Почему мы так одеты - Александра Супрун

Еще в начале нынешнего века абхазские ткачихи, начиная работу, обращались к богине по имени Ерыш с мольбами благословить их труд, чтобы не путались нити, не портилась ткань. За покровительство богине обещали пожертвовать долю от наработанного… В Древнем Египте богиней прядения и ткачества была Нейф, у эллинов — Афина, на Руси языческой поклонялись Мо-коши. Весьма обременительным был труд прядильщиц, например, в античную эпоху. До нас дошли строки древнегреческого поэта Гезиода: «Привычные руки корпели над вечной работой: левая прясло держала, дергая мягкую шерсть. Между тем зубы равняли нити…»

Проходили века, но орудия прядения оставались довольно примитивными. При раскопках на месте древнерусского Киева было найдено пряслице. «Пряслень» — грузило, что надевалось на веретено, чтобы ускорить его обороты. Найденное пряслице — именное, с надписью, позволяющей предположить, что оно было подарено дочерью князя Всеволода Янкой некой Жирославе. Сходные, в общем, веретена существовали у многих народов.

Но постепенно то тут, то там начали совершенствоваться орудия прядильного ремесла. В раннем средневековье в Индии, в Китае появились колесные прялки. Колесо, прижимаемое ногой, само наматывало пряжу, хотя подавать ее все равно надо было вручную. Подобные колесные прялки несколько облегчали труд прядильщиц или прядильщиков. Но это был лишь первый шаг. Назревала насущная необходимость получать побольше пряжи. И значит, сделать процесс прядения более производительным. В рукописях Леонардо да Винчи, найденных и опубликованных недавно, обнаружен эскиз самопрялки. Но этот эскиз так и остался на бумаге, как и другие замечательные изобретения, опередившие свое время…

Но уже в документе, датированном XVI веком, сообщается, что в кельнский цех шерстопрядильщиков явился некий Вальтер Кезиигер с предложением механизировать процесс сучения шерсти посредством особых «колес». Казалось бы, это «рацпредложение», как сказали бы мы сегодня, должно было вызвать энтузиазм и восторг работников. Не тут-то было! В той же хронике можно прочесть постановление, гласящее, что в случае внедрения

этого изобретения «…многие лица, которые кормятся ремеслом прядильщиков, погибнут от голода. И посему торжественно решено, что не надо ставить колеса ни теперь, ни когда-либо впоследствии…».

Нет, это не какие-то ретрограды от техники ставили «палки в колеса» новому, прогрессивному. Дело в ином — в трагическом парадоксе досоциалистических общественных формаций. Технический прогресс, как правило, неизбежно сопровождался безработицей, обрекал многих на нищету, голод. Но хозяину, капиталисту было выгодно все, что приносило побольше дохода, прибыли. И внедрялось это любой ценой. Драматизм технического прогресса затрагивал простых тружеников, а порой и изобретателей, в которых рабочие видели непосредственную причину нагрянувших бедствий.

Не пошли в ход «колеса» Кезингера. А в XVIII веке англичанин Джеймс Харгривс построил настоящую прядильную машину, названную им «Дженни» в честь дочери. Десяток работниц, которые обслуживали «Дженни», заменили пятьсот, сидящих за примитивными самопрялками. Вслед за появлением «Дженни» изобретатели одной лишь Англии зарегистрировали свыше 600 патентов на усовершенствование прядильного производства. В России современник Харгривса механик Родион Глинков впервые построил гребнечесальную и многоверетенную льнопрядильную машины. Первая из них обслуживалась всего двумя рабочими вместо 30, а вторая повышала производительность труда в пять раз.

Обратим внимание на то, что процесс прядения, превращения волокнистого сырья в нити, сделался поэтапным, разделенным на ряд операций. Ныне каждая выполняется специализированной машиной. Впрочем, чтобы лучше представить себе все это, заглянем на одну из современных хлопкопрядильных фабрик. Издалека прибыли тюки с хлопковым волокном. Оно прежде всего подлежит разрыхлению. После этого легче расчесывать хлопок на машинах, что так и зовутся — чесальными. В этих машинах-«расческах» несколько миллионов зубчиков-иголочек. Пропуская хлопок, предварительно разрыхленный, они живо превращают миллиарды хлопковых волоконец в однородный холст. В данном случае холстом называют нечто вроде сильно распушенного «воздушного» пласта ваты. В таком «снежном одеяле» запросто мог бы утонуть крупный игрушечный медвежонок.

