Кодекс чести Вустеров - Пэлем Вудхауз

- Ты прав.

- Тогда всё в порядке. Нам надо разыскать мисс Бинг, попросить её вернуть мою записную книжку, и дело с концом. Думаю, она посмеётся над моей неуклюжестью.

- А где сейчас Стефи?

- Мне кажется, мисс Бинг говорила, что собирается прогуляться до деревни. По-моему, она ходит туда, чтобы поболтать с викарием. Если тебе нечего делать, можешь пройтись и встретить её где-нибудь по дороге.

- Хорошо.

- Скорее всего, она ушла вместе со своим псом, так что поостерегись.

- Ах, да. Спасибо, что напомнил.

Гусик сообщил мне о наличии у Стефи абердинского терьера ещё за обедом, который я дал в его честь. Кстати, в тот момент как раз подавали sole manierre, и я пропустил изумительное блюдо только потому, что придурок отвлёк меня, демонстрируя синяк на своей ноге.

- Он кусается, как ненормальный.

- Ладно. Принял к сведению. Я пошёл. Не будем откладывать дела в долгий ящик.

Я довольно быстро добрался до ворот усадьбы и остановился, решив, что чем тратить силы попусту, подожду Стефи здесь. Закурив сигарету, я предался размышлениям.

По правде говоря, хоть мне и полегчало, я всё ещё чувствовал себя не в своей тарелке. Пока записная книжка Гусика не вернулась к хозяину, душа Вустера не могла обрести покоя. Слишком многое от неё зависело. Как я уже говорил, если б старикашка Бассет решил изобразить из себя сурового отца и запретил бы свадебные торжества, Медлин никогда в жизни не вздёрнула бы подбородок, подобно новомодным девицам, и не заявила бы, как они: «Не суй свой поганый нос не в своё собачье дело». С первого взгляда было ясно, что дочка Бассета принадлежала к той малочисленной категории особ женского пола, которые продолжают беспрекословно слушаться отцов в вопросах замужества, и я готов был поставить сотню фунтов против восьми, что в данных обстоятельствах она вздохнула бы, выдавила из себя скупую слезу, и, глазом не моргнув, рассталась бы с Гусиком раз и навсегда.

Я всё ещё предавался своим мрачным размышлениям, когда ход моих мыслей был нарушен. На дороге за воротами передо мной разыгралась человеческая драма.

Наступил вечер, и тени удлинились, как им полагалось, но видимость всё ещё была прекрасной, и я без труда разглядел крупного, полного, круглолицего полисмена, который катил на велосипеде в мою сторону. Не знаю, покончил ли он со своими служебными обязанностями на сегодняшний день, но сейчас он явно был не при исполнении, и голова у него ни от чего не болела, даже от шлема.

И вы поймёте, почему голова у него ни от чего не болела, если я далее сообщу вам, что с беспечной весёлостью и благодушием этот толстяк ехал, что называется, «без рук».

Драма же заключалась в том, что совершенно очевидно, он понятия не имел об охоте, бесшумной и стремительной, которую устроил на него абердинский терьер. Картина был следующей: полисмен безмятежно ехал на велосипеде, вдыхая вечерние ароматы и наслаждаясь лёгким ветерком, а абердинец, встопорщив бакенбарды и взлохматив брови, нёсся за ним сломя голову. Как потом сказал Дживз, услышав от меня описание этой сцены, ситуация напомнила ему какую-то греческую трагедию, где кто-то молодой и красивый считал, что мир у его ног, а в результате остался с носом.

Констебль, как я уже говорил, ехал без рук, и именно поэтому он не отделался лёгким испугом, а попал в аварию. Я и сам в молодости был неплохим велосипедистом, - по-моему, я где-то упоминал, что однажды выиграл приз в гонках с гандикапом среди мальчиков, поющих в хоре, - и могу с уверенностью утверждать, что когда едешь без рук - самое главное, это полная свобода действий и отсутствие каких бы то ни было помех со стороны. Неожиданное, даже самое лёгкое прикосновение терьера к лодыжке, и велосипед резко виляет. И, как всем известно, когда велосипед резко виляет, а ты не держишь крепко руль, начинает пахнуть жареным.

И, можете не сомневаться, мой нюх меня не подвёл. По правде говоря, я впервые удостоился чести наблюдать за таким прекрасным, смачным кувырком представителя закона. Секунду назад, весёлый и беззаботный, он, можно сказать был на коне; секунду спустя он очутился в канаве и стал похож на macedoine рук, ног и колёс, а терьер остановился на обочине, глядя на него с наглым, самодовольным выражением святой невинности на морде, которое я часто подмечал у абердинских терьеров, когда они пакостили существам человеческой породы.

