Убийства на фоне глянца - Алисия Хименес Бартлетт

По первому адресу располагался бар. Информатора звали Франсиско Пассос. Я подошла к стойке и спросила про него хозяйку, она ответила, что обычно он является завтракать около десяти. Выходит, можно было поспать еще пару часов, подумала я и безвольно опустилась на табурет, как сделала бы проститутка после утомительной ночи. Хозяйка бара словно что-то почувствовала, во всяком случае, она без лишних церемоний спросила:

– Хочешь кофе? Тут не положено просто так рассиживать, если ничего не заказываешь.

– Да, конечно, дайте кофе, а еще – круассан.

Женщина глубоко вздохнула и покачала головой. Вне всякого сомнения, она пожалела меня и готова была посочувствовать моей горемычной доле. Я метнула взгляд в старое зеркало, украшавшее стену за барной стойкой. Неужели я и вправду была сейчас похожа на проститутку? Жестокое зеркало вернуло мне весьма неприглядный образ. Растрепанные волосы, черный свитер, словно полученный от кого-то в наследство, плащ, тоже явно приобретенный не вчера и только усиливавший впечатление полной одичалости. Да уж, если я и дальше буду пренебрегать своим внешним видом и позволю себе так распускаться, то не сегодня завтра меня обвинят в нищенстве и посадят в кутузку. Ни одна проститутка не рискнула бы выйти на улицу в таком виде. Однако в глубине души я потешалась над тем, что меня приняли за особу легкого поведения. А может, сошла бы за немолодую американку? Я скроила гримасу отвращения, увидев перед собой чашку кофе, и мне вдруг страшно захотелось и дальше поразыгрывать эту комедию. Словно в изнеможении я поставила локти на стойку и как-то сбоку подула на кофе. Женщина долго смотрела на меня и наконец не выдержала:

– Ночка у тебя была нелегкая, как я погляжу?

– Кошмарная, – ответила я, вроде бы вызывая ее на разговор.

– Это ведь какой смелой-то надо быть, чтобы всю ночь вот так прошлендать. Я ведь часто думаю о таких, как ты, и о вашем непутевом житье-бытье. Да неужто нельзя как-то иначе заработать себе на кусок хлеба?

– Небось, и впрямь можно, – рискнула согласиться я.

– Можно-то можно, только ведь тогда придется как следует повкалывать, разве нет?

Я хмыкнула, слегка испугавшись, как бы шутка не зашла слишком далеко. И окунула кусок круассана в кофе, моля Бога, чтобы эта женщина забыла про меня. Хватит, поиграли. Но Бог меня не услышал, и она задала следующий вопрос:

– Ну а детки-то у тебя есть?

– Нет.

– И то хорошо. Хуже всего, когда за наши грехи невинным созданиям приходится платить.

Я уже прикидывала, не послать ли ее ко всем чертям, чтобы оставила меня в покое, но тут разговор повернул в неожиданную сторону:

– Знаешь что? Как раз вчера от меня ушла девушка, она на кухне помогала. Говорит, нашла место получше. Ее дело, само собой. Да только я-то осталась без помощницы. Утром и вечером еще могу как-то управиться одна, но вот в полдень приваливает куча народу. Надо накануне начистить картошки и овощей, а с этим мне уж никак не успеть, и без того разрываюсь на части…

Я не сразу сообразила, что она вот-вот предложит мне работу. Так оно и вышло:

– Если бы ты захотела… Жалованье тут не слишком чтобы очень, но прожить на эти деньги все-таки можно, если, понятно, не шиковать.

Я глядела на нее с испугом. И чуть не поперхнулась. Но в этот миг в бар вошел человечек бандитского вида, который тем не менее показался мне настоящим рыцарем-спасителем. Женщина осеклась и с пренебрежением кивнула в его сторону:

– Вон он, кого ты спрашивала.

Я повернулась к тому, кого в полиции знали как Франсиско Пассоса, и, забрав свою чашку, сделала ему знак головой, приглашая сесть за столик. Сейчас я меньше всего хотела, чтобы хозяйка бара услышала наш разговор.

Мужчина, как и следовало ожидать, спросил:

– А вы кто такая?

Я поставила чашу на стол, расположенный подальше от ушей моей доброжелательницы, и ответила:

– Я Петра Деликадо, инспектор полиции.

Тип, который, хоть и скорчил недовольную мину, но уже собирался сесть рядом, услышав мое имя, подпрыгнул не хуже циркового акробата и рявкнул:

– Что? Да вы что, спятили? Какого черта вы сюда явились?

Женщина тотчас крикнула от своей стойки:

– Эй, Пассос, ты там поаккуратней. Чтоб у меня тихо все было! Никаких безобразий я не потерплю, сейчас же полицию вызову. Понял?

Он заговорил тише и при этом глядел на меня с отчаянием:

– И как вам только в голову пришло искать меня здесь?

