Дорога особого значения - Александр Александрович Тамоников

Глава 8

Бытовиков Сальников отмел сразу. Какие из них повстанцы? Попали они в лагерь из-за случайности или по роковому стечению обстоятельств, сроки у них небольшие, а потому есть надежда дотянуть отсидку до конца и благополучно выйти из лагеря. Нет, ни на побег из лагеря, а тем более на диверсии они не согласятся. Даже наоборот — при первом же удобном случае постараются донести на Сальникова, надеясь, что им за это скостят сроки. Итак, бытовиков отметаем в сторону.

Блатные? Эти, конечно, побегут из лагеря с превеликой радостью — была бы только такая возможность. Но тут другая проблема. Побежать-то они побегут, да вот потом — только их и видели. Где это видано, чтобы убежденные уголовники согласны были что-то взрывать и рушить? Даже если им пообещать деньги, все равно, пожалуй, не согласятся. Сочтут, что предложение Сальникова провокация, и лишь криво усмехнутся в ответ. «Ты что, начальник, за фраеров нас держишь?» — спросят они, и на том разговор будет закончен.

К тому же у блатных имеется своя иерархия. В лагере у них есть старший. Разумеется, Сальников его прекрасно знает, но только что с того? У него прозвище Подкова, он вор в законе. А у воров в законе — незыблемый принцип: никаких дел с властью! Так что к нему хоть и не подходи. Тем более с такими предложениями. Как известно, начальника лагеря блатные называют «хозяином». И где это видано, чтобы «хозяин» устраивал побеги своим подопечным-заключенным? Тем более — массовые побеги? Тот же Подкова или кто-то другой из его приближенных обязательно решит, что такое предложение Сальникова дешевая провокация. А значит, и на уголовников рассчитывать нельзя.

Остаются политические. Да, в лагере есть и такие. Их не так много, но они имеются. Правда, и тут проблема. Как знать, кто они на самом деле? Да, конечно, на каждого заключенного имеется дело, и в том деле все прописано: кто он таков, за что именно сидит, какой у него срок… Но что с того? Знал Сальников цену таким делам и прописям в них. Нередко оказывалось, что сиделец не натворил даже десятой доли того, что значилось в его деле. И как, скажите, общаться с таким, тем более на такие опасные темы, как массовый побег из лагеря и последующие диверсии на Транссибе?

К тому же вырисовывается еще одна проблема. Не должен Сальников самолично вести среди заключенных разговоры на такие темы. И ему никто не поверит, и себя самого он разоблачит. Тут начальнику лагеря следует поступить мудрее и тоньше. Ему необходимо найти подходящего помощника среди заключенных. Найти, сагитировать его, убедить, развернуть, так сказать, перед ним перспективы, а дальше пускай уж действует сам под его, Сальникова, неусыпным контролем.

И искать такого помощника следует среди политических. Не может такого быть, чтобы среди них не было ни одного убежденного врага советской власти! Вот его-то Сальникову нужно найти в самое короткое время. А уж далее дело сдвинется с мертвой точки.

И начальник лагеря стал размышлять, как бы ему поскорее вычислить такого человека среди безликой массы заключенных. Рыться в личных делах заключенных он не хотел. Во-первых, на это уйдет много времени, а во-вторых, как уже было сказано, что толку в тех личных делах? Чему в них можно верить и чему верить не следует? Поди разберись.

А потому Сальникову необходимо поговорить на эту тему с лагерным «кумом» — оперуполномоченным. В лагере толковый оперуполномоченный, бывший фронтовик. Год назад его по ранению списали в отставку. Вернее, хотели списать, но он оказался человеком настойчивым и убедил-таки начальство не списывать его подчистую. Нельзя на фронт — так ведь можно определить его на какой-то другой участок. Сейчас везде война, так что он, молодой и красивый, пригодится и в других местах, а не только на передней линии фронта. И он своего добился. Точнее сказать, добился перевода в НКВД и назначения оперуполномоченным в один из сибирских лагерей. А именно в тот лагерь, где начальником — Сальников. Звать оперуполномоченного Егор Казаков. Вот с ним-то Сальникову и надо затеять разговор. Издалека, осторожно, чтобы лагерный «кум» ни о чем не догадался.

И такой разговор состоялся в тот же самый день. В принципе это был обычный разговор между начальником и подчиненным — такие разговоры случались периодически, да иначе и быть не могло. Должен же начальник лагеря знать, что творится в его хозяйстве! На то он и «хозяин», чтобы все знать.

— Ну, и как у нас обстоят дела? — спросил Сальников у Казакова. — Что слышно? Побег не готовится? Массовые волнения не затеваются?

— Сдается, нет, — пожал плечами Казаков. — А то бы я знал.

— Как блатные? — спросил Сальников.

— Да все так же, — ответил Казаков. — Загорают.

— То есть работать они по-прежнему не желают?

— С чего бы вдруг им загореться таким желанием? — с некоторым удивлением спросил Казаков. — Говорят: «хозяин» все равно даст нам пайку. Потому что так полагается по закону. Так зачем же работать? Уж что-что, а законы они знают.

— А что Подкова?

— А что Подкова? Сидит в своем углу в окружении свиты и держит в руках все нити. Как паук.

— На фронт бы их, — покрутил головой Сальников. — Мигом бы образумились.

— Это их-то на фронт? — удивился оперуполномоченный Казаков. — Видал я таких на фронте. Доводилось… Это здесь они благородные да храбрые. Когда их много. А там — мигом зароются в норы, так что и не выковыряешь их оттуда. Или перебегут к врагу.

— А что, бывали случаи? — нарочито равнодушно спросил Сальников.

— Бывали…

— Ну, и как?

— А что как? Поймали и отправили под трибунал. А там — дело известное. Не любят они воевать. Нет уж, пускай лучше сидят здесь, в лагере. Здесь им самое место.

— Не любят они воевать, — в раздумье проговорил начальник лагеря. — Ну, что ж… А как наши политические?

— А что — политические? — не понял Казаков. — Они-то работают. И даже просятся на фронт. Почти каждый требует — отправьте нас на передовую. Сами знаете.

— Знать-то я знаю, — согласился Сальников. — А вот интересно, они-то к фашистам не побежали бы? Как-никак враги народа.

На это Казаков лишь молча пожал плечами.

— Хотя оно конечно, — вел далее свою игру начальник лагеря. — Среди них тоже попадаются разные. Есть, я думаю, и оклеветанные, а есть и самые настоящие враги народа. Обязаны быть! Как вы считаете, есть в нашем лагере такие? Уж вы-то должны это знать. Да и я тоже. Потому что,