Лгунья для миллиардера - Лилия Орланд
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Да и вообще, за последние два дня на меня свалилось столько стресса, что мне вполне хватило бы и на два года.
Занятие заканчивается. Я записываю задание и, бросив конспект в сумку, выхожу из аудитории. На улице меня встречает яркое сентябрьское солнце, и я на мгновение останавливаюсь, жмурясь от удовольствия. Всё-таки в Москве мне не хватает нашего южного солнышка.
– Привет, – знакомый голос обволакивает меня бархатистыми переливами.
Замираю над раскрытой сумкой, не решаясь поднять глаза. Ведь можно же сделать вид, что я его не заметила?
Но Павлов не позволяет этой мысли даже оформиться:
– Ну сколько можно от меня бегать, Юля?
Кажется, это первый раз, когда он называет меня по имени. И от этого звука по коже пробегает волна мурашек.
Я поднимаю на него глаза. Александр стоит совсем рядом, я даже улавливаю его неповторимый мужской аромат, поэтому стараюсь не дышать в полную силу. Он также потрясающе красив. На нём голубая рубашка и тёмно-серый блейзер с засученными рукавами, брюки на пару тонов светлее. А солнцезащитные очки придают ему вид фотомодели с плаката.
Заставляю себя отвести взгляд в сторону, чтобы не стоять перед ним с раскрытым ртом и глупым выражением на лице.
– Привет, – отвечаю это, скорее, стене здания высших курсов, которую с интересом рассматриваю. Конечно, ремонт бы тут не помешал, вон уже штукатурка потрескалась… И тут до меня доходит: – А как ты меня нашёл?
– Твоя подруга подсказала, – отвечает Павлов так спокойно, словно это самая обыденная вещь – разыскать меня на курсах, о которых… кто, вообще, может знать о них здесь?
– Какая подруга? У меня нет подруг, – напрягаюсь ещё больше, потому что в этом городе я так и не успела ни с кем подружиться.
И словно опровергая мои слова, нас, так и продолжающих стоять на дорожке, обходят пятеро моих будущих одногруппников, и практически каждый говорит что-то одобрительное о моём последнем сценарии. Я киваю каждому, отвечаю «спасибо» и «пока» или «увидимся». И чувствую пристальный насмешливый взгляд. Александр как будто поймал меня на лёгком обмане. Словно я убеждала его в своей нелюдимости, а он воочию убедился в обратном.
Ты ещё не знаешь, что на самом деле я обманула тебя гораздо циничнее. Мне приходит в голову вот прямо сейчас рассказать ему, что я совсем не та, за кого он меня принимает, и посмотреть, как быстро изменится его отношение.
Но в этот момент Александр говорит то, от чего я забываю о наивном желании признаться.
– Стелла Тужинская, – произносит он. – Вы ведь дружите?
– С чего ты взял? – моё удивление так искренне, что и Павлов начинает сомневаться.
– Но ведь ты была у неё на вечеринке, да и утром, на парковке, ты сказала, что приезжала к друзьям. Я ведь правильно понял, что к Тужинским? Или ты знакома с кем-то ещё из того дома?
Ну конечно, Павлов послушал мои отговорки и дедуктивным методом сделал совершенно неправильный вывод. Хотя, что ещё он должен был подумать?
– Нет, только с Тужинскими, – стараюсь не врать ещё больше. И тут вспоминаю…
Я недавно приехала и только начала работать у Тужинских. Стелла и София были так милы со мной. И я ещё удивлялась, почему москвичей, особенно богачей, считают грубыми и заносчивыми, ведь ко мне первые же встреченные москвички из элиты проявили симпатию и дружеское участие.
Я тогда рассказала о своей мечте, о том, что не прошла творческий конкурс, но пойду учиться на подготовительные курсы и следующим летом попробую ещё раз.
Не думала, что Стелла запомнит мои слова. А вот я тот эпизод запомнила навсегда, потому что где-то через месяц она заявила своей матери, что я пользуюсь её духами.
Даже не знаю, почему Елена Дмитриевна меня не выгнала сразу же. Мои оправдания звучали жалко. Никто не поверил, что я только понюхала флакончик, который как раз держала в руке, поскольку вытирала пыль на столике.
А может, старшая Тужинская как раз мне и поверила, поскольку всего лишь вынесла первое предупреждение, которое стало бы и последним.
Если до этого случая я старалась работать хорошо, то после него стала стараться в несколько раз больше. А Стеллу и её сестру я начала обходить стороной, только здороваясь и максимально кратко отвечая на поставленные вопросы.
Потому я так и испугалась, когда уронила, стоявшую на ковре бутылку, и пролила то вино в спальне Елены Дмитриевны. Вторую ошибку мне просто-напросто не спустили бы.
– Давай посидим где-нибудь, выпьем кофе, – его приглашение вырывает меня из тяжёлых мыслей.
Я очень хочу согласиться, но боюсь. Александр мне нравится. Возможно, даже чуть больше, чем следовало бы. Точнее, он нравится мне очень сильно, и именно поэтому я не могу согласиться.
Я уже начинаю качать головой, обозначая свой отказ, как вдруг Павлов касается моей руки. Сначала осторожно, чуть лаская кожу, затем обхватывает своими ладонями и чуть сжимает. Одновременно он смотрит мне в глаза, и я теряюсь, тону в их бездонной глубине.
Загипнотизированная этим прикосновением, позволяю ему увлечь меня за собой, усадить в лимонно-жёлтый автомобиль с изображением вздыбленной лошади на капоте. Я не слишком разбираюсь в марках машин, но каким-то шестым чувством ощущаю, что эта безумно дорогая.
Снова просыпаются страхи и сомнения. Мне нужно бежать от этого мужчины. С каждой, проведённой рядом с ним минутой, я усугубляю свою ложь. Вряд ли бы он посадил простую уборщицу в эту прекрасную машину и повёз меня в ресторан, в котором даже дверь кричала, что вряд ли я смогу позволить себе здесь даже корочку хлеба.
Павлов открывает передо мной эту самую дверь и придерживает, пропуская меня. Я делаю глубокий вдох, натянуто улыбаюсь ему и делаю шаг внутрь.
14
Ух ты! Какая здесь красотища!
Просторный зал с огромными окнами в пол, каждое в виде арки, украшенной каким-то растительным узором. Немного похоже на плющ.
Но, когда нас подводят к столику у окна, я понимаю, что это не узор, это самое настоящее растение, растущее из деревянной кадки, которые стоят в сквозных отверстиях арок.
Все растения сходятся к центру купольного потолка, образуя замысловатый узор.
Я не могу не крутить головой, стараясь рассмотреть это великолепие.
– Тебе нравится? – улыбается Павлов.
Его улыбка получается какой-то снисходительной, и я тут же сажусь прямо, понимая, что веду себя как настоящая провинциалка.
– Да,