– А вы знаете место получше? – в свою очередь набросилась на него я.

Он вздохнул, как будто ему достался совсем тупой ученик, но тут же на лице его снова мелькнул страх.

– Вы на машине?

– Да, оставила на стоянке, на улице Комерс.

– Идите вперед, а я за вами.

Я заплатила за кофе и круассан, чувствуя, что женщина внимательно за мной наблюдает. Когда я уже выходила на улицу, она напомнила:

– Ты все-таки подумай, о чем я тебе говорила! По крайней мере, не придется якшаться с типами вроде этого. Глядишь, и жизнь как-нибудь наладится!

– Я подумаю, – ответила я машинально. И услышала, как она пробурчала усталым голосом:

– Да не будешь ты ни о чем думать.

Оказавшись на улице, я пошла вперед, время от времени осторожно оглядываясь. Пассос следовал за мной. Как только я села в машину, он открыл противоположную дверцу и устроился рядом. Он буквально осатанел:

– Ведь тысячу раз говорил комиссару: если не будете соблюдать осторожность, ничего от меня больше не получите. Это надо же – явиться в бар, где я всегда завтракаю!

Было ясно, что я сваляла дурака, но теперь у меня не было другого выхода, как извлечь из своей промашки выгоду. Я взяла такой жесткий тон, что даже мне самой он показалось перебором:

– Слушайте, Пассос, хватит тут выламываться. Встреча в баре – это первое предупреждение, чтобы освежить вам память, если вдруг сегодня она у вас заработает со скрипом.

Он не испугался. Он удивился:

– Что? Да кто вы такая, черт побери? Со мной полицейские никогда так не разговаривают.

– Уж простите, но такие у меня манеры, и я не собираюсь их менять, чтобы только не ранить вашу чувствительную душу.

Он с возмущением покачал головой:

– Ну и что вы хотите узнать?

– Эрнесто Вальдеса, журналиста, убил профессионал. Мы считаем, что тебе известно, кто это сделал.

Он фальшиво расхохотался, так что раскаты смеха заполнили весь салон моей машины.

– Ни хрена себе! Желаете, чтобы я вам прям сейчас имя назвал или лучше факсом в комиссариат послать?

– Не очень остроумно, – прошипела я.

– Про убийство Вальдеса я ничего не знаю. А вы хоть имеете представление, сколько стоит разузнать что-нибудь о том, кто профессионально выполняет такую работенку?

– Мы тебе и заплатим больше обычного.

– Дело тут в другом, дело в том, что я не знаю. Думаете, это как в школе, когда учительница вопросы своим ученикам задает, да? Неужто до сих пор недотумкали?

Нет, я не могла допустить, чтобы он так нагло со мной разговаривал только потому, что почуял мою неопытность в делах вроде этого. Я выхватила пистолет и сунула дуло ему между ног. Ошарашенный, он напрягся и вжался в спинку сиденья.

– Послушай, ты, я хоть и не школьная учительница, но кое-чему тебя сейчас научу. Если ты немедленно не расскажешь мне все, что тебе известно, я разнесу к чертям собачьим тот дохлый недоросток, который ты прячешь в штанах.

– Со мной полицейские никогда…

– Хватит долдонить одно и то же! Здесь для тебя полиция – это я. А если ты все еще сомневаешься, прямо сейчас легко тебе это и докажу. Я буду ходить за тобой по пятам, Пассос, да, и непременно в полицейской форме, ты ведь уже убедился, что от меня можно ждать чего угодно. Я буду ходить за тобой по пятам и буду поджидать тебя у дверей твоего дома. И буду указывать на тебя пальцем. И если тебя никто не прихлопнет в первые же четыре дня, я сама тебя кастрирую, клянусь Господом Богом.

Его прошиб пот, как только он окончательно понял, что сумасшедшая баба вроде меня запросто может наплевать на его неприкосновенность в качестве полицейского осведомителя.

– Я очень сожалею, инспектор, очень сожалею. Я не хотел вас обидеть, правду говорю. Но поверьте, я честно не знаю, кто убил Вальдеса.

– Тогда скажи, что ты про это дело слышал.

– На днях Ихинио Фуэнтес что-то там болтал, но, похоже, говорил он с чужих слов.

– И что именно он болтал?

– Да ничего особенного. Что легавым, мол, будет не по зубам это дельце – ну и все такое прочее. Ничего конкретного. Поговорите с ним сами.

Я спрятала пистолет. Он перевел дух. Но больше задирать меня не решался и смотрел так, будто по-прежнему считал сумасшедшей.

– Не пойму, какая муха вас укусила, инспектор. С чего это вы так взбеленились? Я хороший информатор.

– А чем ты занимаешься, когда не работаешь на нас?

– Ну, проворачиваю кое-какие делишки.

– Сутенер, что ли?

– Есть у меня девушки, и бизнес идет неплохо.