Базар житейской суеты. Часть 1 - Уильям Теккерей

— Ну, пропала моя головушка, если все такъ у нихъ пойдетъ, думалъ молодой Осборнъ, подходя къ своему неловкому защитнику. Отстань, братъ, Кукушка, гдѣ тебѣ, да и зачѣмъ? сказалъ онъ мистеру Доббину. И есть изъ чего хлопотать? Какихъ-нибудь два, три бубенчика по ладонямъ: это ничего, Кукушка, право. Я ужь къ этому привыкъ.

Но Доббинъ, казалось, ничего не слыхалъ. Члены его дрожали, ноздри расширялись, глаза сверкали необыкновеннымъ блескомъ, и прежде чѣмъ Коффъ успѣлъ насладиться своимъ торжествомъ, онъ разбѣжался и ловкимъ ударомъ всадилъ ему тумака на самую середину его римского носа. Къ изумленію всей компаніи, Коффъ пошатнулся и упалъ.

— Молодецкій ударъ, нечего сказать, проговорилъ маленькій Осборнъ тономъ знатока. Ай же, Кукушка! Хорошо, любезный, хорошо.

Битва возобновилась съ новымъ ожесточеніемъ и Доббинъ опять одержалъ блистательную побѣду. Изумленіе зрителей увеличивалось съ минуты на минуту тѣмъ болѣе, что Кукушка-Доббинъ всѣ эволюціи производилъ лѣвою рукою. Наконецъ, послѣ двѣнадцатой сходки, мистеръ Коффъ, повидимому, совершенно потерялъ присутствіе духа и утратилъ способность защищаться; напротивъ, мистеръ Доббинъ былъ непоколебимъ, какъ столбъ, и спокоенъ, какъ квакеръ. Тринадцатая схватка увѣнчалась опять для него блистательнымъ успѣхомъ.

— Баста, лежачого не бьютъ! сказалъ наконецъ Доббинъ, отступая отъ своего противника, валявшагося передъ уиккетомъ на зеленой травѣ. Пусть это будетъ для него урокомъ на всякой случай; а ты, Осборнъ, останешься навсегда подъ моимъ покровительствомъ и надзоромъ.

Площадь огласилась крикомъ, и всѣ привѣтствовали побѣдоносного Доббина. Сильный гвалтъ на заднемъ дворѣ пробудилъ, наконецъ, вниманіе самого доктора Свиштеля, и онъ вышолъ изъ своего кабинета развѣдать, что это за суматоха. Одинъ взглядъ на поле битвы объяснилъ ему сущность дѣла. Первымъ его дѣломъ было дать строжайшій выговоръ всѣмъ вообще и каждому порознь; вторымъ приказать принести розги для наказанія Доббина; уличонного въ буйствѣ. Но мистеръ Коффъ, успѣвшій между-тѣмъ подняться на ноги, подошолъ къ доктору Свиштелю, и сказалъ:

— Виноватъ во всемъ я одинъ, милостивый государь: Доббинъ тутъ въ сторонѣ. Я безвинно колотилъ одного мальчика и Доббинъ только вступился за него.

Этой великодушной рѣчью мистеръ Каффъ не только спасъ своего побѣдителя отъ розогъ; но и возстановилъ совершеннѣйшимъ образомъ свою репутацію въ заведеніи доктора Свиштеля.

Въ этотъ же день, юный Осборнъ отправилъ въ родительскій домъ письмо слѣдующаго содержанія:

