Невероятные будни доктора Данилова: от интерна до акушера (сборник) - Андрей Шляхов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Пока нити заговора сплетались в веревку, грозящую затянуться на ее шее, Елена Сергеевна сидела в своем кабинете, разбирала бумаги, оставшиеся в ящиках стола от ее предшественника, и между делом пыталась дозвониться до своего бывшего мужа, чтобы узнать – соблаговолит ли он почтить своим присутствием день рождения их сына Никиты, которому в ближайшую субботу исполнялось одиннадцать лет.
Мобильный не отвечал, а в офисе адвокатской конторы «Новицкий и партнеры» секретарша сказала ей профессионально вежливым и безразличным голосом:
– Юрий Павлович уехал на встречу с клиентом и пока не возвращался. Как доложить о вашем звонке?
– Спасибо, никак, – поблагодарила Елена Сергеевна и время от времени позванивала на мобильный.
Прежде чем определиться с детским праздником, следовало узнать планы отца, чтобы избежать очередной серии обвинений в препятствии его встречам с сыном.
«Сам перезвонит», – Елена Сергеевна наконец отказалась от бесплодных попыток и углубилась в чтение объяснительной, написанной выездным фельдшером Еременко Е.В. на имя заведующего шестьдесят второй подстанцией Тюленькова Д.О.
«По существу обвинения меня в краже французской пудры на вызове по адресу Есенинская улица дом двадцать четыре, квартира сорок, имею сообщить следующее – никакой пудры по данному адресу я не крала».
Елену Сергеевну, как жену адвоката, пусть даже и бывшую, поразили «профессиональные» обороты речи в объяснительной «по существу обвинения», «имею сообщить следующее». Странно – откуда у фельдшера «скорой помощи» взяться такому лексикону.
Объяснительных в столе у Тюленькова хранилось много – с полсотни. Чувствовалось, что предшественник не любил «давать хода» жалобам, когда это зависело от него, и ограничивался получением объяснений, которые попросту складывал в ящик стола.
Разложив объяснительные по фамилиям, Елена Сергеевна сосчитала их и, на всякий случай, набросала на листе откидного календаря, лежавшего перед ней на столе, список:
«Д-р Сафонов – 6
Д-р Рогачевская – 5
Д-р Бондарь – 5
Д-р Пыжненко – 3
Д-р Жгутиков – 2
Д-р Могила – 1
Д-р Саркисян – 1
Д-р Грунин – 1
Ф-р Сорокин – 6
Ф-р Еременко – 4
Ф-р Кокс – 4
Ф-р Леонова – 3
Ф-р Малышков – 3
Ф-р Рябчиков – 2
Ф-р Язов – 2
Ф-р Строкова – 1».
Ей почему-то стало приятно, что в списке не оказалось доктора Данилова. Вздохнув, она призналась себе, что ее бывший возлюбленный остался таким же хамоватым, каким и был, но кому, как не ей, было знать, что хамство у него наносное, своеобразный защитный слой. Подперев голову рукой, Елена Сергеевна ударилась, было, в воспоминания, но быстро спохватилась и принялась рвать объяснительные по две или по три на мелкие клочки и бросать в корзину для мусора. При этом она старалась думать о работе, но – безуспешно. Настырный Вовка Данилов все возвращался и возвращался в ее мысли, и она ничего не могла с этим поделать.
«Интересно, он еще играет на скрипке или нет?» – подумала она, разрывая последние листы…
Данилов продолжал на досуге играть на скрипке и не собирался бросать это занятие. Скрипка дарила ему радость и помогала расслабиться (коллега Конан-Дойль сильно ошибся, заставив Шерлока Холмса играть на скрипке для того, чтобы сосредоточиться – скрипка только успокаивает, дарит покой, для концентрации мыслей как нельзя лучше подходит барабан).
Единственным недостатком музицирования был немой, уже давно не высказываемый вслух, укор во взоре матери, когда-то, с подачи педагогов музыкальной школы, прочившей сыну блестящее будущее в музыке и грандиозную исполнительскую славу. Светлана Викторовна не сомневалась в выборе своего Володи до тех пор, пока он не сообщил ей, что намерен поступать в медицинский.
– Что там хорошего?! – заламывала руки Светлана Викторовна.
Стройная, подтянутая, безукоризненно ухоженная, она как две капли воды была похожа на голливудскую актрису Мерил Стрип и втайне, про себя, гордилась этим сходством.
– Кровь, грязь, вонь, бесконечные страдания, ночные дежурства! Почитай Вересаева, он хорошо описывал свою профессию!
Светлана Викторовна преподавала русский язык и литературу в одном из московских лицеев.
– У нас в роду вообще не было врачей!
