Поверить в любовь (СИ) - Соколова Надежда Игоревна

Пока его, голого и возбужденного, вели на задний двор, к позорным столбам, установленным во дворе каждого дома для подобных целей, Стив мелко дрожал. Скрывать страх не было сил. Да и незачем. Господа любили наслаждаться эмоциями своих рабов. А страх — эмоция сильная.

— Не бойся, — мужская рука опустилась к яйцам, сжала их довольно сильно, — я сейчас тебя ласково изобью. Уверен, тебе понравился.

В голосе господина послышалось глумление. Стив прикусил изнутри губу, чтобы не закричать от боли и страха.

Двое охранников, мгновенно появившихся на заднем дворе по приказу деда хозяйки, зверски ухмыльнувшись, умело распяли Стива между столбами.

Господин достал хлыст. Секунда — и воздух рассек свист. Первый удар обрушился внезапно. Стив напрягся, услышав свист, и не смог удержать крика, когда хлыст пропорол кожу, обжигая ее и оставляя на ней кровавые следы. Один удар, второй, третий… Кричать разрешалось. И Стив кричал во всю силу легких. Боль от сыпавшихся ударов и страх при мысли о том, что хотя бы кончиком хлыста «палач» на этот раз заденет гениталии.

Хлыст безжалостно разрывал кожу, оставляя на ней кровавые полосы и рваные раны. С каждым ударом Стив кричал все сильней и уже не замечал постоянно, водопадом, текущих по лицу крупных слез. Спина, ягодицы, живот, внутренняя поверхность бедер — все было исполосовано хлыстом. Гениталии пока оставались целыми. Но это пока.

Еще один взмах — и хлыст задел напряженный член. Стив закричал от дикой боли, сажая голос. Второй удар — досталось яйцам. Третий — Стив потерял сознание.

Это случилось внезапно, наверное, только так Алиса могла объяснить самой себе потерю контроля. Да, заметил ее эмоции только один человек, но при невезении Алисы и этого могло быть достаточно.

Дед, отец матери, с утра находившийся не в духе, после обеда вызвал всех на задний двор. Зачем — Алиса понятия не имела. Она была погружена в собственные мысли о побеге, который так и не получалось совершить, а потому не обратила внимания на довольные ухмылки и довольные переглядывания братьев. Жених к обеду не вышел, и Алиса искреннему радовалась, что хоть его лицо не станет в ближайшие часы постоянно мелькать перед глазами.

На заднем дворе, как оказалось, натянули тент, чтобы защитить головы господ от жаркого солнца, поставили несколько скамеек с удобными спинками, так что народ мог сеть в любом месте, с кем угодно.

В нескольких шагах от тента были врыты в землю два столба. А рядом с ними… Алиса подавила желание протереть глаза: нет, это не может быть так! Это не правда! Рядом со столбами стоял обнаженный, перевозбужденный Стив, и двое охранников, людей, не андроидов, готовились, похоже, привязать его к этим столбам.

Алиса судорожно вздохнула, поймала краем глаза чей-то взгляд, повернулась:

Оксана. Сестра мачехи. Сидит неподалеку, смотрит внимательно и цепко, единственная из всего народа, не на столбы, а на нее, Алису.

Алиса прикусила изнутри губу, тщательно стараясь притвориться безразличной, повернулась к столбам. Стива уже привязали. И теперь дед, стоя рядом с хлыстом, готовился его пороть. Алиса напрасно пыталась поймать взгляд Стива. Он смотрел куда угодно, но только не на скамьи под тентом.

Хлыст свистнул, рассекая воздух. Стив вскрикнул. Алиса буквально физически ощутила его боль. Хлыст опускался снова и снова. Стив кричал все сильней. Во рту у Алисы тек ручеек крови — губа была закушена хорошо, если не насквозь. С трудом пытаясь казаться невозмутимой, Алиса наблюдала, как дед переходит с места за спиной Стива вперед, становится чуть впереди, начинает бить по животу, бедрам, ногам… гениталиям!

Стив кричал с надрывом, сажая голос. После третьего удара по члену и яйцам он потерял сознание. Дед довольно усмехнулся и торжествующе повернулся к скамьям. Он был доволен собой. Алиса почувствовала жгучую ненависть и к нему, и к остальным родственникам.