И пока констебль барахтался в канаве, пытаясь не запутаться в руках, ногах и колёсах, из-за поворота появилась довольно привлекательная молодая пигалица, задрапированная в пёстрый шерстяной наряд, и я узнал знакомые черты С. Бинг.

После разговора с Гусиком я, естественно, должен был догадаться, что она сейчас появится. Увидев абердинского терьера, мне сразу следовало подумать о Стефи. Я просто обязан был спросить самого себя: «Раз по дороге несётся абердинец, намного ли ему удалось оторваться от Стефи?»

Стефани была явно недовольна полисменом и не скрывала своего раздражения. Зацепив пса крюком палки за ошейник, она оттащила его от обочины, затем обратилась к констеблю, который поднимался из канавы, как Венера из морской пены.

- Вы зачем хулиганите? - требовательно спросила она.

Само собой, это было не моё дело, но у меня возникло такое ощущение, что Стефи могла бы более деликатно приступить к обсуждению весьма щекотливой ситуации. Полисмен, судя по всему, тоже так думал, по крайней мере даже сквозь толстый слой грязи на его лице просматривалось обиженное выражение.

- Вы могли до смерти напугать мою собаку. Бартоломью, мальчик, этот урод чуть нас не задавил?

И вновь я при всём желании не смог бы назвать её высказывание особо тактичным. Обозвав слугу народа уродом, она, конечно, не погрешила против истины. Только в том случае, если б его соперниками были сэр Уаткин Бассет, Денежный Мешок Поссер (завсегдатай «Трутня») и ещё несколько деятелей в том же духе, констеблю удалось бы выиграть первый приз на конкурсе красоты. Но человека нельзя тыкать физиономией в его физические недостатки. В подобных случаях надо быть обходительным. Обходительность прежде всего.

Полисмен с велосипедом выбрались из канавы, и первый начал самым тщательным образом исследовать последний на предмет повреждений. Убедившись, что оные были незначительными, полисмен повернулся к Стефи и посмотрел на неё примерно так, как старикашка Бассет на Бертрама Вустера, находившегося на скамье подсудимых.

- Я следовал по опшественной дороге, - ровным, тягучим голосом, словно давал показания в суде, начал он, - и собака напала на меня с аггрыссивными намерениями. Я был выбит из седла своего велосипеда:

Стефи мгновенно воспользовалась предоставленной ей лазейкой и кинулась в атаку, как будто всю жизнь участвовала в судебных прениях.

- Сами виноваты. Зачем вы ехали на велосипеде? Бартоломью ненавидит велосипеды.

- Я пользуюсь велосипедом, мисс, потому что если бы я не пользовался велосипедом, мне пришлось бы обходить свой участок пешком.

- Вам это пошло бы на пользу. Порастрясли бы жирок.

- Это не имеет никакого отношения к проишшедшему ынцыденту, - заявил полисмен, вне всяких сомнений тоже искусный спорщик. - А проишшедший ынцыдент заключается в том, что животное второй раз совершило аггрыссивное нападение на мою особу, и я вынужден буду вновь вызвать вас в суд, мисс, как владелицу свирепой собаки, представляющей угрозу опшшеству.

Удар был сильным, но Стефи и не подумала сдаться.

- Не валяйте дурака, Оутс. Вы не можете требовать от собаки, чтобы она спокойно прошла мимо полицейского на велосипеде. Это выше сил человеческих. И вообще, могу поспорить, вы первый начали. Наверняка дразнили бедняжку, или ещё что-нибудь, и я вам ответственно заявляю, что выиграю это дело, даже если мне придётся дойти до Палаты Лордов. Этот джентльмен будет моим свидетелем. - Она повернулась ко мне и впервые обратила внимание, что я был не джентльменом, а её старым другом. - Берти? Привет.

- Привет, Стефи.

- Давно здесь стоишь?

- Не очень.

- Видел, что произошло?

- Считай, был в первых рядах.

- Прекрасно. Жди повестки в суд.

- Как скажешь.

Полисмен тем временем тщательно себя обследовал, делая записи в блокноте. Затем он предъявил счёт.

- Содранная кожа на правом колене. Синяк или ушиб левого локтя. Царапина на носу. Испачканный мундир, требующий чистки. А также - сильный шок. До свидания, мисс. Вас вызовут.

Он оседлал свой велосипед и покатил по дороге, а Бартоломью рванулся за ним с такой силой, что чуть было не сорвался с крюка палки. Некоторое время Стефи стояла молча, тоскливо глядя полисмену вслед, словно жалела, что под рукой у неё не оказалось половинки кирпича. Затем она повернулась ко мне, и я сразу взял быка за рога.

- Стефи, - беззаботно произнёс я, - счастлив тебя видеть, ты прекрасно выглядишь, и всё такое, а теперь скажи, маленькая коричневая записная книжка в кожаном переплёте, которую Гусик вчера обронил рядом с конюшней, случайно не у тебя?