Екатерина Великая в любви и супружестве - Николай Шахмагонов

«Дамы царят в салонах, занимают престолы или управляют теми, кто занимает престолы. Дамы ведут войну против прусского короля (имеются в виду Елизавета Петровна и Мария-Терезия. – Н.Ш.). Нет ничего удивительного, что дамы оказались и во главе заговора. Это были: Н. Ф. Лопухина, А. Г. Бестужева, свояченица канцлера, жена его брата Михаила, и Софья Лилиенфельд, жена камергера. Разными нитями, и, конечно, в значительной мере романического свойства, они были связаны с брауншвейгской фамилией или с лицами, пострадавшими при ее падении. Около руководительниц группировался кружок гвардейских офицеров, а вдохновителем этого великосветского общества был австрийский посол граф Бота… Предприятие не пошло, однако, далее простой болтовни: в кружке выражали недовольство поведением Императрицы, осуждали ее поездки в придворные резиденции для устройства попоек, сомневались в ее правах на престол, как дочери Петра, рожденной за три года до брака; офицеры смеялись над „бабьим“ правлением. Дамский заговор вызвал против себя также женский образ действий. Все это Лопухинское дело было до крайности преувеличено и раздуто и чуть не повело к разрыву австрийского союза. Мария-Терезия вынуждена была отозвать посла и даже подвергнуть его на некоторое время аресту для успокоения разгневанной союзницы».

Руководительницы жестоко поплатились. Лопухина была знаменитой красавицей – единственной соперницей Елизаветы, – вот в чем состояло ее главное преступление, которого та не могла ей простить… Лопухина и Бестужева были биты кнутом на площади и с вырезанием языков отправлены в Сибирь. Даже члены Тайной канцелярии просили императрицу пощадить третью участницу, Софью Лилиенфельд, находившуюся в состоянии беременности, и избавить ее от тягостных очных ставок. На докладе канцелярии Елизавета написала резолюцию столько же ужасную по содержанию, сколько и по орфографии:

«Надлежит их в крепость всех взять и очною ставкою про из водить, несмотря на ее болезнь, понеже коли они государево здоровье пренебрегали, то плутоф и наипаче желеть не для чего, луче чтоб и век их не слыхать, нежели еще от них плодоф ждать».

Этот заговор сослужил недобрую службу и брауншвейгскому семейству, которое императрица отпустила за границу. Но после раскрытия заговора, она стала опасаться, что кто-то попытается использовать имя младенца Иоанна Антоновича для новых смут, приказала вернуть семейство. Родителей несостоявшегося императора сослали в Холмогоры, а его самого заточили в Шлиссельбургскую крепость.

Чего же могла ожидать Екатерина Алексеевна в том случае, если клевета на нее достигла бы цели и императрица Елизавета Петровна сочла ее опасной соперницей? Нужно было как-то убедить государыню в том, что она не ищет трона, что, если это нужно для общего дела, готова покинуть Россию. Вот как вспоминала она об этом в «Записках…»:

«Решение мое было принято, и я смотрела на мою высылку или не высылку очень философски; я нашлась бы в любом положении, в которое Проведению угодно было бы меня поставить, и тогда не была бы лишена помощи, которую дают ум и талант каждому по мере его природных способностей; я чувствовала в себе мужество подниматься и спускаться, но так, чтобы мое сердце и душа при этом не превозносились и не возгордились, или, в обратном направлении, не испытали ни падения, ни унижения. Я знала, что я человек и тем самым существо ограниченное и неспособное к совершенству; мои намерения всегда были чисты и честны; если я с самого начала поняла, что любить мужа, который не был достоин любви и вовсе не старался ее заслужить, вещь трудная, если не невозможная, то, по крайней мере, я оказала ему и его интересам самую искреннюю привязанность, которую друг и даже слуга может оказать своему другу или господину; мои советы всегда были самыми лучшими, какие я могла придумать для его блага; если он им не следовал, не я была в том виновата, а его собственный рассудок, который не был ни здрав, ни трезв».

В болезнях и скорбях проходила жизнь великой княгини, и она мужественно переносила испытания, ведь только в скорбях происходит осознание пути своего, деяний своих, грехов своих.

