Мушкетер - Даниэль Клугер

Я вышел следом. Пить мне не хотелось. На улице мушкетер еще раз любезно поклонился мне и в сопровождении своего немногословного слуги скрылся в одном из соседних домов.

Мне ничего не оставалось, как продолжить бесцельное шатание по городу. Но уже через несколько шагов я споткнулся об чью-то некстати подставленную ногу. Едва не упав, я машинально схватился за первую попавшуюся опору, коей оказался как раз обладатель подставленной ноги.

– С ума вы сошли, что ли?! – вскричал он и изо всех сил толкнул меня, так, что я вновь чуть не упал. – Или ослепли?!

Выпрямившись, я внимательнее присмотрелся к обидчику. Его пышный щегольской камзол из ярко-красного бархата, затканный золотыми и серебряными нитями и перехваченный выше талии розовым шелковым шарфом, выгодно отличался от моего потертого колета и запыленных ботфортов с разбитыми носками. Да и плюмаж на его шляпе наверняка стоил дороже всей моей одежды. Рядом с ним стояли еще двое, в красных плащах с белыми крестами и высоких ботфортах, – мушкетеры его высокопреосвященства.

Мое уныние исчезло без следа, уступив место негодованию и желанию хорошенько проучить задиру. По высокомерно-презрительной усмешке я сразу понял, что этот щеголь сознательно подставил мне подножку. Он заслуживал хорошей трепки, и я лишь раздумывал, с чего начать.

Обидчик мой презрительно усмехнулся:

– Да этот провинциал еще и глухонемой! – бросил он, обращаясь к своим собеседникам. – Стоило бы его научить хорошим манерам.

– Так займитесь этим, господин учитель! – заметил я столь же презрительно. – Правда, для школьного учителя вы чересчур пестро наряжены. В таком наряде чертовски неловко действовать указкой! – И я выразительно скользнул взглядом по его шпаге, висевшей на расшитой золотом кожаной перевязи.

Он вспыхнул и схватился за оружие, но один из гвардейцев кардинала тронул его за локоть и отрицательно покачал головой. Тогда разряженный наглец, поворотившись ко мне и чванливо подбоченясь, предложил перенести нашу беседу подальше от посторонних глаз.

– Например, на Пре-о-Клер, – предложил он. – Через час. Надеюсь, вы успели узнать это место? Ведь, судя по вашему костюму, вы лишь сегодня заявились сюда из деревни и, возможно, не знаете Парижа!

Я почувствовал себя уязвленным. Мне казалось, что мой внешний вид свидетельствует не только о воинственности, но и о превосходном вкусе.

– Хоть я здесь недавно, – запальчиво ответил я, – мне неплохо знакомы окрестности аббатства Сен-Жермен-де-Пре! И немало любителей поучать других я там избавил от этой пагубной привычки!

На самом деле мне еще ни разу не довелось драться на дуэли – за исключением того случая, когда два вертопраха попытались сорвать с меня плащ. Но поскольку тот случай касался именно детали моей одежды, я с чистой совестью мог произнести это. Сказанное прозвучало достаточно внушительно. Во всяком случае, тень озабоченности легла на лицо моего соперника. Я же, смерив его и его друзей надменным взглядом, неторопливо пошел прочь.

Спокойствие стоило мне немалого труда. Отойдя от обидчика, я едва не запрыгал от радости. Еще бы – мне так неслыханно повезло! Настоящая дуэль с заносчивым щеголем сейчас представлялась лучшим способом избавиться от дурного настроения. Я нисколько не сомневался в победе и уж никак не мог поверить в печальный для себя исход. И то сказать: разве в восемнадцать лет кто-нибудь может всерьез усомниться в собственном бессмертии и неуязвимости? Словно хищный зверь, метался я по парижским улицам, вполголоса считая минуты. Щеки мои горели, глаза – я уверен – сверкали, а рука то и дело хваталась за эфес. Встречные поспешно уступали мне дорогу: видимо, я выглядел очень воинственно. Еще немного – и я неизбежно получил бы десяток новых вызовов – чему, впрочем, был бы только рад.

Час тянулся очень долго. Но все-таки он закончился. Минута в минуту я примчался на пустырь Пре-о-Клер, рядом с аббатством.

Я частенько забредал сюда, на место, облюбованное парижскими дуэлянтами. Скрываясь в тени старого монастыря или за деревьями, окружавшими пустырь, я с жадным интересом наблюдал за стычками и поединками, в которых мушкетеры участвовали чаще других. Я внимательно следил за их приемами, отмечая про себя те, которым не успел научиться у мэтра Паре. Иной раз я старался повторять наиболее удачные выпады – осторожно, разумеется, чтобы не выдать своего присутствия. Сегодня мне впервые предстояло выступить в роли участника занимательного действия. И я был уверен, что, уж во всяком случае, не ударю в грязь лицом.

