Сумеречные миры - Владимир Добряков

— Хватит, хватит! — протестует Магистр. — Все-таки сегодня Новый год! А через три дня праздник, День нашего Сектора. До этого дня — никаких дел, кроме экстренных. Кстати, Кристина, приглашаю вас принять участие в этом празднике.

— Настоятельно советую, — поддерживает Магистра Жиль. — Это довольно интересное зрелище. Такого не увидишь нигде, ни в одном Секторе до этого просто не додумаются. Предпосылок нет, специфика работы не та… Знаете что, хватит все о работе и о работе. Новый год все-таки. Вот, Андрей пришел с гитарой. Пусть споет, а мы послушаем и подтянем, если сможем.

Общество предложение Жиля поддерживает, и я берусь за гитару. Пою «Песню о друге», «Дом хрустальный», «Я не люблю» и еще несколько.

Когда я останавливаюсь, чтобы промочить горло чашкой чая, Магистр задумчиво говорит:

— Вот это, я понимаю, поэт! Вдоль дороги — лес густой с Бабами Ягами, а в конце дороги той — плаха с топорами.

— Он как будто с вами работал, — поет Кристина своим голоском. — Ведь это про вас: вдоль дороги все не так, а в конце подавно.

— А меня больше всего поразили другие строчки, — говорит Фридрих. — Это ведь как хорошо надо знать хронофизику, это не просто поэтический образ: впервые скачет время напрямую, не по кругу.

— Кэт, — шучу я, — проанализируй, пожалуйста, мою с Олегом фазу на предмет наличия в ней ЧВП.

— Зачем это? — вскидывается Магистр.

— Ну, раз Высоцкий в числе сотрудников Монастыря не зарегистрирован, значит, он — агент ЧВП.

— У вас и без того ЧВП хватает, — ворчит Магистр.

— То есть?

— Приходи послезавтра, покажу. А что до Высоцкого, то он — гений, а гениям свойственны озарения, выходящие за рамки его эпохи. А что до вашей с Олегом фазы, то тут еще вопрос: удастся ли умыться нам не кровью, а росой? Он, похоже, и это предвидел.

— Что, неужели так серьезно?

— Серьезней некуда. Послезавтра, я сказал, послезавтра! Олег, забери у него гитару, а то он забыл о своих обязанностях.

Олег берет гитару. Его репертуар состоит в основном из песен Окуджавы. «Последний троллейбус», «Солдатик», «Баллада о закрытых дверях» словно возвращают меня домой. Ну, а «Песня Верещагина» производит на компанию убийственное впечатление.

— А вы знаете, что уже утро? — спохватывается Жиль. — Ну-ка, Андрей, спой что-нибудь в заключение такое, чтобы в душу запало.

Я молча беру гитару и задумываюсь. Надо спеть что-то особое. Вдруг решение приходит само по себе.

— Небо там, впереди, подожгли,

Там стеною закаты багровые…

Олег подхватывает:

— Там чужие слова,

Там дурная молва,

Там ненужные встречи случаются…

Последний куплет все слушают затаив дыхание.

— Там и звуки и краски не те,

Только мне выбирать не приходится.

Очень нужен я там, в темноте,

Ничего — распогодится!

Припев поет уже вся компания. Потом Магистр предлагает:

— Эту песню надо сделать гимном нашего Сектора. Она как нельзя лучше отражает специфику нашей работы. "Только мне выбирать не приходится, очень нужен я там, в темноте, ничего — распогодится! "

Все соглашаются, и мы, еще раз выпив за Новый год и поздравив друг друга, начинаем расходиться.

Когда мы приходим к Лене, она по линии доставки вызывает несколько пакетов с соками. Я тем временем снимаю пиджак и галстук и располагаюсь в кресле.

— Хватит накачиваться кофе и коньяком, — заявляет Лена и, налив два стакана сока, усаживается ко мне на колени.

— Ну что, милый, доволен ли ты праздником?

— Сверх всякой меры! — отвечаю я, обнимая ее за талию и целуя в шею. — А откуда ты знаешь эту песню?

Лена отстегивает и сбрасывает с плеч голубую мантию.

— Из твоего подсознания, дорогой. Эта песня почему-то прочно там запечатлелась. А когда я ее расшифровала, то долго не могла прийти в себя: она словно про нас написана, особенно… — она вдруг замолкает.

— Что особенно?

— Ничего, так, к слову пришлось, — отмахивается Лена и, поставив на стол пустой стакан, принимается осыпать меня поцелуями.

Я отвечаю тем же, начав со лба, глаз, ушей, спускаюсь к плечам. Достигнув границы декольте, нащупываю сзади застежку. Руки Леночки тем временем освобождают меня от рубашки, и она прижимается ко мне грудью, нагая по пояс. Я расстегиваю пояс платья и, подхватив Леночку на руки, отношу ее к шкуре у камина.

— Дай хоть раздеться до конца, — шепчет Лена.

