локоть. — Идем сядем на диван, шатрез. Вот так. Красного вина? Белого? Нефритового? Канарского? И, думаю… да, вот и мисравот, если ты предпочитаешь его…

Мири вздохнула, откинулась на спинку дивана и наконец открыла глаза. Вал Кон включил слабое освещение: на потолке зажглись световые точки, Похожие на звезды. Ковер блестел, как свежевыпавший снег.

— Я же не разбираюсь в винах! Выбери сам.

— Ладно, — согласился он, наливая бледно-зеленое вино в две хрустальные чашечки.

Он принес чашечки с вином к дивану, вручил ей одну и поднял одну в тосте.

— За леди йос-Фелиум, мою любимую. — Она рассмеялась и покачала головой.

— А почему не за лорда йос-Фелиума?

— Лорд йос-Фелиум не выказал отваги и держался не более как посредственно. — Он погладил ее по щеке. — Мири, ты настоящее сокровище.

— Тебе виднее, — с сомнением проговорила она, отпив немного вина. — Сама я считаю, что нужно немало смелости, чтобы так довериться человеку, который даже не знает, какую вилку взять… — Покачав головой, она уточнила: — Который знал бы, какую вилку взять, если бы догадывался, что за еду подали!

— О! А я-то гадал, почему ты так мало ешь… — Вал Кон склонил голову набок. — Ты не должна этим тяготиться, — мягко проговорил он. — Тебе кажется, что мое меланти настолько хрупкое, что разлетится вдребезги от твоей самомалейшей ошибки. Напротив, оно обладает… устойчивостью… и достаточной прочностью, чтобы выдержать, даже если моя спутница жизни ошибется в выборе вилки — или даже возьмет вилку вместо щипчиков!

Он пригубил вино и совершенно серьезно продолжил:

— Во всех важных вопросах — в том, как ты держалась с Делмом и главой твоего рода, в твоем ответе тель-Вости — ты была безупречна. Если в менее важных вещах ты ошибешься или просто сочтешь нужным не обращать внимания на Кодекс, то это… пустяк. Люди просто скажут — если вообще что-то скажут: «О, она — оригинал!» Что совсем не плохо.

— Оригинал?

Мири нахмурилась и покачала головой. Вал Кон вздохнул.

— Это — одна из причин, по которой я настаивал, чтобы ты выучила Кодекс по учебным материалам, а не с моих слов, — медленно проговорил он. — Каждый человек берет Кодекс и… видоизменяет его в соответствии с собственным характером и необходимостями. К примеру, я, возможно, слишком многое перенял от моего дяди (или, если верить Шану, просто выучился слишком рано), поэтому обычно держусь холодно и чрезвычайно пунктуально.

Он снова выпил немного вина, задумчиво хмуря брови.

— Шан — оригинал, — пробормотал он. — Манеры у него ужасающие, но поведение приятно. Антора следует его примеру. Пат Рин держится безупречно, но непринужденно, так что эта безупречность кажется естественно связанной с его меланти. Нова… — Тут он покачал головой и чуть печально улыбнулся. — Мне случилось подслушать, как кто-то сказал, что предпочел бы встретиться с разгневанным лиркотом, чем с Новой и со мной, когда мы приветствуем гостей.

Мири рассмеялась.

Вал Кон наклонился к ней и поцеловал в губы.

— М-м… — сказала она, ощутив сладкую дрожь, когда его теплые умные пальцы скользнули вдоль ее шеи.

— Ты находишь меня чересчур лиадийцем, Мири? — Хрипловатый голос Вал Кона звучал у самого ее уха, его мягкая щека прижималась к ее щеке.

Она вдохнула его запах, а потом протяжно, со стоном, выдохнула, охваченная волной желания.

— Твой наряд меня смутил, — пробормотала она. — Почему бы тебе его не снять?

Он тихо засмеялся, взял у нее вино и повернулся, чтобы поставить чашечки на столик. Вес его тела заставил ее глубже погрузиться в диванные подушки. А потом его губы снова вернулись, захватив все ее внимание. Тем временем его руки ласкали ее и дразнили — а потом нашли застежки платья и расстегнули их.

Она попробовала ответить ему такой же услугой, потянувшись к шнуровке тонкой белой рубашки, но он уклонился, обездвижив ее почти до полной беспомощности. Платье он спустил с ее плеч, покрывая поцелуями ее горло, грудь, живот…

С платьем было покончено. Мири снова подняла руки, чтобы избавить его от рубашки. Ей до боли хотелось прижаться к нему кожа к коже — но он снова удержал ее, чуть задыхаясь, но смеясь.

— Ах! Не надо так жадничать, шатрез…

Его губы и руки снова полностью завладели ее вниманием. Мягкая ткань рубашки и брюк прикасалась к ее нагому телу, то волнуя, то пробуждая досаду.

В какой-то момент он взял ее на руки и перенес на высокую огромную кровать, а потом исчез на секунду, вернувшись с целой охапкой постельных цветов.

И со смехом засыпал ее этими цветами, а потом размял один пальцами, покрыв благоуханным соком ее грудь. Мири дрожала, смеялась и выгибалась, а потом притянула его к себе, шутливо обозначив боевой прием. Ее переполняло желание, которое подпитывал цветочный запах.

Он рассмеялся. Его губы и пальцы продолжали дразнить ее. Но он позволил ей снять с него рубашку — а потом вдруг позволил все, отбросив доминирующую роль. Она покусывала, целовала и гладила — и цветы сминались, источая свой соблазнительный аромат.