Пастырское богословие, т.3 - доц.архимандрит Тихон Агриков

Только это последнее в известной степени зависит от него. Радея о своем даровании, он при содействии благодати Божией, может подняться благодатно до преподобного Сергия Радонежского, Иоанна Кронштадтского, но он же, при своем нерадении может и долу низвергнуться. По силе дарованной ему при посвящении, обитающей в нем благодати священства ему дано совершать тайны, низводить Духа Святого, прикасаться своими руками до святейшего всех Владыки. По этим преимуществам его служение превосходит все земные служения, оно даже выше ангельского, что настойчиво отмечают отцы и учители Церкви. Особенно ярко это раскрыто у св. Иоанна Златоуста.

«Священство, — пишет он, — совершается на земле, но принадлежит к порядку небесных учреждений… Ни человек, ни ангел, ни архангел, ни какая другая сотворенная сила, но Сам Утешитель установил это служение. Поэтому священник должен быть так чист, как бы стоял на небе посреди ангельских сил… Когда видишь Господа закланным и лежащим… О, чудо! О, человеколюбие Божие! Предстоит священник, низводящий с неба не огонь (как пророк Илия), но Святого Духа… совершает страшную жертву и постоянно касается общего всех Владыки, — скажи мне, где поместить его? Какой потребуем от него чистоты и какого благоговения?[41].

Поэтому в древней отеческой литературе пастыря нередко прямо именовали «земными ангелами и небесными человеками», «серафимами плотяными».

Кроме этой Божественной стороны в пастыре есть сторона человеческая, его собственная. Он может более или менее сознавать величие обитающего в нем Божественного дара, с большим или меньшим благоговением предстоять пред Престолом Божиим, с большим или меньшим вдохновением совершать Божественную службу, проявлять в священнослужении больше или меньше творчества пастырского духа.

Если Божественное дарование пастыря — первейшее условие православного Богослужения, то и человеческая сторона пастыря имеет огромное значение в Богослужении. Пастырь — совершитель Богослужения. От него прежде всего зависит характер, строй, тон совершаемого Богослужебного чина. Он может священнодействовать и как вдохновенный художник, и как бесталанный ремесленник. Он может одушевленно, живо, красочно передать глубокий смысл, несравненную красоту и беспримерное по богатству содержание нашего православного Богослужения и всем этим потрясти человеческие души, но он же может своей нечуткостью, непроникновенностью, небрежностью или неряшливостью обесцветить, затемнить и даже изуродовать или исказить чудный наш Богослужебный чин, тем самым лишив его той силы и огромного влияния на верующие сердца, которую тот может и должен иметь[42].

Способность поставить Богослужение в соответствующем его назначению виде — огромное достоинство в пастыре, на развитие которого должно быть обращено самое большое внимание. Этого требует огромное значение православного Богослужения в области эмоции. В нашем Богослужении неисчерпаемое, открытое для всех богатство богословия и морали, Божественной мудрости и возвышеннейшего человеческого вдохновения. И нет другой силы, которая так могущественно, всеобъемлюще и разносторонне влияла бы на человеческие сердца, как правильно, разумно и одушевленно совершаемое православное Богослужение. Оно доступно и назидательно и для простецов, и для самых великих ученых, и для отроков, и для старцев, оно может дать духовную пищу и высшее наслаждение. Надо при этом заметить, что благотворное влияние нашего Богослужения не ограничивается одной религиозной сферой человеческого сердца, хоть последнее и служит главным объектом его воздействия.

Правильно поставленное Богослужение с изящно украшенным храмом, о истово — церковным хором, с проникновенно и вдохновенно служащим священником не только поднимает религиозное чувство, но и развивает в присутствующих вкус к художественному, изящному, прекрасному[43].

Развивая этой своей стороной в человеке вкус к высокому и прекрасному, храм подготовляет человеческое сердце к уразумению и восприятию небесной красоты, открывающейся как во всем мире, так и в Божественном слове, роднит религию с искусством и во всех отношениях облагораживает человека. В этом отношении в малокультурных странах значение храма с его Богослужением неограниченно.