– Твой прадед работал половым в трактире, – бестактно напомнил сын. – Что же мне теперь – в официанты идти?
– Какие официанты? Музыка – вот твое призвание!
– Музыка – это мое хобби! – отрезал сын и так посмотрел на мать, что та сразу поняла – решения своего он не изменит.
Лишь изредка, не чаще одного – двух раз в год, Светлана Викторовна позволяла себе высказать сожаление о несостоявшейся музыкальной карьере сына вслух. В ответ тот рассказывал матери о том, сколько человек и каким образом он спас от смерти за последнюю неделю, после чего тема считалась исчерпанной.
– Володя, будешь сырники на ужин? – спросила Светлана Викторовна, дождавшись, пока сын сделает паузу в игре.
– Буду! – ответил Данилов и снова вскинул смычок.
Уплетая обжигающие вкусные сырники, он вдруг сказал матери:
– А у нас новая начальница.
– Симпатичная? – улыбнулась Светлана Викторовна, в последнее время начавшая тяготиться холостым положением сына.
– Ты ее знаешь, – ответил он. – Помнишь Лену Морозову? Только теперь она Новицкая.
Предчувствие беды сжало сердце матери столь сильно, что она чуть не выпустила из рук сковородку с очередной порцией своих «фирменных» сырников.
Глава четвертая
Выбора
– Тяготит однообразие, – пожаловался Эдик. – Скоро кончается моя стажировка, а сколько ситуаций еще остались неотработанными.
– В две недели всю жизнь не впихнуть, – подмигнула Вера. – Подожди, всему свое время.
– Хорошо бы сегодня на некупируемый отек легких угодить или к буйному психу… Ой!
Характерный звук, раздавшийся в салоне, позволил Данилову предположить со стопроцентной вероятностью, что Вера, привстав со своего вращающегося кресла, отвесила невоздержанному на язык стажеру подзатыльник. Оборачиваться, чтобы убедиться в своей правоте, ему не хотелось – тело, утомленное десятичасовым служением обществу, наслаждалось недолгим покоем и не желало совершать никаких движений.
– Настанет день – и ты выйдешь на работу полноправным выездным врачом «скорой помощи», – не меняя положения, громко сказал Данилов. – И вот тогда мы с Верой накаркаем тебе такую «веселую» смену, что мало не покажется.
– Уж постараемся, – пообещала Вера.
– И что вы прицепились к человеку! – вступился за Эдика Петрович. – Правильно он говорит – учиться во время стажировки надо, иначе для чего стажировка эта нужна?
– Вот и я об этом, – обрадовался Эдик. – А вы сразу…
– Петрович вступается за тебя не от чистого сердца, – пояснил Данилов, – дело в том, что у водителей и у медиков разные понятия о трудном вызове. Для нас, например, госпитализация больного с переломом ноги в больницу на другом конце города – просто праздник. Обезболил, наложил шину и спи – отдыхай. Два, если не три часа туда и столько же обратно. По любому лучше в машине дремать, чем по подъездам бегать. А для водителей такой вызов – сплошной геморрой.
– Это точно, – подтвердил Петрович. – Не по какому-нибудь Мухосранску ведь ехать – по Москве.
– Зато столь любимый вами, коллега, некупируемый отек легких или же пятичасовое ожидание психиатров в веселой компании буйного психа являются для водителя подлинным благословением небес – спи себе в кабине или газетку почитывай. Диалектика!
– Это в Питере, говорят, хорошо водителям на «скорой», – Петрович врубил «светомузыку», пытаясь расчистить себе дорогу.
– Почему? – спросила Вера. – Нагрузки меньше? Или машин на дорогах?
– Нет, просто там ночью мосты разводят, и оттого каждая подстанция катается по своему острову, без дальних концов. Красота!
– Так в чем же дело, Петрович? – Вера не может не поддеть. – Питер ждет! Чего ты в Москве застрял?
– Ну ты сказала! – от удивления Петрович забыл выключить сирену с мигалкой, в которых уже не было нужды. – У меня здесь семья, дети, внучка, дача. Куда мне в Питер?! Да и потом – там хорошо, где нас нет.
Трель наладонника возвестила о вызове.
– Формовский проезд, одиннадцать дробь пять, третий подъезд, – сказал Данилов Петровичу, ознакомившись с информацией на экране коммуникатора.
Затем он повернулся к Эдику и спросил:
– Тебе, случайно, вещая Кассандра не родственница?
– Нет, – ответил слегка обалдевший от неожиданности Эдик.
– Псих или отек? – спросила сообразительная Вера.
– Некупируемый отек легких, Язов на себя вызывает. Светомузыку, Петрович, можно не выключать, поедем в темпе…