«Многими скорбями подобает внити в Царство Небесное» (Деян. 14, 23) и «в мире скорбни будете» (Ин. 16, 33), – сказал Господь. Что делать, такова судьба человека, такой земной удел человека – скорбь, труд, болезни, подвиги, печали, теснота, лишения. «Не искушение ли жить человеку на земле?» (Иов. 7, 10), – вопрошал праведный Иов. «Букварь: начала познания вещей Божественных и человеческих» приводит поучения святых старцев. «Болезни есть земной удел человека после грехопадения, – говорил преподобный Амвросий Оптинский. – Корень всех болезней и зол – грехи прародительские и личные; и видим от слов Спасителя болящему: „Откупаются тебе грехи“ (Мк. 2, 5), ибо они исцелялись». «За грехи переживаем печали, скорби, войны, голод, болезни, страдания», – говорил святитель Иоанн Златоуст. Преподобный Симеон Новый Богослов учил: «Когда страдает тело в болезнях и мучениях своих, то душа приходит в чувство покаяния и спасается». А святой преподобный Серафим Саровский считал, что «болезнь очищает от греха, ослабляет страсти. Болезнь, переносимая в терпении и благодарении, вменяется в подвиг». Святитель Феофан Затворник считал, что «болезнь иных укрывает от бед, которых они не миновали, если бы были здоровы». Екатерина Алексеевна не могла знать лишь поучений святого преподобного Серафима Саровского и святителя Феофана Затворника, живших и творивших свои великие подвиги в XIX веке. Серафим Саровский родился в 1759 году, но в царствование императрицы Екатерины еще не получил столь широкой известности. Описываемые же скорби великой княгини проходили в основном еще до его рождения или в годы его младенчества. Но поучения святых отцов Иоанна Златоуста, Симеона Нового Богослова, Василия Великого и других, несомненно, были ей известны. Да, она хорошо знала евангельские истины, которым стремилась следовать. Многие их этих толкований нельзя не отнести к жизни самой Екатерины Алексеевны. Разве не отражением ее деятельности являются слова о. Серафима (Романцева): «Болезни допускаются тогда, когда мы не способны к подвигам». Способная к подвигам императрица Екатерина Великая во время своего 34-летнего царствования очень мало болела, за исключением последних лет жизни.

Разве не о мужестве, отваге и готовности к подвигу во имя народа говорит известный всем факт, описанный Н. Д. Тальбергом следующим образом: «Стремясь доказать своему народу безопасность начавшейся в Европе прививки оспы, Императрица выписала в 1768 году из Англии специалиста, известного врача Димсделя, который 12 октября сделал прививку ей, а 1 ноября Наследнику, Великому Князю Павлу Петровичу».

Но это было позднее, а пока мы видим великую княгиню в годы суровых испытаний, выпавших на ее долю, в которых выковывался характер будущей великой государыни.

«Скорби – наша школа, где мы учимся», – говорил Святитель Иоанн Златоуст, и великая княгиня училась, училась с терпением и мужеством переносить испытания, училась твердости, училась любви и милосердию – училась Царствовать на Самодержавном Престоле Русских Царей. Училась царствовать… У нее были учителя. Какие они? Плохие ли, хорошие ли? Известно, что идеальных учителей нет и не может быть. Нет и не может быть никого, кроме одного, главного учителя – Бога. И потому, говоря об испытаниях и скорбях, попускаемых Самим Богом, святые отцы говорили о них, как об учебе и наставлениях. Так преподобный Максим Исповедник утверждал:

«Много из случающегося с нами случается в научение нас, или во очищение прошедших грехов, или в исправление настоящего нерадения, или в предотвращение будущих падений».

И можно прибавить к тому слова святителя Григория Богослова: «Золото испытывается в горниле, а добродетельный человек – в скорбях».

Часто сетуют на плохих учителей, забывая, что над нами властвует Постоянный и лучший Всевышний Учитель. Мы только должны приложить истинное внимание к этой учебе, то есть обратиться к Богу, прислушаться к воле Божией и научиться следовать Ей, испытать веру и повиноваться, очистить сердце, пробудиться для добра, научиться терпению, благочестию. И тогда, по мере этой учебы, по мере познания воли Божией, нам будут со значительно большей легкостью, чем при нудной зубрежке, открываться самые необходимые нам знания.

У Екатерины Алексеевны были хорошие учителя – книги. Многие современники отмечают ее особенную любовь к книгам по Русской истории. Часто в годы молодости, покидаемая всеми, в скорбях, она плакала, молилась и читала… Книги – вот учителя, даруемые нам Богом. Сначала было Слово. Слово Божие мы находим в книгах. Слышу возражения – книги-то, мол, разные бывают. Но да по вере и воздаться каждому! Бог дает нам те книги, которые мы заслуживаем не только по вере, но и по делам каждого, ибо, как говорил святой преподобный Серафим Саровский, «истинная вера не может оставаться без дел; кто истинно верует, тот непременно творит и добрые дела».