Нужно, однако сказать, что способность придать подобающую красоту и величие Богослужению вырабатывается не столько теорией, сколько практической, жизненной школой. В этой способности есть много непередаваемого, что не поддается словесному выражению, но легко наблюдается и усвояется с примера. В этой способности бывают неуловимые штрихи, вызываемые уже личным творчеством священнодействующего в момент его духовного подъема и религиозного возбуждения. Но опять же, чтобы творчество это не приняло уродливой формы, нужны: готовый пример, соответствующая среда, верные, добрые традиции для его развития. У нас даже в столичных соборах можно было наблюдать высокообразованных пастырей, не обладавших даром совершения Богослужений. И наоборот, в монастырях, сплошь и рядом заселенных полу — образованными монахами — все без исключения блистали несравненной красотой постановки в них Богослужебного дела, влекшей в их храмы несчетные толпы верующего народа всех положений, возрастов, званий и состояний. Тысячекилометровые расстояния не останавливали желания русских людей пойти и подышать в чудной атмосфере монастырских храмов. Истовое, проникновенное монастырское Богослужение несмотря на разнообразные недостатки уклада жизни большинства из них делало последние рассадниками высокой духовной культуры в народе.

Для постижения тайны Богослужебного искусства монахи не изучали никаких теорий, а постепенно на практике усваивали монастырские богослужебные традиции и учились с примера старших, с своей стороны внося в совершаемые ими священнодействия благоговейное настроение, духовный подъем своею простотой верующего сердца.

Но хотя пример и добрый образец имеют в Богослужебном деле преимущественное значение, все же необходимо указать некоторые основные требования, которые должны предъявляться к совершителю Богослужения.

2. Требования, предьявляемые при богослужении

а. От пастыря прежде всего требуется молитвенная настроенность его души и чувство живой веры. Он твердо убежден, что стоит пред лицом живого Бога, Бога — Отца милости и любви, жалости и снисхождения. Пастырь подобен многосемейному отцу, пришедшему к богатому человеку просить милости детям своим. И вот он стоит, просит, кланяется и умоляет. Видя многосемейного отца и детей его голодных а холодных, тот, будучи милостив и добр, исполняет его прошения, и дает ему даже больше, чем он просит (Мф 7,10). И все это живо, реально, не относительно, но с чувством живой любящей веры, с сыновним чувством к своему родному отцу. Если в момент Богослужения пастырю пришли мысли сомнения, чувства холодности, отчуждения, он спокойно продолжает свою молитву. Он знает, что это не его, а враг — диавол внушает все это. По мысли проф. Ветелева, пастырь глубоко уверен, что Господь Бог его слышит, что для Бога все люди дороги. Все они Ему свои, и может ли Он при этом не исполнить прошения пастыря[44].

б. Затем совершителя Богослужения не должно оставлять сознание небесной высоты служебного дела. Священник, хотя бы и один служил литургию или утреню и вечерню, в существе он служит в бесчисленном соборе ангелов и святых, здесь присутствующих. Они невидимо сослужат пастырю, стоят рядом с ним, окружают Престол Божий и умоляют Владыку всех о милости. И пастырь живо чувствует это. Он трепетно переживает близость к себе ангелов и святых и молитвенно пламенеет вместе с ними к Богу. Сознание особой небесной высоты служения дается пастырю Духом Святым. «Дух истины» свидетельствует в самой душе его о Господе, т. е. о единении с небожителями и всеми святыми[45].

Отсюда как сосредоточен должен быть дух пастыря, как трепетно возвышен.

Святой Апостол говорит: «Богу бо есмы споспешницы», «тако нас да непщует человек, яко слуг Христовых и строителей таин Божиих».

в. В — третьих, от совершителя Богослужения требуется непрестанная внимательность к произносимым словам и совершаемым действиям и проникновенность в смысл и значение тех и других. То и другое священнослужителю необходимо, чтобы он, во исполнение Слова Божия, мог петь Богу разумно (Пс. б,8). В этом отношении особенно внимательным надо быть священнику начинающему, еще не усвоившему вполне церковной службы. Он должен всматриваться и вдумываться в каждое слово и непременно следить по служебнику (последнее, впрочем, вменяется церковным правилом в обязанность всем без исключения священнослужителям). Несоблюдение этого правила приводит к механическому, без разумения смысла заучиванию Богослужебных молитв или к искажению слов и даже выражений, например, «доброделающих» вместо «добродеющих», «о благосостоянии Святых Божиих церквей» вместо «о благостоянии» и т. д. А служение по памяти без служебника, при всегда возможной невнимательности или забывчивости приводит к ошибкам и к замешательству при Богослужении.