— Не дам! — так же шепотом отвечаю я.

Глава 8

Танцы были в среду, нынче воскресенье.

С четверга война, и нет спасенья!

А на поле брани смерть гуляет всюду,

Может, не вернемся, врать не буду.

Просыпаюсь я довольно поздно. Лена, утомленная праздником и ночью любви, крепко спит, положив под голову свои перчатки. На ней осталась только бархатная ленточка с жемчужинами.

Я решаю не будить ее, потихоньку одеваюсь и иду к себе. Дома я выпиваю кофе и завтракаю. Посмотрев в сторону компьютера, решительно направляюсь к выходу. Не буду сегодня тревожить Саусверка, де Легара и прочих обитателей Лотарингии. Есть о чем поразмыслить и без них. Не часто выдается нам время, когда можно просто подумать.

В лесу я нахожу небольшую полянку, освещенную ярким осенним солнцем и усыпанную желтыми и красными листьями. Присаживаюсь на поваленное дерево и задумываюсь. Подумать есть о чем. Из прозрачных намеков Лены, Кэт и Магистра вырисовывается довольно интересная картина. Видимо, ЧВП оказывает какое-то серьезное влияние на человека, вступившего с ним в контакт. И одно Время знает, какие последствия будет иметь это влияние. Не зря же Лена так глубоко копалась в моем подсознании. И в конце концов чем она занималась всю неделю, где пропадала? Не потратила же она ее целиком на то, чтобы изготовить для меня Золотой Меч, а для себя новогодний наряд!

Да и с переходом этим тоже не все ясно. Хорошо, что Кристина подключается к нам для решения этой проблемы. А то получается поганая картинка: ЧВП пользуется этими переходами, как хочет, а мы пока только знаем, что они существуют, но не имеем ни малейшего представления об их природе.

Что же до ЧВП, то он постиг природу этих переходов настолько, что не только умеет находить их и пользоваться ими, но, по всей видимости, может сам создавать новые переходы. Если так, то не исключено, что ЧВП может пробить переход и сюда… Если уже не пробил! Что, если в Монастыре уже действуют его агенты? Я бы ни за что сейчас не поручился.

Сзади слышится легкий шорох. Я оборачиваюсь. Никого. Показалось. Да и кто может здесь быть? Хотя в свете последних размышлений можно ожидать чего угодно и кого угодно. Усмехаюсь и достаю сигарету. Снова шорох. Резко оборачиваюсь, и опять — никого. Странно. Нервы у меня разыгрались, что ли? Вредно так много размышлять на такие темы. Я прикуриваю, затягиваюсь и внезапно оборачиваюсь. Никого нет. Это все-таки нервы. Вот оно, влияние контакта с ЧВП. Мерещится Время знает что! Какое-то время курю, размышляя на тему того, как вредно распускать воображение.

Внезапно две руки в голубых перчатках мягко ложатся мне на плечи. Вздрагиваю от неожиданности и оборачиваюсь. Лена! Она в белой кожаной куртке до колен и высоких белых сапожках. Ее глаза озорно смотрят на меня из-под отороченного мехом капюшона.

— Эх, ты, суперагент экстра-класса! Я два раза нашумела, а ты меня и не заметил!

— Ну, Ленка, ты у меня настоящая ниндзя! Надо же так незаметно подобраться!

— Ты не забывай, — целуя меня, говорит Лена, — что я тоже хроноагент. Пусть второго класса, но все-таки.

Лена садится рядом со мной, оглядывает полянку и, прижавшись ко мне, тихо поет:

— И думаешь ты, что прекраснее нет, чем лес заколдованный этот… Или ты думаешь о чем-то другом?

— Верно. У меня к тебе пара вопросов.

— Спрашивай. Ты — мой повелитель, и я отвечу тебе без утайки.

— Вопрос первый. Где ты пропадала всю эту неделю?

— Работала.

— Лаконично. Я еще в первый день нашего знакомства отметил у тебя эту черту. Тогда вопрос второй. Эта работа как-то связана с воздействием ЧВП на личность человека, вступившего с ним в контакт?

— И да, и нет. Точнее, не совсем да и не совсем нет.

— Значит, предоставляешь мне самому все додумать? Понимаешь, твои недомолвки, твоя тревога, тревога Кэт очень красноречиво обо всем говорят… К тому же позавчера я видел у Магистра какие-то бумаги. Представляешь? Магистр читает бумаги! Когда я вошел, он перевернул листы чистой стороной вверх, а в разговоре упомянул, что ЧВП оказался более коварным противником, чем он предполагал. При этом он бросил взгляд на эти бумаги. А перед этим он хоть и в общих чертах, но весьма неодобрительно отозвался об их содержании. Я понял, что оно ему очень не нравится. Кстати, он послал в схлопку некоторых своих сотрудников, которые настаивают на скорейшем рассмотрении этой проблемы. Нетрудно было сделать вывод, что эти сотрудники: ты и Катрин. Так что вы с ней обнаружили?