«Никогда, — внезапно осознала она, — я никогда не смогу их простить. И не захочу. Сволочи. Уроды. Подонки».

Глава 23

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Стив пришел в себя в санитарном блоке, куда его, видимо, сразу после потери сознания принесли слуги-андроиды.

Врач-андроид (другие рабам не полагались, люди лечили только господ) уже вколол ему лекарство для регенерации и обезболивающее и подключил датчики, чтобы проверить общее состояние.

Физически Стив был, может, и в порядке, пусть и не полном.

 По крайней мере, сейчас он ощущал себя намного лучше, чем после ночи «любви» с женихом хозяйки. А вот душа болела, прямо выворачивалась наизнанку от боли. Никогда раньше Стив не испытывал душевных терзаний. Он вообще не знал, что такое возможно. Свое приниженное состояние он воспринимал спокойно, словно все так и должно было быть. Он — раб, может чувствовать только физическую боль. Именно это вбивали в головы всем рабам. Никаких чувств и эмоций — они для господ. Рабу остается лишь подчинение.

И Стив до последнего времени искренне верил в такой расклад. А потом… Потом его отдали молодой хозяйке, что не понимала унижений и наказаний. Рядом с ней Стив на некоторое время ощущал себя практически свободным. Она позволяла ему делать то, за что другие хозяева давно жестоко наказали бы любого раба.

И Стив, глупец, посмел влюбиться. Теперь, лежа в санитарном блоке, он осознавал это как никогда четко. Он влюбился. Скорей всего, раз и навсегда. А она… Она, конечно же, посмотрит на него только лишь как на раба…

Стив закусил изнутри губу, чтобы болью физической хоть как-то перебить боль душевную. Бесполезно. Не помогло ни капли. Он видел хозяйку, мельком, там, под тентом, среди других господ. Он знал, что она все видела. И от одной мысли о том, что она наблюдала за его поркой, ему хотелось умереть, а сердце ныло в груди без остановки.

Сколько он провел времени за этими мыслями, Стив не знал. Очнулся он, когда врач-андроид отцепил датчики от его тела. Это означало только одно: его организм достаточно регенерировал и теперь справится сам. Болевые ощущения ушли. И Стив может возвращаться к своим обязанностям и идти к хозяйке. Голый, конечно же.

Стив поднялся с лежанки, размял тело: оно слушалось его практически полностью. Оставаться дальше в санитарном блоке было бессмысленно. Стив открыл дверь и шагнул через порог.

 Стива отвязали и куда-то унесли двое слуг-андроидов. Народ поднялся и, делясь впечатлениями от увиденного, направился назад, в дом. Алиса шпа, с трудом передвигая ноги. Все же одно дело — просто знать о том, что могли сотворить с рабом, и другое — самолично это увидеть. К последнему Алиса готова не была.

В груди ныло сердце. Алисе хотелось развернуться, броситься за слугами, постараться найти Стива… Но улететь с этой ужасной планеты ей хотелось не меньше. А потому она шпа с остальными, уже даже не стараясь делать вид, что все в порядке.

В холле ее кто-то придержал за руку. Алиса остановилась, повернулась. Оксана. Стоит и смотрит так внимательно, цепко.

— Пойдем чая выпьем.

Алиса кивнула слегка заторможенно. Пить чай она не собиралась. Но и отказывать сестре мачехи смысла не видела. Та явно о чем-то собиралась поговорить.

Они зашли в ближайшую гостиную, дождались, когда служанка-андроид накроет на стол к чаепитию, затем Оксана встала, закрыла дверь, вернулась и села в кресло.

— Ты с молоком или так будешь?

— Без всего, — Алиса взяла чашку в руки, чтобы чем-то их занять, и приготовилась слушать.

— Ты совершенно не умеешь притворяться. Скажи спасибо, что твоего жениха не было рядом. Иначе раба уже продавали бы на аукционе, — Оксана покачала головой. — Родственникам до тебя дела нет. А вот жених твой ревнивец еще тот.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Алиса промолчала. Что можно было сказать на это? Никто не готовил ее к необходимости притворяться, играть навязанные роли, лицемерить…

— Ты так сильно к нему привязана?

— Не знаю, — честно ответила Алиса. — До сегодняшнего дня думала, что нет. Но это…