5-го марта 18… Мамашенька,

«Надѣюсь, что ты совсѣмъ здорова, милая мамаша, и премного одолжишь меня, если пришлешь сюда круглый пирожокъ съ изюмомъ и пять шиллинговъ, которые мнѣ очень нужны. А у насъ было сраженіе между Коффомъ и Доббиномъ. Ты, вѣдь, знаешь, мамаша, что Коффъ былъ Пѣтухомъ въ нашемъ пансіонѣ. Они схватывались тринадцать разъ и Доббинъ совсѣмъ заклевалъ Коффа. Поэтому онъ будетъ теперь ужь вторымъ Пѣтухомъ; а первымъ Доббинъ. Они сражались изъ-за меня. Коффъ началъ было куксить меня за то, что я разбилъ у него кружку съ молокомъ, а Доббинъ не выдержалъ и подцѣпилъ его на буксиръ. Кукушка, то есть, такъ мы до сихъ поръ называли Доббина, потому-что отецъ его торгуетъ по мелочамъ въ Сити на Великорѣцкой улицѣ. Маменька, ты ужь прикажи папашѣ закупать чай и сахаръ у его отца, потому-что Кукушка сражался изъ-за меня. Коффъ уѣзжаетъ домой каждую субботу, но нынче не поѣдетъ; потому-что у него сизые голуби подъ обоими глазами. За нимъ пріѣзжаетъ грумъ въ полосатой ливреѣ и приводитъ для него маленькую, бѣлую лошадку Пони. Уговори папашу и для меня купить Пони. а я останусь навсегда

вашимъ покорнѣйшимъ сыномъ,

Джорджъ Седли Осборнъ. «

«P. S. Поцалуй за меня маленькую Эмми. Я вырѣзалъ для нея чудесную колясочку изъ карточной бумаги. «

Послѣ этой побѣды, Вилльямъ Доббинъ вдругъ поднялся въ глазахъ своихъ товарищей, и каждый отзывался не иначе какъ съ величайшимъ почтеніемъ о его побѣдѣ. Титулъ Кукушки попрежнему остался за нимъ; но это уже было прозваніе, получившее одинаковое значеніе съ Пѣтухомъ.

— Послушайте, братцы, вѣдь если разсудить хорошенько; Доббинъ совсѣмъ не виноватъ, что его отецъ торгуетъ въ мелочной лавкѣ, сказалъ Джорджъ Осборнъ, да и какая намъ нужда? Пусть его торгуетъ.

— Что правда, то правда, я давно былъ этого мнѣнія; замѣтилъ одинъ изъ школьниковъ, и съ этого времени уже никто не смѣлъ издѣваться надъ Кукушкой.

Съ этою перемѣною обстоятельствъ, измѣнились къ-лучшему и душевныя способности Вилльяма Доббина. Въ короткое время онъ сдѣлалъ быстрѣйшіе успѣхи. Самъ мистеръ Коффъ, теперь снисходительный и обязательный, помогалъ ему доискиваться смысла въ латинскихъ стихахъ, объясняя составъ іероглифического синтаксиса въ рекреаціонные часы. Онъ пособилъ ему перебраться изъ низшаго класса въ средній, гдѣ онъ занялъ уже далеко не послѣднее мѣсто. При довольно слабомъ пониманіи древнихъ языковъ, Вилльямъ Доббинъ обнаружилъ, однакожь, необыкновенныя способности къ математическимъ наукамъ. Къ общему удовольствію онъ сдѣлался третьимъ ученикомъ по алгебрѣ, и на публичномъ экзаменѣ передъ каникулами получилъ въ подарокъ французскую книгу. Съ какимъ восторгомъ лавочница мать смотрѣла на своего возлюбленного сына, когда онъ, передъ глазами многочисленной и блистательной публики, принялъ изъ докторскихъ рукъ «Les Aventures de Telémaque» съ надписью: «Domino Gulielmo Dobbino!» Товарищи поздравляли счастливца съ дружескимъ участіемъ, и отъ всего сердца желали ему всѣхъ возможныхъ удовольствій. Въ эти блаженныя минуты КукушкаДоббинъ не видѣлъ земли подъ собою, и споткнулся по крайней мѣрѣ двадцать разъ, прежде чѣмъ окончательно добрался до своего мѣста, Батюшка его, старикъ Доббинъ, впервые получившій теперь высокое мнѣніе о своемъ сынѣ, далъ ему при всѣхъ двѣ гинеи, изъ которыхъ въ тотъ же день юный Доббинъ устроилъ прощальный пиръ для своихъ друзей. Послѣ каникулъ, онъ возвратился въ школу въ блистательномъ фракѣ новѣйшого фасона.