Примерно так же расчесывают и шерсть — иначе не получишь шерстяных нитей. Расчесать шерсть тяжелей, чем хлопок. Но на Черниговском суконно-камвольном комбинате шерстяные «холсты» сходят с чесальных машин, пожалуй, скорее, чем на хлопкопрядильной фабрике. Дело, оказывается, в том, что на Черпиговском комбинате наилучшему ведению процесса помогают радио^ изотопные датчики. Они намного тщательнее, чем любые человеческие глаза и руки, следят за прохождением волокон. Моментально сигнализируют обо всем происходящем в зоне машины на пульт управления. А там уж компьютер высчитывает и дает команду, как регулировать подачу сырья, скорость движения холста.

А может быть, лучше сориентировать волокна поможет магнитное поле? Для этого предложено пропитывать их предварительно специальным раствором, содержащим мельчайшие железные опилки. И под действием мощных магнитов «намагниченные» волокна дружно настроятся так, чтобы моментально образовать основу быстро бегущего «холста»…

Едва успев сойти с чесальных машин, «холсты» берутся, так сказать, в оборот. Превращаются в сравнительно плотную ленту, которая вытягивается и одновременно скручивается, все более утончаясь, превращаясь в конечном счете в нить. Но давайте повнимательней, как при рапидной, «замедленной» съемке кинокамерой, проследим за этими превращениями «холста». Вот он у нас на глазах «худеет» раз в десять-двадцать. Это делается при высокой вытяжке, как называют такую операцию. Но в иных текстильных предприятиях уже существует и сверхвысокая и даже экстравысокая. При этом степень вытяжки возрастает до ста, до двухсот. Плотная лента — ровница — теперь, после вытяжки, готова превратиться в нить на быстро вращающемся веретене.

Опять же вспомним веретена с «пряслицами» наших прапрапрабабушек. Вращались они примерно со скоростью секундной стрелки, обходящей циферблат, — то есть делали один оборот в минуту. А сегодня механические веретена начала нынешнего века, скорость которых была в тысячу раз больше, чем в ручных, кажутся безнадежно устаревшими тихоходами. А можно ли заставить веретено делать десять тысяч оборотов в минуту? Привод электродвигателя по идее должен обеспечивать и такую, и даже большую скорость. Вот только справятся ли подшипники? Силы трения могут подвести к критическому рубежу, когда детали начинают бешено разогреваться, выходить из строя. ФМЖ — ферромагнитные жидкости — позволяют защитить подшипники от вредных перегрузок. И все-таки до определенных пределов. Тридцать, сорок тысяч оборотов в минуту — никакие особые условия не могут предотвратить срыв.

Тем не менее задача увеличения скорости прядения весьма актуальна, и решать ее нужно. Инженерная мысль нашла то, что может вращаться с неограниченной скоростью. Воздух. Бешеный вихрь, захватывающий еще не оформленную нить и в два счета сматывающий ее, уже готовую, в специальную катушку — шпулю. Весящую, кстати, уже не сто граммов, а полтора килограмма. Но можно ли в этом случае говорить, что орудие прядения — веретено? Отнюдь: речь идет уже о безверетенном прядении. Именно так получают теперь на передовых предприятиях тысячи и тысячи километров нитей, из которых…

ОТ СЕДЬМОГО ПРАРОДИТЕЛЯ

«Седьмой Прародитель, — гласит африканское предание, — пропустил восемьдесят нитей основы через свои громадные зубы, а язык его продевал через нити основы уточную нить…»

Должно быть, нелишне кое-что пояснить или прояснить. В образе Седьмого Прародителя представлен легендарный основатель рода, пращур, культ которого окружен ореолом необычайных способностей, великанских масштабов, непостижимой мудрости.

Следующий комментарий для непосвященных — из области текстильного производства. В любой ткани — кстати, в этом воочию убеждается читатель, приглядевшись к какой-либо ткани, — переплетаются продольные и поперечные нити. Или в терминологии специалистов — нити утка и основы. Слово «основа», заметим попутно, на языке Древней Индии — санскрите, кроме технического термина, означает также и «наука», и «книга». И во многих языках оно имеет двойной смысл — и общепринятый, и применительно к ткаческому ремеслу.

Интересно, что и у предания о Седьмом Прародителе есть знаменательное продолжение. Оказывается, наряду с демонстрацией принципов ткацкого искусства в устах мифического героя возникали слова и запечатлевались в узорах ткани… Так в символической форме выражена мысль о неразрывности развития культуры народа, языка' и техники, прикладного искусства…