Война - Ираклий Берг

— О том что мы послы к их повелителю. — сдался Пушкин после третьего вопроса. — Что мы поражены его величием. Восхищены оказаным приёмом. Потрясены оказаными милостями. Что повелитель, в безграничности своей доброты, позволил нам припасть к ногам самых прекрасных из всех женщин вселенной. Что мы умоляем принять наше скромнейшее подношение, от недостойных людей, которым на мгновение Всевышний явил милость в виде взгляда своего наместника на земле, согрев тем наши сердца.

— Понятно. Другими словами, вы подточили лёд, а я своим выступлением совершенно разбил его. Что? — поёжился граф от того как на него вдруг все посмотрели. — Разве нет?

На следующий день в посольство явился лично визирь, сообщивший, что Падишах и Владыка Востока приглашает завтра своих гостей разделить с ним удовольствие от охоты в окрестностях Стамбула.

Глава 6

Случай на охоте

Во дворце Топканы готовились к выезду. Посланный от визиря гонец указал стоять у ворот и ждать.

— Всё-таки это случилось, Апполинарий Петрович, нас заставили ждать у ворот. — рассмеялся Степан.

— У вас подпруга слабовата, граф, поправьте пока есть время. — отозвался посол. — Неизвестно сколько времени придётся сидеть в седле. Пока все соберутся. Мы первые из посольств.

— Думаете будут другие?

— Безусловно.

— А вы не знаете куда мы собираемся? — Степан последовал слез с коня.

— На охоту. Куда — знают только султан и Всевышний. Могу только предпологать.

— Это уже кое-что, ваше высокопревосходительство, — шутливо отсалютовал граф, — предположите, если вам не трудно.

— Не трудно. Вряд ли куда-то далеко. Точно не в Эдирне, тогда нас бы предупредили. Вероятно, действительно рейд по окрестностям. Султан недавно построил себе новый охотничий дом в Маслаке, это к северу отсюда, можно рукой подать. Наверное, туда и отправимся.

— Какого зверя будем бить? — не унимался Степан.

— А вам не всё равно, господин граф? — поморщился Безобразов.

— Интересно ведь, Пётр Романович. У меня и оружия нет. А вдруг что?

— Охотиться будет султан, а мы, ваше сиятельство, находимся здесь в роли благодарных зрителей. — резонно заметил Бутенёв.

— Благодарных? — усомнился Степан. — Но вдруг султан промахнется, или нам не понравится?

— Даже если падишах промахнется и попадёт вам стрелой, например в… то место которым вы мучаете лошадь, нам всё равно следует быть благодарными. — не отставал Безобразов. — это называется дипломатия, ваше сиятельство.

— Промах подобного рода может вызвать международный скандал. — с серьезным видом ответил Степан. — по возвращении домой, наш государь оценит подобную самоотверженость и щедро наградит за службу.

— Непременно. И повелит добавить в ваш родовой герб изображение символизирующее этот подвиг. Ваш отец будет счастлив.

— А вы умеете в сарказм, Пётр Романович. — расхохотался Степан представив как он сообщает Помпеевичу о подобной награде.

— Смех смехом, но я бы попросил воздержаться от шуток сегодня. Охота, граф, дело серьёзное. — заметил Пушкин. — Ну вот опять. Что такого я смешного сказал, Степан?

— Ничего, Александр Сергеевич, просто ваш конь…

— Что — конь? Он как раз не ржёт, спокоен и послушен, как и положено хорошему коню.

— Да нет, я про имя. С вас можно рисовать картину и назвать её «Пушкин верхом на Аристотеле».

— Действительно забавно, ваше сиятельство. Но смотрите — французы.

И правда, к нашим всадникам приближалось несколько верховых, старший их которых нёс на себе мундир французского адмирала.

Почти сразу показались другие всадники в европейских костюмах. Обмениваясь дежурными приветствиями учтивости, они занимали понравившиеся места сбоку от ворот.

Апполинарий Петрович, пользуясь случаем, взял на себя труд дать краткое представление об основных участниках.

— Француз это Альбен Рейн Руссен, барон и адмирал. Говоря проще — пират. Во времена корсиканца он грабил англичан и кого мог ещё в Индийском океане, за что получил орден Почётного легиона. Перейдя на сторону роялистов получил орден Святого Людовика. Во время «ста дней» избежал ошибок. Получил титул барона. Прославился во время войны Бразильской империи против провинций. Прибыл с эскадрой прямо в Рио, наставил пушки и потребовал компенсацию французским купцам, которую выплатили. Стал членом академии наук. Не самая приятная личность.

— А это кто, с вытянутым лицом и выпучеными глазами?

— Австрийский посланник. Эдуард фон Клесль. Древний род, но только третий в семье. У австрияков, как вы знаете, майорат. Впрочем, его семья богата настолько, что получаемый им апанаж достаточен для представительства в Порте, что показатель. Холост. По слухам, весьма несчастен. Якобы любил одну девушку, но одна из прабабушек объекта его страсти не являлась дворянкой, правило шестнадцати не выдержало проверки и потому старший брат запретил помолвку. В Вене нравы довольно строгие.

— Ужас. — передернул плечами Степан.

— А те трое, на отличных гнедых, должно быть англичане? — спросил Безобразов.

— Вы правы, Пётр Романович. Старший лорд Понсонби, джентльмен до мозга костей и дипломат от Бога. Очень опасен для интересов Его Величества. А вот его спутник опасен для нас.

— Который?

— Что слева. Тёмная личность. Зверь в человечьем обличии. Но не трогайте его, господа. Это моя дичь.

— Воля ваша, Апполинарий Петрович. Но кто вон те люди?

— Испанцы. А за ними Пруссаки.

— Тот немец нехорошо на нас глядел, когда была аудиенция.

— Он на всех так смотрит, ваше сиятельство. Считает, что именно так выглядел старый Фридрих. Но будет, кажется начинается. Слышите?

У ворот засуетились. Раздался звук труб возвещающий о том, что ожидание завершено.

Почти через целый час кавалькада выбралась из города и шагом двинулась на север.

Всего в охоте участвовало по оценке Степана не менее полутысячи всадников, десятую часть которых составляли представители дипмиссий. В середине процессии находилось с два десятка крытых поводок, на вид лёгких и богато украшенных. Впрочем, здесь всё дышало роскошью.

— А как вообще турки относятся к иностранцам, Апполинарий Петрович?

— Всё зависит от статуса, как, наверное и везде, Саша.

— Понимаю, — поддержал Степан, — если вы посол от