При всемъ томъ, юноша скромный и застѣнчивый, Вилльямъ Доббинъ былъ слишкомъ далекъ отъ мысли, чтобъ приписать собственному генію такую счастливую перемѣну въ обстоятельствахъ своей школьной жизни; ему показалось, напротивъ, что всѣми этими благами онъ одолжонъ маленькому Джорджу Осборну, къ которому съ этой поры почувствовалъ безграничную привязанность, возможную только въ фантастическомъ мірѣ волшебныхъ сказокъ. Онъ просто, палъ къ ногамъ маленького Осберна, и полюбилъ его всѣми силами своей души. Еще прежде описанной схватки съ Пѣтухомъ, онъ уже удивлялся Осборну и его блистательнымъ талантамъ. Теперь онъ сдѣлался въ одно и тоже время его покровителемъ, слугой, его Пятницой Робинзона Круэо. Онъ вѣрилъ душевно, что юный Осборнъ владѣетъ всѣми возможными совершенствами тѣла и души, и что нѣтъ подобного мальчика въ цѣломъ мірѣ. Онъ дѣлился съ нимъ своими деньгами, покупалъ для него перочинные ножички, карандаши, золотыя печатки, облатки, пѣсенники, романы и богатыя иллюстрированныя изданія, гдѣ на заглавныхъ листахъ золотыми буквами надписывалось: «Любезнѣйшему и незабвенному Джорджу Седли Осборну, отъ его искренняго и преданного друга.» Всѣ эти подарки Джорджъ принималъ весьма благосклонно, какъ приличную дань своимъ талантамъ.

-

Въ тотъ самый день, когда молодыя дѣвушки въ сопровожденіи своихъ кавалеровъ должны были отправиться въ воксалъ, поручикъ Осборнъ, явившись на Россель-Скверѣ, обратился къ дамамъ съ такою рѣчью:

— Мистриссъ Седли, въ вашей гостиной, я надѣюсь, найдется мѣсто для моего друга. Я встрѣтилъ сегодня Доббина, и отъ вашего имени попросилъ его обѣдать съ нами на Россель-Скверѣ. Это будетъ превосходный кавалеръ для нашихъ дамъ: онъ почти такъ же скроменъ, какъ Джозефъ.

— Скроменъ, фи! Что за рекомендація! воскликнулъ индійскій набобъ, бросая побѣдоносный взглядъ на миссъ Шарпъ.

— Я не дѣлаю сравненій, Седли; ты въ тысячу разъ граціознѣе моего друга, прибавилъ Осборнъ, улыбаясь; на дорогѣ сюда я встрѣтился съ нимъ въ Бедфордѣ, и сказалъ ему, что миссъ Амелія воротилась изъ пансіона. Онъ тотчасъ же обѣщалъ ѣхать съ нами въ воксалъ, если вы позволите, mesdames. Я увѣрилъ его, мистриссъ Седли, что вы уже давно простили его за фарфоровую чашку, которую разбилъ онъ у васъ на дѣтскомъ балѣ лѣтъ семь тому назадъ. Вы помните эту катастрофу?

— Какъ не помнить! Онъ еще испортилъ въ ту пору шолковое малиновое платье мистриссъ Фламинго, сказала мистриссъ Седли добродушнымъ тономъ; признаюсь, вашъ другъ порядочный тюлень, да и сестрицы его, кажется, не слишкомъ граціозны. Вчера вечеромъ леди Доббинъ была съ ними на вечерѣ вмѣстѣ съ нами, у Альдермена, въ Гайбери. Фигуры чрезвычайно неуклюжія!

— Альдерменъ, говорятъ, очень богатъ, сударыня? спросилъ мистеръ Осборнъ.