Мой противник появился почти одновременно со мной. Его сопровождали те же два гвардейца в красных плащах, ставшие свидетелями нашей ссоры. Хотя он мне их не представил, я решил, что «красные» – его секунданты, и потому не придал особого значения их присутствию. Даже напротив: движимый молодым тщеславием, я был рад случаю продемонстрировать свое умение фехтовать двум настоящим солдатам.

Щеголь отвесил мне небрежный поклон. Я поклонился в ответ, после чего поединок начался.

– Меня зовут Шанлесси, сударь, – сказал он высокомерно. – И я очень тороплюсь. Свидание. Надеюсь, вы понимаете. Не будем терять времени.

– Меня зовут Портос, – ответил я столь же высокомерно. – Я тоже тороплюсь и, по удивительному совпадению, тоже на свидание. Прошу вас, господин Шанлесси, я жду вашей атаки.

Противник был несколько старше меня по возрасту и, как вскоре выяснилось, немного опытнее. Моя молодость и провинциальный наряд, видимо, ввели его в заблуждение, но физическую силу противника он оценил сразу же и потому на первых порах вел себя осторожно. Некоторое время он танцующим шагом кружил вокруг меня, держа шпагу направленной мне в грудь и изредка делая ложные выпады. Затем, решив, что усыпил мою бдительность кажущейся пассивностью, щеголь набросился на меня с такой силой, что я с трудом парировал удары, сыпавшиеся с невероятной скоростью. Он атаковал легко и энергично, я же медленно отступал к глухой стене, выходившей на пустырь с северной стороны.

Заметив, что я отступаю, он усилил натиск. К счастью, я вспомнил совет мэтра Паре: «Если вам трудно защищаться – нападайте!» Улучив момент, я с силой отбил шпагу противника вверх и тут же сам атаковал его, заставив перейти от нападения к обороне. Несколько минут мы фехтовали, словно прилежные ученики на уроке. Вскоре мы поменялись местами. Теперь уже я вынудил его отступать к стене. Его действия становились все менее уверенными. В конце концов, он совершил ошибку, слишком энергично отреагировав на ложный выпад. Круговым движением отбив его шпагу, я отправил ее в правое верхнее положение. Несколько мгновений Шанлесси был совершенно открыт, и этого хватило, чтобы моя шпага вошла в его грудь. Какое-то время он изумленно смотрел на меня.

Затем глаза его закатились. Я выдернул шпагу, и г-н де Шанлесси медленно осел на землю.

Дуэль была окончена, я с гордостью посмотрел на секундантов. Похоже, гвардейцы не ожидали такого исхода. Они переглянулись, и вдруг один из них, шагнув ко мне, потребовал:

– Сдайте шпагу.

Я опешил.

– Сдайте шпагу! – повторил он, повысив голос. – Вы арестованы за нарушение эдикта, запрещающего дуэли!

При этом он обнажил свое оружие, и товарищ его сделал то же самое. Я приготовился к новой стычке, которая – я это понимал – была бы серьезнее окончившейся. И не только тем, что противников было двое. Внешне все выглядело так, будто я отказался подчиниться приказу гвардейцев, находившихся при исполнении, – я уже знал, что за исполнением эдиктов первого министра официально надзирали его телохранители. Но подчиниться – значило, во-первых, признать себя зачинщиком ссоры, а, во-вторых, в эдиктах говорилось о суровых наказаниях нарушителям – вплоть до отсечения головы. В случае признания меня виновным, мне не к кому было бы обратиться за помощью. Так уж лучше пасть здесь, со шпагой в руках, чем под топором палача.

Но прежде чем гвардейцы атаковали меня, о себе заявил еще один участник события. Знакомый голос вдруг произнес:

– Одну минуту, господа!

Гвардейцы были удивлены не меньше моего. Шпаги опустились, хотя и не вернулись в ножны. Между тем из-за большого дуба, корни которого взломали старую стену монастыря, неторопливо вышел обладатель странного имени «Атос». Подойдя ближе, он встал рядом со мной, положил руку мне на плечо и сказал, обращаясь к мушкетерам кардинала:

– Вы собираетесь арестовать этого господина? Но ведь не он затеял ссору, а его противник, господин де Шанлесси. – Мушкетер кивнул в сторону раненого, который в этот момент пошевелился и издал слабый стон. – Если не ошибаюсь, родственник господина Кавуа, вашего командира? И как же вы объясните ему маленькое происшествие, невольным свидетелем которого стали мы трое? – Говоря все это совершенно спокойным голосом, Атос тем не менее демонстративно взялся за рукоять шпаги. Меня же более всего поразило то, что недавний мой знакомец выглядел и говорил так, словно это не он совсем недавно опустошил добрую дюжину анжуйского.