В водовороте века. Мемуары. Том 2 - Ким Сен

Молодежь того времени считала, что кроме буржуазной или социалистической революции нет такой революции, которая изменила бы современную историю. Но тут выдвинуто новое понятие, не соответствующее ни социалистической, ни буржуазной революции, а названа она антиимпериалистической и антифеодальной демократической революцией. Было не мудрено, что они засомневались в этом.

Определение нами характера корейской революции как антиимпериалистической и антифеодальной демократической было выводом, который мы сделали, исходя из сложившегося в нашей стране классового соотношения и вставших перед нашей революцией задач. Актуальнейшая революционная задача корейской нации состояла в том, чтобы свергнуть японский империализм, ликвидировать феодальные отношения, сковывавшие наш народ, и осуществить демократию в стране. Отсюда мы определили характер корейской революции как антиимпериалистическую и антифеодальную демократическую.

Можно допустить догматизм, если при определении характера революции насильно подогнать ее к созданному другими трафарету. Прежде всего надо исходить не из трафарета, а из конкретной реальной действительности. Пусть в классике и нет такой формулы и у других нет подобного определения, но если данное определение научно обосновано и соответствует реальным условиям своей страны, то коммунистам следует брать его без малейшего колебания. Вот что такое творческий подход к марксизму-ленинизму.

В таком духе мы разъясняли свои доводы, на основе которых определили характер нашей революции. И делегаты не только поняли, но и горячо поддержали нашу формулу.

Наиболее оживленную дискуссию вызвала проблема, связанная с единым антияпонским национальным фронтом. В то время вопрос, касающийся стратегии единого национального фронта, был общепризнанной острой проблемой, о которой трудно говорить откровенно в теоретико-практическом отношении. Некоторые люди, работавшие в Коминтерне, огульно определили сторонников политики единого фронта реформистами, ссылаясь на неудачу сотрудничества Гоминьдана и Компартии в Китае, вследствие чего и среди нас многие обычно относились к этому вопросу осторожно.

В таких условиях без твердой решимости нельзя было выдвигать политику единого национального фронта в качестве вопроса линии. Ибо это можно было бы считать вызовом позиции Коминтерна.

Тогда наши товарищи задавали очень много вопросов.

— Отец — помещик, а сын поддерживает революцию. Как расценивать его в данном случае?

— Капиталист пожертвовал немало денег в фонд независимости и оказывал Армии независимости большую материальную помощь, но вовсе не хочет иметь дело с коммунистами. Как относиться к такому человеку?

— Начальник волостной управы хорошо общается как с японцами, так и с местными жителями. Можно ли привлекать и подобных людей к революции?

На такие вопросы я отвечал коротко, что следует оценивать людей, учитывая, главным образом, их идейный настрой.

Это мнение тех времен было конкретизировано в Программе Лиги возрождения Родины из 10 пунктов, а после освобождения страны сформулировано в Политической программе из 20 пунктов как государственная политика.

Правота линии на создание единого антияпонского национального фронта, намеченной нами в Калуне, была подтверждена реальной жизнью в дальнейшем.

Мнения товарищей были учтены во многих отношениях для завершения доклада.

Калуньское совещание официально открылось вечером 30 июня 1930 года.

Товарищи Калуня подготовили зал заседаний в классном помещении Чинменской школы. Для делегатов постлали на пол классной комнаты плетеные циновки для сидения, к потолку подвесили несколько керосиновых ламп.

Первый день заседаний кончился заслушиванием моего Доклада, а со следующего дня делегаты, помогая крестьянам в их работе, на берегу ручья и в ивовой роще по группам или все вместе обсуждали меры по выполнению поставленных в докладе задач. Как видно из этого, метод ведения собрания был совершенно оригинальным.

Революционные организации Калуня с высокой бдительностью охраняли село, и мы могли заседать со спокойной душой. Особенно члены Детской экспедиции надежно охраняли нас в течение всего времени совещания.

Японские империалисты, разведавшие, что крупный отряд молодых коммунистов нового поколения собрался в центральной части Маньчжурии, заслали большое количество тайных агентов в уезды Чанчунь, Хуайдэ, Итун и прилегающие к ним районы. Среди провокаторов были и такие, которые искали нас, нося с собой даже мою фотографию.

Через прихвостней своего консульства в Маньчжурии и шпионов полицейского департамента генерал-губернаторства в Корее японские империалисты пронюхали, что в Гирине и других районах Маньчжурии появились и умножают свои силы коммунисты нового поколения, у которых совсем другая линия и иной способ действия, чем у прежних коммунистов. Они с самого начала насторожились не на шутку и неотступно преследовали нас по пятам с целью схватить наше руководящее ядро. Видимо, они считали нас не простым противником, так как мы без всякого шума заложили широкий фундамент и шли глубоко в гущу народных масс.

В то время в Калуне Ким Вон У, ведя за собой членов Детской экспедиции и Антиимпериалистического союза молодежи, с большой ответственностью охранял село. Он незаметно выходил из зала заседаний во двор и, обходя окраину, проверял состояние охраны. Когда я, занятый делами, не мог вернуться в дом, где остановился, и работал всю ночь напролет в классе Чинменской школы, он тоже бодрствовал на улице, охраняя нашу безопасность. Иногда он пек картошку в очаге кухни при дежурке школы и угощал нас ею ночью.

Ким Вон У внес большой вклад в распространение нашего влияния на Калунь, Гуюйшу, Уцзяцзы и другие местности. Он сделал многое и в Гирине, участвуя в молодежно-ученическом движении.

Весной 1928 года мы направили Ким Вон У с заданием по воспитанию жителей деревень в окрестностях Чанчуня. Тогда он работал учителем Чинменской школы в Калуне, воспитывал молодежь, обходя разные места Калуня и Гуюйшу. С весны 1930 года он, помогая Чха Гван Су, участвовал также в подготовке к созданию Корейской революционной армии. Ким Вон У был хорош собою, и был даже такой случай, когда мы направили его на подпольную деятельность в «супружеской паре» с Хен Гюном, одев Кима в женскую одежду.

После организации Корейской революционной армии Ким Вон У разъезжал по разным местам для покупки оружия и был арестован врагом. Он просидел в тюрьме несколько лет, но не поколебался в своих идеях и стойко боролся даже и за решеткой.